Русская книга и национальный культурный код

Вопрос о том, какой должна быть библиотечка современного русского интеллигента, наверняка выявит крайне полярные точки зрения. Тем не менее, инициатива Baltexperta, предложившего свой вариант списка русской литературы, должна всячески приветствоваться:

«Сложность не в том, чтобы его сформировать, а скорее в том, чтобы осуществить сам акт выбора: в конце концов, речь ведь идет о настоящей любви. Мы любим книги, чего и вам желаем. (…) Конечно, здесь неизбежен волюнтаризм, к тому же русская литература богаче любого списка. Тем не менее, мы рискнули, взяв за основу некое неформулируемое представление о «культурном коде», и попытались выделить книги, которые по состоянию на сегодняшний день формируют поле русского сознания». http://www.baltexpert.com/2012/02/02/spisok_putina/

Я тоже люблю книги, но с моей точки зрения основная проблема любого такого списка – проблема определения национального культурного кода и факторов, которые влияют на его формирование. Например, мы твердо уверены в том, что на формирование русского культурного кода оказывают влияние Лев Толстой и Федор Достоевский. Зачитывая до дыр «Анну Каренину» и «Бесов», иностранцы тщатся познать загадочную русскую душу. А ее там и не ночевало!

Между тем для формирования культурного кода современного русского человека решающее значение имеют не Каренина и бесы, а Михаил Задорнов, Евгений Петросян с его «Кривым зеркалом» и Михаил Галустян в сериале «Наша Раша». Если вы смеетесь на Джамшудом и Равшаном или над репризами Михаила Задорнова, значит с современным русским культурным кодом у вас все в порядке.

Задумайтесь над тем, почему английский юмор считается специфическим или почему в американских комедиях прописан закадровый смех. В первом случае английский культурный код определяет доступность понимания юмора, во втором – обладателям разных культурных кодов подсказывают, где именно, по мнению продюсеров, следует смеяться. Таким образом, именно юмор, определяет ваш культурный код – широту осознанных и неосознанных ориентиров внутри вашей национальной и мировой культуры.

Иное дело – качество юмора, а оно после Салтыкова-Щедрина и Саши Черного не поднималось в СССР сколько-нибудь выше плинтуса. Книгами «на все времена» стали русофобские и богохульные «12 стульев» и «Золотой теленок», издававшиеся миллионными тиражами, неоднократно воспроизводившиеся в кинематографе и раздерганные на цитаты. Цитировать «стулья» и «теленка» не гнушаются даже унылые национал-патриоты. Так, в эстонском сегменте интернета есть персонаж, по любому поводу подсовывающий с Youtub видеоцитаты из «стульев» и «теленка». Для него эти цитаты есть сосредоточение русской культуры, коль скоро ими можно выражать собственные мысли (Sic!), стыдить оппонентов и насмехаться над ними.

Давайте примем во внимание тот простой факт, что культурный код складывается не только под воздействием прочитанного, но еще услышанного и увиденного.

Песни Аллы Пугачевой сильнее поэзии Анны Ахматовой и Марины Цветаевой, потому что для поэзии требуется уединение и молитвенное настроение, которому легко противостоят молодые мужья Пугачевой. Наташа Королева в паре с Тарзаном легко затыкает за пояс Зинаиду Гиппиус, и так далее, и тому подобное. Сергей Малахов, Леонид Закошанский, молодой Ургант имеют для формирования российского (не русского даже!) культурного кода больше значения, чем весь «Серебряный век» русской поэзии.

Про картины Крамского, Шишкина, Ге и прочих гениальных русских художников я просто умолчу. Однажды в Великом Новгороде я попал в местный музей, когда в нем не было посетителей. Став в центре зала, я неожиданно для себя оказался в центре внимания смотревших на меня с картин русских людей. Это был момент истины: я на себе прочувствовал, что такое народ в единстве предков, которые не числятся умершими, и потомков, которые не считаются не родившимися, потому что они соединяются во мне здесь и сейчас.

«Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына явно проигрывает так называемому русскому шансону, по сути, весьма специфической лирике, воспевающей бандитскую жизнь. «Архипелаг» для советской интеллигенции был бестселлером до тех пор, пока считался запрещенным.

Сегодня это литература для узких специалистов по истории СССР. Пожалуй, что полный мрачного юмора роман Юза Алешковского «Рука» даст читателю, желающему сформировать свой культурный код, больше, чем историческая проза Солженицына.

А еще есть кинематограф – Иннокентий Смоктуновский в «Гамлете» и Юри Ярвет в «Короле Лире», театр Олега Табакова, Леонида Броневого, Галины Волчек, и т.д., которые тоже играют свою роль в формировании национального культурного кода.

Хранителями подлинно русского культурного кода являются российская провинция и русское рассеяние, а не московские и питерские «культурные» тусовки. Перед любителем-краеведом из русской глубинки нужно становиться на колени и бить поклоны. Это он своей любовью, которую столичные культуртрегеры оскорбительно называют дилетантством, хранит русский дух и все, что к нему прилагается – славу и скорбь, прошлое и будущее, гробы и дым отечества.

Первая волна русской эмиграции сохранила многое из того, что было утрачено в СССР. Наша вынужденная эмиграция накладывает на нас обязанность сохранить в русском культурном коде то, что неизбежно будет утрачено в современной России. Сейчас мы заняты актуальными, как нам представляется, политическим дрязгами, а ведь давно пора уже подумать о том, с чем мы придем к вечности и что оставим после себя во времени.

На региональной конференции соотечественников в Риге я предложил создать региональный совет по культуре, который координировал бы наши усилия в формировании и сохранении национального культурного кода. Но предложение не попало даже в резолюции конференции, а очень зря. К этому вопросу следует вернуться как можно скорее. Координационным центром такого совета может стать портал российских соотечественников Эстонии «Русское информационное поле» http://ruspol.net

Моя мечта – открыть в Таллинне русский читальный зал, в котором все желающие могли бы общаться с русской книгой и частными русскими архивами. Чего, например, стоит русский архив, собранный Александром Дормидонтовым в Таллинне. Сегодня он лежит без движения, а мог бы работать, ведь это тысячи книг, старинных открыток и фотографий, сотни рукописей.

Книги живут долго, гораздо дольше, чем люди. Мир книги необъятен. По слову Козьмы Пруткова необъятное не поддается объятию. Всю свою сознательную жизнь я собирал книги, но не могу сказать, что в моих лабазах каменных полно алмазов пламенных. Сегодня в моих руках находится не просто библиотека, а инструмент, которым я ежедневно пользуюсь. Значительная часть моей библиотеки – это первые издания стихов Игоря-Северянина, вокруг которых сложился обширный северянинский архив. Вокруг Игоря-Северянина постепенно формировалось пространство русской-советской прозы и поэзии начала прошлого века. Параллельно шло формирование справочного отдела, который даже в век интернета не утратил своей ценности. В подтверждение достаточно, привести пример дореволюционных словарей иностранных слов.

О своей библиотеке я рассказал к тому, что универсального списка, который стал бы истиной в последней инстанции, не будет никогда, и стремиться к этому не след. Каждый, кто интересуется книгой, всегда будет формировать личную библиотеку в соответствии со своими потребностями и глубоко интимными, пусть даже не осознанными представлениями о личном культурном коде. Иное дело, что интерес к книге следует пробуждать с детства, вкус к ней следует формировать и развивать.

И вот мое предложение. Рано или поздно список русской литературы разрастется до неудобного в пользовании размера, посему есть смысл структурировать его уже на начальном этапе – детская литература, проза, поэзия, научная и техническая литература (тоже ведь есть национальные шедевры!). Следует обратить внимание на литературу народов СССР и мировую литературу, ведь переводные произведения тоже влияют на формирование национального культурного кода. Взять, к примеру, прозу Чингиза Айтматова или сонеты Шекспира в переводах Маршака.

Изначально структурированный список будет легче наполнить содержанием, да и пользоваться им будет проще. И еще, я уверен в том, что желающих принять участие в формировании такого списка найдется немало.