Пусси Райт: контрольный опыт с тупиком в качестве результата

Случилось. 
Тупик, в который загнали сами себя и власть и либеральная интеллигенция, раскручивая противостояние по пустячному казалось бы поводу - хулиганской выходке нескольких девиц - сегодня получил официальное оформление в виде приговора суда. Несоразмерность преступления и наказания в этом приговоре очевидна. Причем, очевидна настолько, что этого не могут не понимать и здравые лица во власти. Серьезный ущерб в форме дополнительного раскола общества, возрастания числа т.н. несогласных, падение престижа суда - тоже очевиден всем (я уже не говорю об ущербе, нанесенном имиджу страны). Так почему все-таки это случилось? Ведь просчитать развитие данной конкретной ситуации было не так сложно... 

Мне представляется, что ответ на этот вопрос кроется в понимании того, что власть в этом эпизоде оказалась заложницей своего стратегического курса на возрождение страны (сугубо светской и все еще весьма образованной) с опорой на Православие (как на своеобразную национальную идеологию) и на РПЦ - как на структуру, обеспечивающую эту идеологию. Следование этому курсу превратило РПЦ в политическую силу (серьезное финансирование, постоянное присутствие в медиапространстве, попытки внедриться в сферу образования и даже науки) - с одной стороны. А с другой стороны - этот курс подразумевал и определенную ответственность власти за поддержание имиджа РПЦ как святыни, вне зависимости от уложений судебной системы светского государства, поскольку она, РПЦ, рассматривается идеологически в качестве фактора национального возрождения.

Пока эти девицы устраивали свои перфомансы в различных непотребных местах, их выходки получали более или менее адекватную правовую оценку. Но первая же провокация против церкви, провокация, которую, к сожалению для власти ей не удалось замолчать, привела к раскрутке конфликта, который самой власти, я уверен, был абсолютно не нужен, но на который она была вынуждена реагировать, поскольку выходка публично унизила не только власть, но и так понимаемую властью национальную идею,  на которую опирается власть.

И вот тут, в отсутствии заготовленной схемы поведения, власть  повела себя неадекватно.

Впрочем, ситуация была вполне предсказуема - если превратить церковь в политическую силу, то найдутся и  политические противники, а стало быть и желающих устраивать против нее провокации. И в этом - серьезный риск выбранного властью стратегического курса, придающего церкви не свойственные ей функции, характерные разве что для средних веков. Но есть и второй риск - значительная и наиболее образованная часть общества  принципиально не религиозна, и РПЦ для нее не является ни авторитетом, ни нравственным ориентиром. Эта часть общества еще может, скрепя зубы, согласиться на просвещенный авторитаризм, как на временную меру, но ни при каких условиях не поддержит идею возрождения страны как средневековой клерикальной империи. И какая часть общества более патриотична, а какая - менее - это еще вопрос. А можно ли надеяться построить сильную страну при скептизе образованной части общества по отношению к пропагандируемой национальной идее - еще более тяжелый вопрос.

Конечно, сказанное выше - не более чем гипотеза, но если она хоть в какой то мере отвечает реальности, нас ждут непростые времена, поскольку менять стратегический курс - занятие непростое и не быстрое, я слепое следование ему - очевидно противоречит цивилизационному тренду и, по всей вероятности, ведет в пещеру.