Без надежды на любовь

 «Не судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете; давайте, и дастся вам: мерою доброю, утрясенною, нагнетенною и переполненною отсыплют вам в лоно ваше; ибо, какою мерою мерите, такою же отмерится и вам».
Апостол Лука

Завтра о завершении суда над Pussy Riot напишут все. Поэтому решил написать сегодня, авансом, так сказать. На юридические итоги процесса оглашение приговора еще как-то может повлиять, а вот на политические и нравственные - практически нет. С моей точки зрения, главным бенефициаром этой драмы стало государство, а главным лузером – церковь.

Кремль провел эффективную мобилизацию своего главного электорального ресурса – люмпенов, правых маргиналов, кондовых традиционалистов. Он давно уже не ищет понимания у других социальных групп, и поэтому может позволить проигнорировать их возмущение. А вот своих нужно подбадривать. Теперь, когда курс «православной психотерапии» закончен, продолжать это гротескное шоу себе дороже. По логике власть своих целей достигла, и  спектакль пора сворачивать. По инерции девушкам еще достанется, но особых зверств, скорее всего, не будет. Верховный судья же сказал не судить слишком строго. Значит, будет строго, но не слишком.

Как это ни парадоксально звучит, репутационные потери Кремля, а, значит, и власти в целом, не столь велики, как это многим кажется.

Несмотря на шумную кампанию в прессе, общество из этого дела не узнало о своей власти ничего такого, чего она не знала бы о ней раньше.

Лишние же детали общей картины не меняют.

Что власть неадекватна, было очевидно уже после декабрьских митингов на Болотной площади и истеричной реакции на них.

Что в России нет независимого суда, было ясно еще на примерах дела Ходорковского и Магнитского, ничего нового этот суд нам не явил.

Что наше чиновничество (включая судейское) невежественно, грубо, чванливо и самонадеянно, вообще-то известно со времен Салтыкова-Щедрина.

Так что, если вдуматься, Путин, засаживая девчонок в тюрьму минимум на полгода, ничем особенно не рисковал. Упасть ниже того места, где он обосновался, невозможно. Иллюзий ни у кого, кроме тех, кто их сам лелеет, давно не осталось.

А тех, кто не хочет отказываться от иллюзий, никакими процессами не проймешь.

А вот о церкви этого не скажешь. Тут было, что терять. И иллюзии были (пусть далеко не у всех, но у многих), и надежда была, и вера (остаточная).

Русской православной церкви нанесен этим процессом страшный удар, и, несмотря на то, что сейчас ее иерархи хорохорятся, я не уверен, что она когда-либо уже сумеет от такого удара оправиться.

Уточню, удар нанесен не по православию (это отдельная тема), а именно по православной церкви как общественному институту. Под вопрос поставлено право пастырей этой церкви быть нравственными поводырями своей паствы. Здесь тоже вроде бы для знающих людей ничего нового нет. Но все-таки было и очень много незнающих или, по крайней мере, не интересующихся. Теперь заинтересовались и задумались многие. Слишком многие, чтобы этой церкви в ближайшие и даже отдаленные годы дали жить спокойно.

Еще важнее то, что

суд на Pussy Riot, с моей точки зрения, выявил то, что русское общество весьма религиозно неравнодушно.

Скандал не породил антиклерикальное атеистическое движение в чистом виде. Скорее наоборот, он выявил мощную религиозную заряженность российского общества. Церковь атакуют не столько с атеистических, сколько именно с «истинно христианских» позиций.

И это делает положение церкви еще более сложным. Она должна бить по своим, отлучать тех, кто верит, зачастую, истовее, чем сами «отлучальщики». Это создает еще одну линию напряжения в обществе вокруг вопросов веры. Развитие событий на этой линии фронта трудно предсказуемо, но повлиять оно может на все, что угодно, и любой рациональный политический процесс превратить в иррациональный.

Непосредственные последствия этого процесса скоро канут в лету. Власть натворит много новых глупостей, новые зверства заставят забыть зверства старые, в свете новых глупостей старые глупости будут казаться проявлением мудрости. Но долгосрочные последствия скажутся еще не раз через много-много лет. И, возможно, те, кто, разбираясь с этими последствиями, будет копаться в «русской старине», немало удивится тому, что столь масштабный исторический сдвиг начался с какого-то странного и никому не нужного процесса над тремя певицами.