Роддом на окраине: окна без занавесок, битва за макароны и отличные врачи

Он стоит возле вечно шумящей МКАД: белый, как корабль, типовой роддом конца 80-х. Асфальт вокруг украшают гигантские (мужики не пожалели краски) несмываемые надписи: «Машенька, спасибо за Данечку!» и «Любимая!!!» (много-много сердечек и восклицательных знаков). Раз в пятнадцать минут «скорые помощи» крякают возле шлагбаума, раз в час в небо взлетают разноцветные воздушные шарики – знак выписки в Большой Мир очередного Очень Важного Человека...

А во-он там, на седьмом этаже, целых четыре недели была моя палата.

Сейчас мне кажется, это медицинское учреждение - лучшее место на земле. Гормоны, я понимаю.

И все же: что может быть прекраснее работы акушера, извлекающего из материнской утробы орущий живой комочек? Что трогательнее дребезжащей стеклянной «каталки», везущей детей по коридорам (мы звали ее «электричкой», за сцепленные между собой «вагоны»-ячейки)? И, одновременно, что страшнее пижамы хирурга, заляпанной ТВОЕЙ кровью?

В целом, роддом для женщины – что армия для мужчины: кто не был, тот будет, кто был - не забудет.

Автофотопортрет в интерьере роддома

ПРИЕМНЫЙ ПОКОЙ

- Трусы, говорю, тоже снимай! Ноги шире! Чего не побрилась?

Шокированные такими вопросами, госпитализируемые девицы блеют, что схватки, мол, подкрались незаметно: они, девицы, не успели подготовиться...

Я, в свою очередь, мрачно отвечаю, что вообще приехала на консультацию.

Ничего не помогает: всех скребут станками студентки-практикантки.

Потом такое вторжение в личное пространство покажется цветочками: впереди клизмы, катетеры для взятия мочи, и, главное: дяденьки с биноклями в доме напротив. Штор в палатах не предусмотрено.

Привыкаешь быстро: очередной шок я испытала только в операционной, когда обнаружила, что затемнения нет и там. То есть обыватели, кроме всего прочего, имеют счастье лицезреть и вскрытые брюшные полости...

Но это впереди. Пока я сижу на дермантиновой кушетке, жду оформления документов и тихо млею, как работницы приемного отделения припечатывают пациенток.

Черноглазой девочке:

- Шесть сантиметров, иди сюда!

«Шесть сантиметров» означает раскрытие матки на такую величину: девица, фактически, рожает.

Друг другу:

- Запиши: еще рубец...

Рубец на матке - след от предыдущего кесарева, показание к следующему.

Меня звали коротко и ясно: «патология».

ПАТОЛОГИЯ

Отделение патологии – пять десятков теток в страшных халатах. Цветастые тряпки с оторванными завязками и карманами колом сидят на любой фигуре; наверное, и Мила Йовович смотрелась бы в них по-дурацки.

Интересно, где роддом взял столько раритетов? Я ведь помню: именно так одевались в 80-е бабушки на лавочках. И еще вопрос: как же мы не вымерли в советские времена? Я о романтических чувствах дедушек. Ведь это же не одежда, а атомная война...

Нечесаные (в таких халатах соблюдать гигиену как-то глупо) лахудры сидят в холле среди фикусов и смотрят ТНТ...

Это мой личный маленький шок: телеканал ТНТ – первый в рейтинге предпочтений молодых женщин от восемнадцати до двадцати восьми!

Сначала я наивно приходила к телевизору в привычное время новостей: в 12.00, 14.00 и так далее: надеялась услышать пульс страны. Увы, девицы с невозмутимыми лицами смотрели  «Дом-2», потом «Универ», потом остальные комедии...

Для кого же работаем мы, новостники журналисты?! Кто ломает копья в блогосфере: хвалит или ругает правительство? Полпроцента населения? Есть над чем подумать.

Еще об откровениях: в роддоме... вообще не оказалось гостей столицы. Знаю, что журналисты до меня писали иное (мол, приезжих столько, что медсестры рыдают на груди редких русских родителей). Однако факт: за месяц передо мной прошли сто пятьдесят человек, кавказских девочек среди них было ТРИ... Еще была одна вьетнамка, но она, строго говоря, лежала в обсервации (отделение для рожениц с инфекциями и без документов). И это при том, что район наш непрестижный: Гарлем...

Чтобы закончить с обстановкой: роддом чистый и идеально отремонтированный (зимой в топе был пост о полусгнившей детской больнице в Питере, так здесь просто евроремонт). Врачи внимательные и компетентные. Медсестры, ставя капельницу, говорят: «Потерпи, зайчик...».

Если добавить, что кормят пять раз в сутки, то получается настоящий санаторий...

Но, разумеется, есть недостатки.

СКРОМНЫЕ ЗАБАВЫ

Утро начинается с «веселых стартов»: беременные с чашками наперевес выстраиваются возле закрытых дверей столовой. Причина - не голод, а... новенькие. Стоит опоздать к раздаче (допустим, позвали сдать кровь), и перед тобой – пустые кастрюли.

- ?

- Новенькие разобрали! – оправдывается раздатчица.

Смысл: повар готовит строго по количеству человек в отделении. Всем новеньким (а в день поступает человек по семь) еда не положена: их, по правилам, должны начать кормить только НАЗАВТРА...

Разумееся, сами прибывшие с этим не согласны наотрез и лопают чужие макароны. В итоге даже весело: или ты, или тебя...

Весьма разнообразит. Потому что скука.

На улицу не выпускают (сбежать во двор реально, но приходится прятаться за помойкой, чтобы не «запалили»). В этой ситуации жизнь скрашивает любое, самое маленькое событие.

Вот, например, приходит медсестра:

- Девчонки, дождь залил анализы: они на окне стояли! Придется пересдать!

Все ухахатываются полчаса...

Неизменный восторг вызывают взмывающие за окном шарики (отпускайте, господа, отпускайте! Вам все равно, а запертым в башне принцессам – радость!)...

А однажды со двора донеслись звуки трубы.

«Hello, Dolly!», - играл там настоящий джазовый оркестр. Из окон вывешивались роженицы, из реанимации – врачи в операционных шапочках...

- У!!! – кричали мы музыкантам. – Вау!!!

Не знаю, хороший ли у них был гонорар от заказчика, но овации джазисты сорвали.

РАЗНЫЕ СУДЬБЫ

Соседка №1, замужем (звонит мужу):

- Никита, я выбрала в интернете матрасик, ты должен одобрить и оплатить. Как?! Тебе все равно, на чем будет спать твой ребенок?! Что значит пробки? Развалишься проехать несколько остановок?!

Соседка №2, незамужем:

- Милый, ты покушал? Я хочу, чтобы ты покушал... А наш ребенок сейчас танцует в животе вальс... Покушал? Теперь ты меня покорми... Ам! Ам! Ам! Ам!

Если присутствовать при первом диалоге весело и ненапряжно, то слушать чрезмерно интимный второй неловко.

Что делать: соседке №2 тоже надо замуж...

Наблюдение за чужими жизнями – излюбленное занятие девиц в роддоме.

«Тоска, Раиска?» - «Тоска, Анфиска!». В итоге к концу второй недели пациентки знают диагнозы большей части отделения, их семейное положение...

Вот Римма: дебиловатая воспитанница детдома, забеременела от такого же детдомовца, он живет на четвертом этаже интерната, она на третьем. Девушка в соплях от счастья: ведь ей с детства ставили бесплодие. Умственно ограниченной невдомек, что у нее происходит выкидыш, который не получается остановить. Врачи втолковывают, что медицина бессильна, а Римма знай рассказывает малышу, что он послан ей небом... Потом девушку увозят на аборт.

Вот Катя: все, от завотделения до медсестер, ежеминутно тюкают несчастную вопросом: «Иванова, ребенок шевелится?!». У Кати плохие показатели кроветока: плод почти не получает кислорода, а срок для операции экстремально ранний. Диллема...

Через день, скорчившись в углу (в такие моменты хочется исчезнуть), я слышу, как лечащий врач объявляет приговор: «Катюша, собирайся с силами: идем на кесарево, будем пытаться получить ЖИВОГО ребенка. Шансы у нас невелики, но в противном случае их нет совсем...».

Маленькие трагедии. Маленькие в масштабах Вселенной, огромные для рыдающих на больничных койках конкретных женщин.

ЛУЧШАЯ РЫБА – ЭТО КОЛБАСА

Столовая; новенькая Зина брезгливо разглядывает паровой омлет.

- Девчонки, а как здесь насчет колбасы? Могут родственники мне ее передать?

При желании, сюда можно передать даже бутылку водки, другое дело, что колбаса это жир, соль, консерванты и специи. У Зины явные отеки (бич беременных), лопать сервелат при таком диагнозе странно и опасно+...

Примерно так и объясняем.

Зина (капризно):

- А что же мне тогда есть?

Мы:

- Здесь кормят каждый час. Ну, если все равно голодно, сыра попроси у мужа, или фруктов.

Зина, выпятив губу:

- Я все это не люблю! Вот колбаса...

«Тактично» указываем Зине на раздутые коленки.

Мимо:

- Это дело врачей, а не мое. Для того я и легла сюда, чтобы мне отеки сгоняли...

Вывод: колбасы девушка натрескается, несмотря на все запреты. Потом лечащий врач будет рвать на себе волосы и не знать, что делать, но это, разумеется, будут ЕГО проблемы...

Уровень самосознания пациенток заставляет отчаянно жалеть тех, кто лечит. Например, беременные могут на голубом глазу обсуждать, пить ли назначенный врачом препарат? Причина: некая Дуся сообщила, что «от этих таблеток потом не разродишься»... Хочется взять умниц и стукнуть лбами: «Не хотите лечиться – не занимайте койки в палатах!».

Страшно, что люди без медицинского образования берутся корректировать назначения. А если произойдет что-то плохое – спросят с врача...

ОПЕРАЦИОННАЯ

Кесарево делают «за шторкой» - тряпкой, которую вешают на специальную палку. Из-за шторки тебе отлично слышно, как переговаривается бригада:

- Мочевой прихватила? Давай я пройду еще раз...

Медсестры ругают тебя за накрашенные ногти на ногах (ты хотела сделать людям приятное, а теперь оказывается, анастезиологу трудно определить твое состояние).

Потом за тряпкой кто-то приглушенно квакает.

РЕАНИМАЦИЯ

В реанимации звонят телефоны. Женщины, у которых двигаются только руки (нижняя часть тела парализована, она как тряпка) отвечают:

- Вадик? Да, родила... Все хорошо: девочка... Нет, Вадик, не надо лезть ко мне в окно: я на четвертом этаже. Нет, Вадик, я не могу встать и помахать рукой: я в реанимации... Вадик, сколько ты выпил?! Что? Ой... Вадик, ты чего? Нет, Вадик, не плачь...

Адская боль раздирает тело, но все соседки все равно хохочут: расклеившийся пьянющий муж, которого приходится еще и утешать – фигура комичная.

Кстати, ничего, кроме телефона и воды, на роды брать нельзя: все остальное остается в палате. Одна из моих знакомых распрощалась так с планшетником: кто приделал ему ноги, пока девушка валялась без сознания – поди, угадай... Но это к слову.

Еще одна соседка жалуется, что попала в реанимацию... и без телефона. Она, как многие, приехала в роддом «на капельницы» (то есть просто полежать), - а ее как увидели, так сразу – на каталку и орать: «Экстренно! Девять баллов!».

«Куда это вы меня?, - пыталась возражать девица, - Ребенок недоношенный, ему еще рано!».

«Нам бы тебя спасти» - отвечали хирурги «деликатно»...

То есть сложилась ситуация, когда была угроза жизни матери и плода.

Все закончилось хорошо, ребенка извлекли живым, и единственное, что теперь терзает девушку: муж ни о чем не подозревает! Она пообещала, что вернется домой через три дня, а теперь не может сообщить новость: телефон ей в спешке взять не дали...

Звонить мужу взялась одна из нас:

- Дима, здравствуйте, я соседка вашей жены по палате...

- Угу, - ответил Дима, - очень приятно.

- Поздравляю, у вас сын!

- Угу, - это Дима.

- С вашей женой все в порядке, просто я не могу дотянуться, чтобы дать ей телефон...

- Угу.

- Ну, звоните, если что. До свиданья.

Дима перезвонил через полминуты: он орал так, что его было слышно без громкой связи:

- У кого сын? Кто родился?! Где моя жена?!!

Реанимация снова булькала, стараясь не смеяться...

...А вечером нас всех ждала встреча с прекрасным.

Прекрасное было одето в розовые распашонки. Причем и мальчики, и девочки.

БЕСПЛАТНАЯ МЕДИЦИНА

С момента выписки я пребываю в самом радужном настроении. Сколько я читала о рвачах в белых халатах, то ненароком отпилящих ребенку руку, то требующих у пациента взятку, но... мой личный опыт общения с государственной медициной оказался целиком положительным. Благодарность и восхищение – вот что я испытываю сейчас.

И дело не в том, что врачи помогли конкретно мне: я увидела, что всех беременных в роддоме опекают, как овечек. Ежедневные процедуры и диагностика, уколы-капельницы-бананы...

Причем отношение к «платным» (то есть заключившим контракт) и «бесплатным» пациенткам никак не отличается! Я знала диагнозы половины отделения и имела возможность сравнивать. Отвечаю: всех лечили одними и теми же препаратами...

Но, если так, значит, слухи о смерти здравоохранения сильно преувеличены? Подчеркиваю, это обычный роддом!

Или все дело в том, что это – Москва?