Я царь — я раб — я червь — я Бог!

На модерации Отложенный

Совсем недавно, теплым летним днем, уже ближе к вечеру, шел я вдоль Гребного канала, что в Крылатском и чувствовал, как закипает в душе и все разрастается негодование против простого, русского народа, коий я всегда и везде до сих пор безоговорочно отстаивал и приветствовал.

Что это был, именно, народ простой не вызывало сомнений – кому еще кроме него могло прийти в голову не отправится в высокий сезон куда-нибудь на Лазурный берег или Каймановы острова или уж по крайней мере на подмосковную дачу, а притащиться на берег пусть относительно ухоженного после недавнего ремонта канала, но все же с откровенно грязной и застоявшейся водой, неудобным спуском к воде, опасностью столкнуться с проплывающей мимо байдаркой и полным отсутствием даже намека на какой-нибудь пляжный сервис.

Время, как я уже упоминал, было вечернее и посему, часть народа уже благополучно снялась с насиженных за день мест и удалилась восвояси, оставив, впрочем, совершенно явные и недвусмысленные следы своего пребывания, в виде бутылок, бумажек, арбузных корочек, банановой кожуры, семечек, рваных пластиковых пакетов и еще много чего в таком же духе и направлении.

Именно,  это последнее обстоятельство погрузило меня в глубочайшую прострацию и я даже не удержался от того, чтобы вполголоса забормотать что-то вроде: Ну, не сука ли ты простой, русский народ, - я в Гайдпарке, чуть ли не ежедневно защищаю светлое имя твое против злобных наскоков церберов из Антисоветской Фиги, тех самых красновых, кондрашовых, суботиных, ивановых-тигрозайцевых, помпобаронов,…, а ты, извиняюсь за выражение, буквально с**шь, не отходя от кассы, стопроцентно в данном, конкретном случае заслуживая их яростные “совок” и ”быдло”, а, может, и еще чего-нибудь покруче!

Вот, ведь, черт побери, как скрупулезно и неизменно воссоздается типичная реакция определенной среды – и тридцать лет тому назад, уже их родители, также беспечно и нагло гадили в присутственных местах, отличаясь, быть может, только более бережным отношением к пластиковым пакетам в связи с их тогдашним, хроническим дефицитом.

Ну, откуда ты так уверен, - это я уже мысленно обращался к довольно увесистому малому, трескающему за обе щеки семечки и бросающему шелуху себе под ноги, - что этот жевательно-плевательный процесс нужно обязательно осуществлять прилюдно, да и сплавлять отходы от него, не куда-нибудь в кулек или, извиняюсь за выражение в урну, а прямо на праздничный асфальт?!

Парень, как будто, услышал этот внутренний монолог и нагло-вопросительно уставился на меня, как бы спрашивая: Как, ты еще ничего не понял!?

Но до понимания оставалось пережить еще одну сцену.

Две полуподдатые, обнявшиеся девчонки лет шестнадцати, с бутылками пива, соответственно, в левой и правой руках, стоявшие неподалеку у самой кромки воды на уходящих довольно круто вниз бетонных мостках, вдруг потеряли равновесие и одновременно бухнулись в канал.

Одна тут же вылетела назад словно ошпаренная, зато вторая, у которой бутылка разбилась об бетон и поранила ей бедро, вдруг,  мгновенно, ушла под воду.

В следующую секунду семечкоед уже нырнул следом за ней и, ухватив за талию, не без труда, выволок обратно на мостки.

Не буду описывать последующее развитие событий – все закончилось благополучно, набежала еще туча помощников,..., да,  и не в этом суть!

Мораль в том, что каким-то образом,  народное распи****ство уживается с подвигом и более того составляет с ним устойчивую и неразрывную связь - землю русскую всегда спасал не элитный и щеголеватый спецназ, а тонкошеие, деревенские мальчики в расхристанных шинелях!