Хорошо поступили «пусси» или плохо? (Ответ старинному другу)

Текст ниже – пространная реплика-ответ моему давнему коллеге и доброму товарищу, имени которого я называть не буду, в совершенно неожиданном для меня споре, который завязался между нами на одном профессиональном форуме в отношении оценки известной акции в ХСС. Мне подумалось, что этот разговор представляет и более широкий интерес.

 

Я не дождался от ** приглашения к разговору и вступаю без приглашения, хотя  и отдаю себе очень ясно отчет в том, эмоциональная напряженность, возникшая вокруг этой ситуации, делает такой разговор мало продуктивным. И тем не менее. Вопрос, предлагаемый к обсуждению, далеко выходит за рамки психологии, сколь широко не трактуй ее. Хорошо поступили "пусси" или плохо? Вопрос это не юридический и не психологический. Это вопрос этический. Но коль скоро разговор об этом зашел в профессиональном сообществе, почему бы не обсудить его здесь.

 

Хулиганство? Мы знаем, что это такое. Это когда группа подвыпивших мальцов врывается в церковь и начинает бить арматурой прихожан и крушить иконостасы. Это хулиганство. Хулы в нем нет. Ненависть есть. Это хулиганство в узком смысле. Хулиганство в широком смысле - это все, что мне не нравится, то, что необычно. Маяковский, Битлз, импрессионисты и сам Иисус Христос быи в свое время такими хулиганами. Да и сам ** со своими юношескими работами и особенно технически профессиональным языком воспринимался многими психологами старшего поколения как своеобразный хулиган от науки. Так воспринимался в свое время и Выготский.

 

Оскорбление? Было? Было. Хорошо это? А вот здесь не торопитесь с ответом. Оскорбление - акт, где участвуют двое: оскорбитель и оскобляемый. Если оскорбляемый хочет оскорбиться, он оскорбится в любом случае. Поэтому пьяницы так охотно лезут в драку. Порого "оскорбляемости" (сензитивности) снижен. У членов РПЦ он снижен сегодня существенно. (В частности, из-за неправильного восторженно-умилительного и оттого бездумного отношения интеллигенции к проблеме «религиозного возрождения») Скажем, ведущий богослов РПЦ пишет немного нетрадиционную трактовку - оскорбление. Книги жгут. Чуть-что Кураев (человек из сердцевины церковного официоза) сказал что-то необычное - оскорбление. Это раньше православные оскорблялись непокрытой женской головой в храме (к слову, этого нет нигде в правосавном мире, кроме России, и понятно - неофиты), сейчас же невинная выставка на религиозную тему в Краснодаре воспринимается так, что оскорбленные верующие, которые этой выставки в глаза не видели, возглавляемые батюшкой, плюют Гельману в лицо. Что мы (не как психологи - просто как интеллигенты) должны делать в этой ситуации: лить бензин в тот огонь ненависти, который пылает сегодня в православных душах? Или этот огонь заливать? Потакать, говорить "Ах вы бедненькие, как вас обидели" - это именно лить бензин. Понятно, зачем это нужно власти - разделяй и властвуй. Но нам играть в эти игры? По-моему, неприлично.

 

Оскорбляться в этой акции было нечему. Любой из нас именно так строил бы психотерапию какого-нибудь межличностного конфликта, за помощью в разрешении которого к нам обратились бы. А здесь? Что предлагает ** здесь? По-моему, что-то весьма далекое от норм профессии, и профессиональной этики, и просто этики, и здравого смысла.

 

Можно ли нарушать чужое жизненное пространство? Нет, нельзя. Но мы ведь с вами психологи.

Мы должны понимать, что никакое такое "нельзя" не является абсолютным. Это "нельзя" - общее правило, из которого масса исключений (и ОСОБЕННО - это нужно понимать - в РУССКОЙ культуре, с нашим особым отношением к "прайваси"). Родитель вторгается в "личную зону" ребенка. Чтобы заставить его учиться, мыть посуду, еще зачем-то. Друзья только тем и заняты, что вторгаются в "прайваси" друг друга. Стоит включить телевизор - и он вторгается в наше "прайваси". Так что здесь важен не факт вторжения. Важно то, что из себя это вторжение представляет. Грубо говоря - это вторжение во вред, или на пользу. Это главный вопрос. По сравнению с ним даже вопросы о форме вторжения, даже вопросы о мотиве вторжения вторичны. Только так можно дать этическую оценку - пользу или вред принесло действие. (Хотя, конечно, и мотив тоже важен.) А теперь давайте смотреть на акцию в ХСС под этим углом зрения. Что она из себя представляла в этом ракурсе.

 

Обществу был послан "месседж" с простым содержанием. В РПЦ существуют серьезнейшие проблемы, одна из которых - конкордат с властью, но это только одна из многих. Эти проблемы не позволяют РПЦ выполнять ту главную функцию, которую призвана выполнять любая церковь, - функцию духовного водительства общества. Частью "месседжа" было и то, что наша власть - плохая власть. Нужны обществу такие "месседжи" ? Я считаю - совершенно необходимы. За такое послание нужно в ноги кланяться и говорить "Спасибо!". Если, конечно, не быть очень обидчивым. И если принимать на себя МОРАЛЬНУЮ ответсвенность за "подведомственные" церковь и государство. Но если воспринимать это с ЛИЧНОЙ точки зрения, как покушение на личную власть и личные привелегии, то, естественно, такой "месседж" становится личной угрозой и требует адекватных действий, которые мы и наблюдаем уже почти пол-года. 

 

Но что за толк в обращени, которого мало-кто услышит (вроде того, что пишу я сейчас)? Нужно, чтобы услышали. А для этого нужна особая форма. Не академической статьи. И не газетной. Отсюда и их выбор формы.

 

Результат превзошел все возможные ожидания: общество всколыхнулось и стало громко говорить о том, о чем раньше не говорило: о проблемах церкви, о проблемах личной и общественной религиозности, об отсутствии суда как такового, о произволе и бесконтрольности властей. И так далее, и так далее. Вот  результат их акции. Хороший это результат для общества или плохой? Тут, естественно, могут быть разные оценки, но я считаю результат великолепным. Именно с этической точки зрения.

 

И наконец. Про кощунство, осквернение и т.д. О чем мы говорим? Для человека, отрицающего онтологиченость Божественного, ни тема, ни сами слова не имеют особого смысла, отличного от оскорбления чувств того, для кого эти реалии онтологичны. В этом случае, говорить подросшему сыну, что Деда Мороза нет, - это оскорбление религиозного чувства, а разборка новогодней елки - акт кощунства. Если же мы признаем реальность сакрального  и понимаем, что это такое, то мы понимаем и то, что здесь совсем не просто что-то осквернить. Впрочем, этот разговор вряд ли кому-то покажется уместным в этой аудитории. Что же получается в итоге? А получается, что, поддерживая разговоры про осквернение, мы просто поощряем невежество и суеверие (не путать с верой). Вот и всё.