Какой флот нужен России? Часть первая: задачи флота в мирное время

Опубликовано 21 августа 2012

Впервые в истории с дружественным визитом Израиль посетили китайские военные корабли. Это эсминец «Циндао», фрегат «Янтай», а также корабль снабжения «Вэйшаньху». Визит приурочен к 20-летию сотрудничества между ВМФ Израиля и Китая и носит характер довольно стандартного, на дипломатическом языке, акта вежливости и заявления благих намерений и дружбы. Но прежде всего это, конечно, демонстрация флага в Средиземном море, которое не является прилегающим к Китаю, но где у Поднебесной имеются интересы. Выходит, что для подкрепления внешней политики Китая в регионе потребовалось и присутствие в нем военно-морских сил. Просто чтобы интересы нельзя было проигнорировать - а также для того, чтобы сделать китайскую позицию заметней и понятней.

Интересен и сам факт появления китайского отряда боевых кораблей чуть более чем в 200 километрах от сирийского побережья, и тот путь, который отряд проделал после четырёхмесячного боевого дежурства в Аденском заливе. Корабли 11-ой группы сопровождения ВМС КНР были направлены в Средиземное море практически одновременно с обострением ситуации в Сирии, учениями у сирийского побережья ВМС НАТО, превратившимися в постоянное дежурство, и принятием Евросоюзом решений, фактически означавших морскую блокаду. Если наш Флот эти события подтолкнули к неожиданному желанию поучиться в Средиземном море морскому делу, то ВМФ НОАК нашел срочные причины нанести визиты вежливости в страны региона (китайский отряд также посетил Севастополь), причем силами ближайшего свободного отряда кораблей.

Таким образом Россия и Китай нашли способ обеспечить присутствие своего флота в зоне своих интересов. Российский отряд боевых кораблей продолжает учения в Средиземном море, на днях проведя тренировки по отражению внезапного воздушного удара вблизи Италии. В настоящее время три десантных корабля Северного флота вышли в Атлантику. Тем не менее, межфлотская группировка переменного состава будет находиться в Средиземном море постоянно. Как и поход китайского отряда, эти учения не связаны с ситуацией вокруг Сирии и формально никакого отношения к ним не имеют.

Теперь рассмотрим ситуацию вокруг Сирии и смысл присутствия флота России и Китая в Средиземном море. Это надо пояснить, - тем более, что никаких действий, способных обострить ситуацию (таких, как высадка подразделений Морской пехоты в Тартусе или доставка вооружений под эскортом военных кораблей) в итоге было решено не предпринимать.

Как видно из последних событий, мировая политика по-прежнему не учитывает интересы тех стран, которые не способны защитить их силой хотя бы потенциально. Так, для Сирии ливийский сценарий воздушной операции НАТО оказался невозможен не потому, что он невозможен в принципе, а потому, что сирийская ПВО, в отличие от ливийской, способна нанести противнику ущерб. И хотя возможности НАТО не оставляют сомнений в конечном итоге воздушного удара, но потенциальный ущерб заставляет НАТО действовать против Сирии другими методами. То есть ограничивает возможности НАТО в выборе средств. Это и есть военное сдерживание, когда угрозу предотвращает не факт применения средства, а только возможность его применить.

Находясь вблизи Сирии, корабли Российского и китайского флота решают задачи обеспечения внешней политики, вполне определённо продекларированные на дипломатическом уровне. Постоянное присутствие ВМС носит характер сдерживания противостоящих России и Китаю стран от проведения своих интересов силовыми методами. Многие говорят о недостаточности сил ВМФ в Средиземном море и их слабости по сравнению с силами НАТО. Но сдерживание это обеспечено не возможностями кораблей отрядов в случае гипотетического военного столкновения, а самим фактом присутствия. Так как военные возможности России и Китая в регионе действительно ограничены по сравнению с возможностями НАТО, но возможности флота подкреплены силами ядерного сдерживания обеих стран, простое присутствие кораблей делает агрессивные действия против них практически невозможными. Любой, кто станет планировать применение флота для односторонних действий против Сирии, вынужден будет учитывать возможность противодействия со стороны России и Китая, имеющих в зоне конфликта свои корабли. А это уже не безнаказанный удар по «стране-изгою», а конфликт другого уровня и другой ответственности. Так НАТО оказывается вынужденным считаться с интересами России и Китая, которые считает досадным препятствием реализации своих планов, и снова оказывается ограниченной в средствах достижения своих целей. Причем без ультиматумов и громких заявлений – мы просто учимся, Китай совершает дружественные визиты. Все друг другу улыбаются. А законная сирийская власть успешно давит террористов.

Эта ситуация в полной мере отражает сущность задач Военно-морских сил, которые остаются главным способом обеспечить свои интересы на удалении от своей территории и не позволяют их игнорировать. Данное вполне успешное задействование ВМФ для обеспечения российской внешней политики – хороший повод поговорить о том, какие задачи стоят перед Военно-морским флотом России.

Последнее тем более важно, что часто приходится слышать мнение, будто Россия – это «сухопутная держава», для которой (якобы) Военно-морские силы не являются приоритетной задачей военного строительства. 

Начать придётся с географического положения. Россия имеет самую протяженную в мире длину морских границ, составляющую около 43 тысяч километров. Одна только охрана такой границы требует немалых сил и средств. Кроме того, базирование флота разделено географически на четыре акватории, что достаточно сильно влияет на возможности концентрации военно-морских сил на одном направлении, затрудняет силам флота оказание друг другу оперативной поддержки и вынуждает развивать силы всех четырёх флотов, вместо создания одной мощной группировки, распыляя ресурсы и средства военного строительства.

Этот географический недостаток в полной мере проявился во время Русско-японской войны 1904 года, когда недостаточность сил на Тихом океане потребовала привлечения сил Балтийского флота (броненосцы Черноморского флота не пропустила Турция). Не менее показательна Крымская война 1853 – 1856 годов, когда недостаточность военно-морских сил России на Черном море, Белом море и Балтике, не позволила воспрепятствовать десантным операциям противника, оставив им инициативу действий.

Если говорить о сегодняшнем дне, то технические достижения современности никак не повлияли на географию.

По-прежнему потенциальные морские театры военных действий (ТВД) Российского флота в достаточной степени изолированы друг от друга. А относительная открытость морских пространств, делает их доступными и привлекательными для концентрации военной силы в различных точках мира и использования военно-морских сил против прибрежных территорий. Это делает морские направления обороны России наиболее важными, особенно учитывая переход военно-морской стратегии США от «войны на море» к «войне со стороны моря». Здесь, не отменяя важности всех четырёх направлений, особенно следует сказать об Арктическом. Его экономическая ценность для России возрастает, протяженность требует для обеспечения безопасности привлечения больших сил, а доступность для мореплавания только увеличивается. Однако, эти же географические особенности делают Арктику наиболее свободной зоной действий нашего флота (особенно подводного, лишенного ледовых ограничений), благодаря чему значение Северного флота увеличивается. Так же увеличивается значение Тихоокеанского флота, тем более, что экономическая важность региона и насыщенность его угрозами только растёт. А вот Балтийское и Черноморское направление по-прежнему остаются изолированными, поскольку потенциально действия флота на них легко блокируется противником. Здесь флот в большей степени ограничен географией районов, что делает его действия в больше направленными на оборону побережья и прилегающих акваторий. Впрочем, небольшой размер этих ТВД, позволяет осуществлять поддержку действиям флота силами берегового базирования – авиацией и береговыми ракетными комплексами, имеющими дальность действия сравнимую с размером ТВД. Это позволяет планировать базирование основных сил флота океанской зоны, на более открытых Северном и Тихоокеанском направлениях, оставляя Балтике и Черному морю ограниченные задачи.

Это условия, в которых действует сегодня и будет действовать в будущем Российский флот. Теперь собственно к его задачам. Они делятся на задачи мирного и военного времени. Различие этих действий достаточно велико, чтобы остановиться на них подробно. Главное отличие в свободе действий. В первом случае она ограничена правомерностью действий и потенциалом последствий применения силы, во втором – только техническими возможностями флота.

Собственно обеспечение интересов и внешней политики, о которых говорилось выше – это задача мирного времени. Здесь возможность действий, будет важнее самих действий. А факт присутствия в зоне интересов – это и есть осуществление задачи, поскольку, повторюсь, только отсутствие угрозы противодействия делает возможными односторонние действия.

Чтобы понять разницу между возможностями и намерениями, достаточно обратить внимание на многочисленные «спорные территории» Юго-восточной Азии, где несколько островных территорий одинаково считают своими разные государства. Статус этих территорий остаётся неопределённым, поскольку действия, направленные на укрепление суверенитета над ними одной из сторон, неизбежно повлечёт военный ответ. И здесь значимость контроля над ними всегда уступает возможным последствиям. В случае, если ответ одной из сторон будет мало вероятен, или ограничен возможностями – сторона, имеющая преимущество действий без последствий, тут же осуществит свои намерения. Если вернуться к сирийскому конфликту, то морская блокада остаётся внутренней бумажкой Евросоюза именно по причине присутствия Российского, а теперь и китайского флота. Никто не стал бы церемониться с правомерностью досмотра и недопущения гражданских судов в Сирию, если бы этому некому было помешать. Причем действительно мешать даже не нужно – достаточно того, что есть возможность помешать. Ну а намерения – да кто его знает, что там в голове у «русского медведя» и «китайского дракона»? Проверять серьёзность намерений никто не будет, поскольку последствия такой проверки могут оказаться выше цены локальной цели.

В этой связи немного странно слышать насмешки по поводу «демонстрации флага» или ценности боевого дежурства в Аденском заливе. Демонстрация флага в любой точке мира – это демонстрация возможности в этой точке обеспечивать свою политику военной силой, заставить считаться со своими интересами. А реальный потенциал задействованных сил не столь важен – кто знает, насколько далеко демонстрирующая сторона готова зайти «в случае чего», и какие силы готова привлечь? Возможность применения силы (вне зависимости от намерений её применить) – всегда даёт преимущество – эту возможность противник вынужден учитывать, планируя свои действия, считаясь с возможным противодействием, отказываясь от радикальных способов достижения своих целей. Это и называется отстаиванием национальных интересов.

Ну а опасность пиратства в одном из самых значимых районов мирового судоходства не идёт ни в какое сравнение с опасностью контроля этой зоны какой-то одной военной силой. Не зря же в район подтянулись все страны, обладающие океанским флотом, как только там решили «подежурить» американцы. Безопасность самих перевозок проще и дешевле обеспечить, узаконив для опасных районов судоходства присутствие на борту частной охраны. Но, тем не менее, ради ареста нескольких полуголых аборигенов, в зоне дежурят весьма внушительные силы сильнейших государств.

Для обеспечения других задач мирного времени (свобода судоходства и рыболовства, охрана границ и экономической зоны, гарантии личной безопасности граждан России в других государствах и т. д.) военный потенциал флота может быть достаточно скромным, поскольку решать эти задачи нужно без военного противодействия чужих флотов и сухопутных сил. А наличие подобного противодействия, переносит нас к задачам военного времени, о котором позже.

Но для задач мирного времени флот должен находиться в море – это его главная и постоянная задача. Это даёт непрерывность боевой учебы и накопление опыта, которые необходимы для успешности действий в военный период. Кроме этого, присутствие в значимых для государства районах, делает его внешнюю политику весомой и подкреплённой наглядной решимостью добиваться своих целей. Согласитесь, заявление в ООН, и заявление в ООН с выдвижением в интересующий район сил флота – будут иметь разный вес и разную вероятность быть проигнорированным.

Итак - в мирное время, активно присутствующий в Мировом океане флот обеспечивает внешнюю политику государства и укрепляет его позиции в мировом сообществе.