Иностранные операции политического сыска (из цикла «Впервые в истории российских спецслужб»)

1 марта 1881 года был убит российский император Александр II. О деталях этого покушения европейская общественность узнала из знаменитой книги П.А. Кропоткина «Записки революционера»: «…Под блиндированную карету, чтобы остановить ее, была брошена бомба.Несколько черкесов из конвоя были ранены. Рысакова, бросившего бомбу, тут же схватили. Несмотря на настоятельные убеждения кучера не выходить из кареты – он утверждал, что в слегка поврежденном экипаже можно еще доехать до дворца –Александр все-таки вышел. Он чувствовал, что военное достоинство требует посмотреть на раненных черкесов и сказать им несколько слов. Так поступал он во время русско-турецкой войны, когда, например, в день его именин сделан был безумный штурм Плевны, кончившийся страшной катастрофой.

Александр подошел к Рысакову и спросил его о чем-то, а когда он проходил затем совсем близко от другого молодого человека, Гриневецкого,стоявшего тут же, на набережной с бомбой, тот бросил свою бомбу между обоими так, чтобы убить и себя и царя. Оба были смертельно ранены и умерли через несколько часов…».

После этих событий самодержавие принимает самые решительные меры борьбы с революционерами внутри страны и русскими политическими эмигрантами за границей. Для этого Третье отделение было реорганизовано в Департамент полиции. Теперь политическим розыском в Российской империи занимался Особый отдел Департамента полиции. Ему были подчинены губернские жандармские управления,охранные отделения и команды, охранные и пограничные пункты внутри империи, а за границей – Заграничная агентура. Кроме того, существовала дворцовая полиция,ведавшая личной охраной царя и имевшая своих сыщиков; она также время от времени вела самостоятельную работу по политическому сыску.

Заграничный политический сыск проводился Особым отделом Департамента полиции в течение 35 лет, вплоть до Февральской революции 1917 года. Центром Заграничной агентуры всегда был Париж, главная контора его долгое время размещалась в здании русского посольства, в доме 18 по улице Гренель. Финансировалась она из государственной сметы секретных расходов.

Львиную долю из «заграничного бюджета» было потрачено на агентуру «Священной дружины». ( Через две недели после убийства Александра II группа монархистов (граф И.И. Воронцов-Дашков,князь И.П. Щербатов, граф П.П. Шувалов и др.) создала конспиративную организацию, получившую данное название. Помимо личной охраны царя и его семьи,она должна была вести активную и всестороннюю борьбу с революционным подпольем,используя те же террористические методы. Все члены «Священной дружины»назывались «Братьями», их имена скрывались за номерами. «Братья» группировались по «пятеркам», и каждый из них должен был знать только организатора своей«пятерки», которого называли «старшим братом»).

Ее агенты находились в Париже,Женеве, Стамбуле, Филиппополе, Лондоне, Вене, Румынии и Италии. «Священная дружина» просуществовала 20 месяцев. Дела «Священной дружины» в 1883 году были переданы Департаменту полиции, который взял в свои руки организацию Заграничной агентуры. В своем Третьем делопроизводстве был создан иностранный отдел, где работали три чиновника, которые собирали донесения и сведения, передаваемые заграничными агентами, координировали их деятельность, анализировали и обобщали информацию, выпускали для сугубо служебного пользования месячные обзоры о положении дел в политической эмиграции, а также отпускали финансы заграничной охранке.

Основным местом пребывания Заграничной агентуры был определен Париж. Туда для заведывания Заграничной агентурой в июне 1883 года директор Департамента полиции Плеве направляет своего доверенного надворного советника П.В. Корвин-Круковского (бывший «Брат № 729»). В удостоверении,подписанным Плеве, указывалось, что «он обличен доверим Департамента полиции..и дружественным России державам предлагается оказывать ему содействие при исполнении им своего поручения». Он вошел в сношения с редакторами некоторых консервативных газет, в том числе «Fiqaro» и «Gaulois», в которых была«поднята борьба против русских нигилистов». К этой стезе был привлечен даже Эмиль Золя. Корвин-Круковский был соавтором А. Дюма, а впоследствии С. С. Татищева. В мае 1885 года его сменил Рачковский.Большинству французов он был известен как Леонов Петр Иванович.

На скорую отставку Корвин-Круковского прямо повлияло убийство заведующего агентурой Петербургского охранного отделения, инспектора секретной полиции жандармского подполковника Г.П. Судейкина и неспособность главы Заграничной агентуры поймать скрывшегося за границу главного участника этого теракта Сергея Дегаева.

Деятельность Рачковского сделала его одной из самых заметных фигур российского политического сыска как внутри страны, так и за границей. Помимо официальных государственных наград, Рачковский получал от современников и историков разные, но всегда образные определения своей персоны: один из столпов политического сыска России; одна из самых ярких и в то же время темных личностей царской охранки; авантюрист в генеральском мундире; отец российской полицейской провокации; одна из самых крупных и мерзких фигур русской политической полиции; прирожденный интриган,любивший заниматься подделкой документов; ангел-хранитель царского режима;дутая знаменитость; глубокая преданность интересам императорской России; тонкий ум и твердая воля; ни розыскных способностей ни политического чутья т.д.

В секретной переписке с руководством Департамента полиции Рачковский проходил под псевдонимом –Федоренко. До его прихода Заграничная агентура занималась исключительно наружным наблюдением, которое осуществляла группа из шести французских филеров во главе с А. Барлэ. Сведения по объектам эти шпики получали через местную полицию и от консьержей, швейцаров, дворников.Кроме того, агенты часто прибегали к краже писем или покупке их у почтальонов и консьержек, вскрывали,фотографировали, снимали на кальку и затем возвращали или же прилагали к рапорту. Но кража писем была рискованным занятием, так как за нее грозила тюрьма и агентам и почтальонам. Тем не менее, перлюстрация писем почти всех политических эмигрантов в Париже, Женеве, а несколько позже – и в Берлине была поставлена Рачковским «на широкую ногу».

Он также начал развивать и внутренне наблюдение, постепенно вербуя себе секретных агентов из эмигрантской среды. Официально представляя интересы самодержавия, Рачковский продолжал борьбу с врагами российской короны через завербованных французских чиновников.Он установил тесные контакты как с парижской, так и с женевской полицией.Парижские, цюрихские и женевские префекты, их помощники и рядовые полицейские за вознаграждение в несколько сотен франков в месяц, в зависимости о ранга, не только закрывали глаза на деятельность русской охранки в их префектурах, но и помогали ей всеми возможными средствами.

В короткий срок Рачковский сумел завязать прочные связи с французской прессой. Среди его сотрудников были Каломе из «Фигаро», Мора из «Пти Паризьен», бывший советник французского Министерства иностранных дел и влиятельнейший парижский журналист Жюль Гансен.Известнейший писатель того времени Раймонд Рекули был известен охранке под псевдонимом «Ратмир».

Шеф Заграничной агентуры установил дружеские контакты с политическими деятелями, депутатами, дельцами.Его особняк посещали самые высокие чины иерархии европейских правительств. Во всех фешенебельных ресторанах Парижа официанты знали «general russo» в лицо и оказывали должное уважение за щедрые чаевые.

В ночь с 20 на 21 ноября 1886года Рачковский с помощью своих сотрудников – Бинта, Милевского, Гурина и других произвел вооруженное нападение на типографию швейцарской «Народной воли». Налетчики разбили и выбросили несколько десятков пудов типографского набора. По улицам Женевы они раскидали более тысячи еще не сброшюрованных экземпляров пятой книжки «Вестника Народной воли», «Календаря Народной воли»,сочинений Герцена. Наутро аккуратные женевцы с ужасом обнаружили, что их чистенький город замусорен громадным количеством свинцовых «чушек» и бумажными обрывками с текстами на русском языке. Вполне понятно, что думали швейцарцы об издателях этой литературы.Типография скоро возродилась, но Рачковский произвел на нее новый налет и опять уничтожил отпечатанные листы,книги и все шрифты.

В феврале 1887 года Рачковский дал задание своим подручным разгромить еще одну типографию «Народной воли» теперь уже в Париже.

Летом следующего года Петром Ивановичем была проведена многоходовая операция по нейтрализации видного революционера,члена Исполнительного комитета партии «Народной воли», редактора «Вестника Народной воли»- Тихомирова. После неоднократных встреч, последний подал унизительное прошение о помиловании, с вымаливанием прощении, на высочайшее имя– Александру III. Рачковский принял все меры, чтобы памфлет Тихомирова «Почему я перестал быть революционером» стал широко известен в Европе.

Под влиянием Рачковского аналогичное «покаяние» сделал и Исаак Павловский, участник процесса «ста девяносто трех», который долгие годы работал в качестве парижского корреспондента «Нового времени».

Рачковский устанавливает личные контакты с министром внутренних дел Французской республики Констаном, затем с Э.-Ф. Лубэ –премьер-министром, а в дальнейшем и президентом, который в своем президентском дворце предоставил Рачковскому особую комнату, где шеф заграничного политического сыска останавливался запросто,когда приезжал в Париж.

В своих воспоминаниях об этом времени бывший министр финансов С.Ю. Витте отмечал: «Насколько Рачковский имел значение, можно видеть из того, что, как я помню, президент Французской Республики Лубэ говорил мне, что он так доверяет полицейскому таланту и таланту организации Рачковского, что когда ему пришлось ехать в Лион,где, как ему заранее угрожали, на него будет сделано нападение, то он доверил охрану своей личности Рачковскому и его агентуре, веря больше полицейским способностям Рачковского, нежели поставленной около президента французской охране».

На пятом году службы, в 1890году, Рачковский завоевал также и полное доверие российского императора и получил почти неограниченные полномочия по вопросам безопасности, решаемым Заграничной агентурой в Европе. В частности, ежегодно Рачковский возглавлял отряд царских телохранителей, когда император России гостил во Фреденборге, во дворце своей тещи, королевы Дании.

Рачковский пытался построить на полицейской деятельности политическую карьеру, он сумел завязать солидные связи и в политических кругах Парижа. Будучи в курсе ведущихся переговоров о франко-русском союзе, Рачковский использовал эти переговоры в своих карьерных целях. Тот же Витте отмечал роль Петра Ивановича при заключении военного союза между Францией и Россией, и утверждал, что Рачковский сыграл более значительную роль в создании Антанты,чем все русские дипломаты, вместе взятые.

При нем Заграничная агентура превратилась из заурядного «охранного отделения» в учреждение, игравшее в европейской политике роль проводника русских национальных интересов.

В 1896году по его инициативе была организована уже самостоятельная русская агентура в Австрийской Галиции, которую возглавил М. И. Гурович, а затем и в Берлине во главе с М. А. Гартингом ( Ландезеном, он же Геккельман). Благодаря своим связям в Германии, Франции, Италии, Австрии Рачковский незаметно становиться«центральным лицом» в заграничной политике. К нему обращаются не только с ходатайствами о награждениях, но и по важным вопросам международной политики, одной из главных русских пружин которой он является.

Французское правительство наградило его орденом Почетного легиона. Среди других иностранных наград Рачковского были германский королевский прусский орден Короны III степени (1899), датский командорский крест ордена Данеборга.

Именно им было инспирировано одно из наиболее громких дел русской заграничной охранки, известное как « дело бомбистов», или «дело динамитной мастерской». Это была тщательно выверенная, спланированная им в 1889 году операция по созданию в Париже из числа русских эмигрантов террористической группы, целью которой являлась подготовка покушения на Александра III.

Все от «киля до клотика» было придумано и контролировалось Рачковским. Даже посланник в Париже барон Моренгейм,получивший уже от российского министра внутренних дел информацию о готовящемся покушении, был полностью «отодвинут» от этого дела, в связи с чем, неоднократно обращался к французской стороне с требованием принятия немедленных мер к нигилистам. Но работающий «в паре» с Рачковским министр внутренних дел Констана всячески затягивал арест «заговорщиков», пока ситуация не созрела до нужной кондиции. И только 29 мая 1890 года все «бомбисты», кроме главной фигуры Геккельмана (он же Ландезен, он же Гартинг - личный агент-провокатор Рачковского,впоследствии сменивший шефа на этом посту) были арестованы. За эту «операцию»шеф Заграничной агентуры получил ордена Станислава II степени и Владимира IV степени и был произведен в титулярные советники.

20 октября 1894 года умер АлександрIII. Войска приняли присягу новому царю, на престол вступил Николай II.

Для доказательства своей незаменимости Рачковский создает во Франции «Лигу спасения русского Отечества».В один прекрасный момент по всему Парижу были расклеены воззвания, призывавшие французов записываться в «Лигу», чтобы «бороться с врагами России». Движение,организованное Рачковским приняло погромный характер и наделало много шума.Участники «Лиги» добрались даже до Бельгии, где устроили антиклерикальный налет на собор в Льеже. Взрыв льежского собора, организованный провокаторами русской Заграничной агентуры, повлек за собой человеческие жертвы. Французское Министерства внутренних дел вынуждено было запретить деятельность «Лиги»…

А в это время в России прокатилась волна мощных волнений и забастовок. Основными требованиями рабочих было сокращение рабочего времени и увеличение заработной платы. Нерешение этих проблем привело к тому, что, в частности, Одесса осталась без воды,света и хлеба. Для российского правительства остро встал рабочий вопрос. И, как не парадоксально, именно Министерство внутренних дел, понимая всю государственную важность этого вопроса и заинтересованное в нем также с точки зрения поддержания общественного порядка в стране, первое пошло по пути наиболее правильного его разрешения.

По воспоминаниям бывшего начальника Киевского охранного отделения генерала А. Спиридовича : « …Далеко не таково было отношение к рабочему вопросу министерства финансов с его фабричной инспекцией и во главе с Витте, на обязанности которого по существу лежал вопрос во всем его объеме в то время. Витте ревниво оберегал подчиненную ему сферу, но простирал свои заботы только на капиталистов…

На заседании комитете на защиту рабочего класса выступили тогда не чины министерства Витте с председателем Ковалевским…, а представители министерства внутренних дел: вице-директор департамента полиции Семякин и хозяйственного департамента – С. Щегловитов…

Результатом…явился закон 2 июня 1897 года...»

Данный закон сокращал рабочий день до 11 с половиной часов в сутки при дневной работе в обычные дни, до 10 часов – в субботу и накануне праздников, до 10 часов в ночное время. Причем Щегловитов и Семякин в особенности настаивали на том, чтобы приняты были меры к недопущению понижения заработной платы в связи с сокращением рабочего времени. Семякин доказывал, что одно только ограничение рабочего дня не устранит возможности беспорядков, а Щегловитов заявил, что министерство внутренних дел « в сильной степени заинтересовано в том, чтобы заработная плата не понизилась, так как существующие отношения фабрикантов к рабочим служат поводом к постоянным беспорядкам».

Хорошо зная, что делается на фабриках и заводах, охранные отделения своевременно приходили на помощь рабочим в случае каких-либо несправедливых действий хозяев или заводской администрации. По воскресеньям в охранных отделениях офицеры и чиновники принимали заявления и жалобы от рабочих по всем вопросам. Рабочим давали разъяснения,справки, а заявлениям должное направление и поддержку в дальнейшем в пользу рабочих.

(Перекидывая эту цепочку к событиям сегодняшних дней, вспомним как «тихо» и без всяких практических последствий прошла ситуация провокационных предложений олигарха Прохорова в сентябре-ноябре 2010 года на увеличение рабочего времени до 60 часов в неделю. Даже никаких конкретных предложений и видения ситуации, к чему это могло привести, со стороны многозвездочного генерала Нургалиева и его подчиненных не последовало).

Именно это противостояние Министерства внутренних дел и партии Витте родило такую необычную фигуру,горячо нелюбимую советскими историками российских спецслужб, как С.В. Зубатов. Не являясь жандармским офицером, он вне правил был назначен на должность заведующего особым отделом департамента полиции. Именно он и его ученики нанесли ряд серьезных ударов по революционному движению, созданной Зубатовым системой, как тогда называлось «легализации» рабочего движения. Он создал особые рабочие общества, которые занимались исключительно экономической борьбой с предпринимателями, целиком поддерживая царизм. В Москве Зубатов создал в 1901 году «общество взаимопомощи рабочих механических мастерских». В Минске –«еврейскую независимую рабочую партию», в Петербурге в 1903 году – «общество петербургских рабочих механического производства, в Одессе – «союз машиностроительных и механических рабочих».

Можно по разному относиться к данной фигуре, но нельзя не отметить ряд серьезнейших моментов в его работе как профессионала. Так привлекая к сотрудничеству лиц из рабочей среды, он всегда следовал жесткому правилу и приучал к этому своих подчиненных:

«Вы господа должны смотреть на сотрудника как на любимую женщину, с которой находитесь в нелегальной связи. Берегите ее, как зеницу ока, один неосторожный ваш шаг, и вы ее опозорите…. Никогда и никому не называйте имена вашего сотрудника, даже вашему начальству. Сами забудьте его настоящую фамилию и помните только по псевдониму…

Помните, что в работе сотрудника, как бы он ни был вам предан и как бы он честно не работал, всегда рано или поздно, наступит момент психологического перелома…Ему тяжело. Отпускайте его.Расставайтесь с ним. Выведите его осторожно из революционного круга, устройте его на легальное место, исхлопочите ему пенсию, сделайте все, что в силах человеческих, чтобы отблагодарить его и распрощаться с ним по-хорошему… Вы лишаетесь сотрудника, но вы и приобретаете в обществе друга для правительства,полезного человека для государства…».

Правой рукой Зубатова был Медников Е.П. Он заведовал агентами наружного наблюдения, или филерами,которые, наблюдая на улицах за данными им лицами выясняли наружно, что те делали, с кем встречались и какие места посещали. Наружное наблюдение развивало данные внутренней агентуры. Медников был простой, малограмотный человек,старообрядец, служивший раньше полицейским надзирателем. Природный ум, сметка,хитрость и настойчивость выдвинули его. Он создал в этом деле свою школу - Медниковскую, или как говорили тогда «Евстраткину»школу.

Согласно инструкции директора департамента полиции, филеры набирались из запасных унтер-офицеров армии, гвардии и флота,по предъявлении ими отличных рекомендаций и аттестатов от их войскового начальства.

Именно Медниковым был создан летучий филерский отряд департамента полиции. Этот отряд разъезжал по всей России, разрабатывая агентурные сведения Зубатова или департамента, работая под фирмой последнего. По деловитости, опытности и серьезности филеров, летучий отряд был отличным сильнейшим розыскным аппаратом, не уступавшим по умению приспособляться к обстоятельствам, по подвижности и конспирации,профессиональным революционерам.

Во всех раскрытиях отделения роль наружного наблюдения была очень велика. Лучше этих филеров не было, хотя выпивали они здорово и для всякого постороннего взгляда казались недисциплинированными и неприятными. Медниковский филер мог пролежать в баке над ванной ( что понадобилось однажды) целый вечер; он мог долгими часами выжидать на жутком морозе наблюдаемого с тем, чтобы провести его затем домой и установить, где он живет; он мог без багажа вскочить в поезд за наблюдаемым и уехать внезапно, часто без денег, за тысячу верст; он попадал за границу, не зная языков, и умел вывертываться.

Его филер умел изображать из себя и торговца спичками, и вообще лотошника. При надобности мог прикинуться он и дурачком и поговорить с наблюдаемым, якобы проваливая себя и свое начальство.

В ведении Медникова находился и извозчичий филерский двор, где было несколько выездов, ничем не отличавшихся наружно от обыкновенных «Ванек». Комбинация конного наблюдения с пешим приносила большую пользу при наблюдении.

У Медникова на руках была и касса. Зубатов был бессребреником в полном смысле этого слова, то был идеалист своего дела; Медников же – сама реальность, сама жизнь. Все расчеты – у него.

В 1900 году он был старшим чиновником для поручений, с Владимиром в петлице, который в то время давал права потомственного дворянства.

Сергей Крюков