Трудные годы Балаклавы. Как департировали крымских татар.


Со дня освобождения Севастополя прошло уже полгода. В свои жилища из лесов, с гор, из крымских каменных пе­щер, из других мест уже должны были вернуться хозяева. Я это знал по Ровенькам. Но Балаклава и, как мне сказали, все прилегающие к ней сёла были почти пусты. Оказалось, что всё коренное население (а это были в основном татары) вы­селено из Крыма. В Москве меня об этом не предупредили. Я был совершенно, как говорят «не в курсе».

- Как это было? - спросил я у пришедших ко мне товари­щей.

Они рассказали мне следующее.

Вместе с нашими войсками, или почти вместе, в Балак­лаву вошли начальник милиции, начальники отделов НКВД, НКГБ. Через несколько дней прибыл председатель райиспол­кома Неверов, а вскоре был получен Указ Президиума Вер­ховного Совета СССР о выселении татар из Крыма.

Надо сказать, что до войны в Крыму татары большин­ство населения не составляли. Здесь около половины всего населения были русские, татарское население составляло около четверти жителей полуострова, украинцев - десять про­центов, к остальным пятнадцати процентам относились нем­цы, евреи, греки, болгары, армяне, эсты (эстонцы), караимы и люди других национальностей. Но в то же время из двад­цати крымских районов шесть было татарских: Ялтинский, Алуштинский, Фоти-Сальский, Судакский, Бахчисарайский, а также Балаклавский.

Столицу Крымской АССР Симферополь освободили от фашистов 12 апреля 1944 года, почти на месяц раньше, чем Севастополь, а Балаклаву освободили 19 апреля.

Учитывая, что часть татар в период оккупации Крыма играла предательскую роль и пособничало немцам, было ре­шено выселить всех татар из Крыма. Не зная, где находится бывший (довоенный) первый секретарь Балаклавского рай­кома партии, родом из татар, Крымский обком назначил пер­вым секретарём райкома Дубикова.

Но до прибытия Дубикова в «первое кресло» Балаклавс­кого райкома партии сел появившийся неизвестно откуда тот, бывший, из татар. Но указ о выселении касался и его. Тогда не слишком разбирались: прав-виноват, Указ касался всех.

Конкретной работой по выселению татар занималась вот эта тройка, которая сейчас была у меня в кабинете. В Балак­лаву прибыло большое количество грузовых автомобилей с военнослужащими.

Заходит эта «тройка» в кабинет первого секретаря, он их спрашивает:

-     Что здесь за техника и почему много солдат? Ведь фронт переместился на Запад?

-        Это на отдых в Балаклаву прибыли наши уставшие от боёв части, - обманули секретаря работники милиции и НКГБ.

В кратчайшие сроки были составлены поимённые спис­ки всех татар, проживающих и в Балаклаве, и в сёлах, разра­ботан план размещения по машинам.

Выселялась не одна тысяча семей. Угон с насиженных мест, страдания, безыс­ходность - всё это я отчётливо себе представлял. Вспомнил выселение кулаков на рубеже двадцатых-тридцатых годов. Возможно, здесь репрессии были ещё свирепее. Ведь тогда кулаков выселяли как богатых людей, наживших своё добро за счёт труда других. А тут речь шла о поголовной измене татар.

Оказывается, через день после прихода машин и солдат Рындин, Цирюльников и Приходько вновь пришли в райком, зашли в кабинет первого секретаря.

-     Оружие у Вас есть? - спросили они у него.

-     А в чём дело? - вставая и выдвигая ящик стола, задал вопрос секретарь.

-     Сдайте оружие!

Секретарь - за пистолет. Работники милиции и НКГБ ра­зоружили его. Прочитали Указ о выселении татар из Крыма и предупредили:

-      Слушай внимательно. Пока посадка и отправка не бу­дет закончена - молчать! Ни слова! Пикнешь - пеняй на себя!

Отвели секретаря на третий этаж, закрыли в кладовку и выставили охрану.

А выселяли так. Заходил солдат в дом, объявлял: «Вы по решению Правительства выселяетесь. Срок на сборы - два часа. Можно взять с собой на пятьсот килограммов: продо­вольствия, инвентарь, тёплую одежду, обувь, посуду. Обяза­тельно - топор и пилу». Многие татары по-русски не пони­мали, поэтому с солдатом ходил переводчик.

Ситуация была трагическая: стоны, крики, рыдания. Люди не хотели уезжать, не соглашались, умоляли оставить, многие ругались и по-русски, и по-татарски.

-     Не теряйте время! Собирайтесь! - следовала команда.


Кончалось тем, что людей брали под руки и насильно сажали в машину, несмотря на их просьбы, мольбу и возму­щения. Туда же закидывали и кое-что из их вещей. Сейчас представить невозможно, как это в течение двух часов мож­но было собрать вещи, продукты, инструмент, документы, найти и одеть детей. Просто немыслимо!

В машины сажали двух-трёх солдат с автоматами и от­правляли на станцию Сюрень (теперь Сирень). Там стояли товарные вагоны. По мере загрузки эшелоны отправлялись.

В одной из последних машин была отправлена семья пер­вого секретаря райкома партии и он сам.