Почему все тонет в фарисействе?

30 июля, из пострадавшего от наводнения Крымска начался вывод штабов спасателей и волонтеров. Сворачиваются лагеря районов Краснодарского края, МЧС, внутренних войск. Оказывать помощь жителям Крымска теперь будут, в первую очередь, местные власти. Штабы независимых волонтеров тоже должны в ближайшее время покинуть город.

Несколько улиц Крымска выглядят полностью вымершими: жители разъехались по соседям и родственникам, на домах красуются надписи "Снос" или "Аварийный". Экскаваторы и бульдозеры потихоньку рушат здания, про которые точно известно, что их невозможно восстановить. По всему городу до сих пор стоят палатки волонтеров. Скоро, говорят, их не будет, но уедут точно не все. Как минимум, останутся медики и психологи, а к ним присоединятся строители. У кабинетов чиновников - очереди из людей, недовольных работой комиссии, определяющей состояние домов. Многим из них негде жить - и они не знают, что с этим делать.

Бедствие в Крымске в действительности продолжается, хотя и кажется, что самое страшное позади. Корреспондент "Ленты.ру" отправился в город, чтобы понять, с какими трудностями сейчас сталкиваются пострадавшие, как работает администрация и почему к независимым волонтерам существует очень неоднозначное отношение.

Почему печалятся супруги Терещенко

Евгений Терещенко растерянно бродит из комнаты в комнату: "Тут у нас стоит компьютер, а тут музыкальный центр. Вот плазменный телевизор недавно купили". Компьютер, телевизор, музыкальный центр покрыты слоем грязи; тщательно вымыты почему-то только пульты дистанционного управления, хотя смысла в этом нет никакого - бытовую технику все равно придется выбросить. Терещенко с досадой показывает на огромную дыру в стене: саманные перегородки высыхают и обваливаются. Понятно, что тут нечего ремонтировать - того и гляди все рухнет к чертям собачьим.

Евгений и его жена Елена уехали из Крымска накануне наводнения - на свадьбу родственников в Ставрополь. В доме остались двое детей, присмотреть за ними пришла мать Елены. Спаслись буквально чудом, выскочили из дома в последний момент, переехали через мост - и спустя мгновения этот мост накрыла волна.

Когда вернувшаяся из Ставрополя Елена Терещенко увидела, что случилось с их домом, она от ужаса упала в обморок. Вода к этому времени ушла, но не полностью. Одна из несущих стен здания потрескалась и опасно искривилась, фундамент лопнул в двух местах. Вместе со всей живностью волна унесла сараи. "Год и четыре месяца назад мы дом купили. У нас еще долг по ипотеке - 400 тысяч. Дом - 64 квадрата, это 320 тысяч компенсации. То есть не хватит денег, чтобы даже погасить кредит, который у нас остался", - злится Евгений.

Сбербанк, в котором супруги взяли ипотеку, на самом деле и не требует погашать этот кредит прямо сейчас (по крайней мере, в течение ближайшего года), а может быть, и вообще простит долг. Проблема в другом. Все крымские дома, оказавшиеся в зоне затопления, поделили на две группы. В первую входят здания, признанные аварийными. Их снесут. Вторая группа - дома, подлежащие капремонту. Владельцы этих домов получат дополнительную компенсацию из расчета пять тысяч рублей за один квадратный метр. "Сначала мы висели в списках под снос. А потом наш дом почему-то поставили на капремонт", - недоумевает Евгений Терещенко. К нему уже дважды приходили чиновники и требовали подписать документы на капремонт. Оба раза Евгений отказался это делать.

"Наше начальство крымское - это те, которые, я так понимаю, задержаны, - с их помощью дом оказался в списке [на капремонт]", - говорит Елена. Ее муж предлагает свою версию: "БТИ записал, что дом блочный, а он саманно-блочный. Саманные перегородки валятся. Я говорю: заберите все вот это, дайте мне чистую квартиру, где можно поспать. Я в однокомнатной квартире живу с тещей, нас там шесть человек, терпения не хватает".

Семье фактически негде жить - почти все родственники тоже пострадали. "Мать моя вообще плавала. У нее была деревянная двуспальная кровать, она на ней плавала: 20 сантиметров от потолка, с иконой сидела и молилась, - рассказывает Евгений. - Она только ремонт сделала, теперь все в хлам, все в го*не".

Супруги Терещенко утверждают: сделали все, что возможно. Прошли по кабинетам местных чиновников и депутатов, написали пачку заявлений, обратились в прокуратуру - чтобы попытаться вернуть дом в список сноса. Если не поможет - пойдут в суд. Хотя глава семейства уже устал бороться. Елена бодрится: "К нам во двор с рынка принесло прямо на манекене свадебное платье. Я мужу говорю: смотри, свадебное платье. Он посмеялся, говорит: после наводнения жизнь начинаем заново, ну вот и платье приплыло, свадьбу сыграем и начнем все заново".

Кто в Крымске самый обделенный

Один из чиновников, ведущих прием обращений от граждан Крымска, перебирает бумажки на столе - стопку заявлений, написанных только сегодня; вытирает взмокший лоб носовым платочком, аккуратно складывает его вчетверо и убирает в нагрудный карман рубашки. Волонтеры, которые привели меня к этому чиновнику, просят не называть его имени, хотя то, о чем он поведал, тут всем известно.

"Больше 200 человек рассчитывают, что их дом снесут, а их не сносят. Только в мою приемную примерно 60 обращений по поводу жилья! Есть люди, которые все потеряли. Их переселяют, им строят дома. А есть те, чьи дома были признаны подлежащими капитальному ремонту. Я считаю их самыми обделенными. Ну что это такое? Подвели черту, аварийные дома посчитали. И больше не увеличивают список. А обращений - вал идет! Сейчас это самая острая проблема", - говорит чиновник.

По его словам, размер компенсаций, установленных для владельцев неаварийного жилья, недостаточен: "Пять тысяч за квадратный метр - да разве много это? Вот вы посчитайте. Возьмем какую-нибудь маленькую квартирку на 30 квадратов. Получается, компенсация будет 150 тысяч рублей. А там вода до потолка была. То есть - все пропало, вообще все. Можно ли полностью отремонтировать квартиру за 150 тысяч рублей?"

Чиновнику не очень-то хочется отвечать на вопрос о том, почему не все аварийные дома попали в соответствующий список. "Ну, если вы все-таки хотите знать мое личное мнение… Потому что сперва наверху спрашивают: сколько домов сносить? Эти докладывают: 300! А потом - 600! А потом - 800! А потом - полторы тысячи! Ну, вот и перестали увеличивать этот список. Вы, мол, там разберитесь, в конце-то концов!"

В конце-то концов, разобраться, какой дом подлежит сносу, а какой - нет, должна специальная межведомственная комиссия, созданная при городской администрации. Ею руководит и. о. главы Крымска Алексей Мордовин.

В пятницу в одиннадцать вечера исполняющий обязанности мэра Крымска Алексей Мордовин сидит в своем тесном кабинетике в администрации. Письменный стол завален документами настолько, что бумажки падают на пол. Время от времени звонит мобильный телефон главы города; в качестве рингтона установлена песня "Кайфуем, сегодня мы с тобой кайфуем". В углу кабинета сидит дочь Мордовина - ждет, когда отец закончит работу. По коридору носятся сотрудницы администрации. "Завтра как обычно?" - испуганно заглядывает в кабинет одна из них. "Да, девчата, как обычно", - отвечает мэр.

Алексей Мордовин, как говорят местные жители, во время наводнения вел себя как настоящий герой. На втором этаже его дома, тоже попавшего в зону затопления, спаслись три десятка соседей. Неделю назад Мордовин, прежде работавший заместителем главы администрации, пересел в кресло мэра, потому что его начальник Владимир Улановский был задержан по делу о халатности, возбужденном в рамках дела о гибели людей во время наводнения. В поддержку Улановского, который проработал на своем посту меньше двух месяцев, крымчане теперь собирают подписи. Вообще-то он страшно популярный в городе человек: за него проголосовали 94 процента жителей.

К Мордовину отношение тоже хорошее, но его никто не выбирал.

"На сегодняшний вечер уже 1553 домовладения у нас признаны аварийными. На 5491 домовладение экспертами выдано заключение на капремонт", - докладывает Мордовин (беседа происходила 27 июля). Он в курсе того, что многие собственники недовольны результатами проведенной экспертизы. "По мере того, как мы утверждаем список, проверяем документы по капремонту и составляем реестр этих объектов, по тем [имеющимся у нас] фото мы определяем еще и их состояние. Потому что есть много объектов, которые [межведомственная] комиссия считает непригодными для проживания. И мы их переводим в статус аварийного жилья", - говорит мэр. В течение пятницы, например, комиссия проверила две тысячи домов, входящих в список на капремонт, и примерно сотню зданий перевела в группу аварийного жилья. "После 6 июля вода поспадала - и саман трещит по всем статьям. Основания намокли, крыша давит, они расползаются как не знаю что. Но расползаются", - объясняет Мордовин.

Перепроверка результатов экспертизы должна была закончиться вечером в субботу, 28 июля, то есть комиссия собиралась за один день просмотреть документы на три тысячи домов. Мордовин предполагал, что по итогам этой работы в список сноса придется добавить еще, как минимум, сто зданий. По данным "Ленты.ру", комиссия до сих пор продолжает спорить по поводу того, какие здания в итоге будут снесены, а какие нет.

"Если человек не согласен с мнением комиссии, не согласен с мнением экспертов, которые приехали из Краснодарского БТИ и жилищной инспекции, человек вправе сделать независимую экспертизу. Цена вопроса - три тысячи рублей. И обратиться только в суд, - Алексей Мордовин с сожалением вздыхает. - Только решением суда объект может быть признан аварийным". В суд жители Крымска уже изо всех сил обращаются. "Очень много у нас в судах заявлений", - отмечает мэр. Сколько именно - он точно не знает.

Помимо статуса попавшего в зону затопления жилья, есть еще две серьезные проблемы, которые пока никто не знает, как решить. Первая - так называемые летние кухни (на Кубани принято рядом с домом строить отдельный домик, в нем размещается кухня), которые не были оформлены как дома и в которых жили целые семьи. Вторая проблема - когда две семьи прописаны по одному адресу. В итоге они должны переехать в одну новую квартиру. По поводу обоих случаев - десятки обращений в администрацию и к депутатам.

Кто пытается нажиться на общей беде

"За один день комиссия физически не сможет решить эти вопросы. Мне кажется, сколько необходимо - столько она и должна длиться. Надо провести повторное освидетельствование и доложить в администрацию района, края и, если надо, президенту. О том, что у нас увеличилось количество аварийных домов", - строго говорит Николай Мирошниченко. Он возглавляет в Крымске Совет ветеранов и одновременно Совет воинов-афганцев, а еще - так называемый комитет общественного контроля, созданный по инициативе (а фактически по прямому распоряжению) президента. Члены комитета, в который вошла "общественность Крымска", участвуют во всех местных совещаниях и с губернатором Краснодарского края, и с руководством страны. Поэтому Мирошниченко про президента - вот так запросто.

Мирошниченко редко сидит на месте, чаще - работает по адресам (пострадавших и их дома называют "адресами": "сколько у вас таких адресов?"; "адрес надо проверить"; ну и "адресная помощь", естественно). Комитет общественного контроля, по идее, должен жестко контролировать работу районной и городской администраций. Но со слов самого Мирошниченко становится ясно, что эта структура - не про контроль история (с администрациями комитет откровенно дружит), а про решение каких-то сложных ситуаций, которые по разным причинам обходит система. Комитет ведь возник не просто так, а по инициативе Путина. При этом в том же помещении Совета ветеранов, где стихийно возник комитет, сидят крепкие молодые люди в брюках и рубашках с коротким рукавом - следователи СУ СК. И вот их-то, в отличие от контролирующего комитета, боятся все: и чиновники, и местные жители.

С местными жителями, которые, в массе своей, конечно, жертвы - наводнения и деятельности межведомственной комиссии - тоже не все так просто. "Проходила информация, может быть, на уровне слухов, что кто-то ломал свои домовладения. Это тоже должна была выявить [межведомственная] комиссия. Если хозяин приложил руку к тому, чтобы подвести свое домовладение под вид разрушенного, то пускай он его восстанавливает и живет в нем. Хитрости не должны пройти вот эти. Это злит тех людей, у кого действительно дома в аварийном состоянии. А вторая ситуация: справедливость должна восторжествовать", - рассуждает Николай Мирошниченко. Есть и другие попытки извлечь выгоду из сложившейся ситуации: в город хлынули люди, прописанные в Крымске, но не живущие в нем.

Почему из Крымска уходят волонтеры

В понедельник, 30 июля, начался плановый вывод спасательных штабов из Крымска. Сворачиваются лагеря районов Краснодара (они приехали в город по инициативе губернатора Ткачева, между ними поделили весь город), штаб МЧС, медики, военные, некоторые волонтерские лагеря. "Наша задача - в понедельник-вторник принять у них весь пакет документов по всем районам... Все с понедельника перекладывается на местную власть", - говорит глава Крымска Мордовин.

"Они не уйдут полностью, будет вывод основных сил", - уточняет Мирошниченко. По его словам, штабы в "сокращенном формате" проведут в Крымске столько времени, сколько потребуется, то есть приблизительно еще месяц. "С другой стороны, уже надо и нашим службам приступать к выполнению своих обязанностей. Вывозить бытовой мусор, который сейчас преобладает. Чтобы эта система заработала. Я боюсь этого слова, но хочется сказать: хватит быть нахлебниками, нам очень много помогли муниципальные образования. Да, есть вопросы, которые остались еще недоделанными. Ну нельзя же быть на их плечах постоянно", - говорит Мирошниченко.

Вместо штабов спасателей и волонтеров в город приедут строители. Жители Крымска уже мотаются в Краснодар за стройматериалами; несмотря на сообщения о спекуляциях, бизнесмены в краевой столице для крымчан пытаются создать особые условия - как минимум, предоставляют скидку. Теперь администрация решила, что надо торговцев стройматериалами и бригады строителей пригласить в Крымск, так будет удобнее. Хотя непонятно, что в Крымске ремонтировать: в подвалах многих домов до сих пор стоит вода, а сами здания по-прежнему не высохли. То есть волонтеров торопливо выселяют, а строителей торопливо заселяют, как будто стремятся выполнить план.

"Волонтеры тоже будут сниматься", - отмечает мэр Крымска. Строгий Николай Мирошниченко как будто этому рад: "Волонтеры - это лица гражданские, которые приехали по собственной воле. Если они нам помогают, помогают на местах, когда у нас сократится количество задействованных в штабах от муниципальных образований, - только слава.

Но если они днем уезжают на море, а вечером приезжают и отсыпаются в палатках, нам такие волонтеры не нужны. Нам нужны помощники... Я проезжал мимо [лагерей волонтеров] несколько раз. Я видел, что много людей ходит по лагерям, по территории. Я могу это допустить, если есть ночные работы. Днем отдыхает - ночью идет работать. Но у нас сейчас волонтеры на ночные работы не привлекаются, только днем".

"Они там немного тусуются?" - предполагаю я. Мирошниченко убежденно кивает головой.

Что случилось с "Добрым лагерем"

Кстати, было бы неплохо, если бы Николай Мирошниченко посетил "Добрый лагерь" волонтеров, стоящий на окраине Крымска.

"[Лагеря волонтеров] сворачивают, чтобы люди пришли в нормальную жизнь. Мамочки гуляют с детьми, а в центральном парке стоят палатки. Часть лагерей [поэтому] перевезли к нам", - рассказывает Наталья Киселева, руководитель направления "гуманитарная помощь населению". - Я сегодня говорила с МЧС - сколько мы будем стоять. Мы-то на окраине. Наш лагерь просуществует, наверное, еще недели две - мы посмотрим по задачам еще.

В субботу днем в "Добром лагере" совсем немного людей: большая часть волонтеров работает по адресам. Остальные регистрируют заявки от жителей, оказывают психологическую и медицинскую помощь обратившимся, сортируют "гуманитарку", готовят еду и так далее. "Добрый лагерь" в принципе за последние две недели уменьшился в размерах. В первые дни после наводнения он был перенаселен, в пиковые моменты в нем находилось около 400 волонтеров - точнее, тех, кто себя считает волонтерами. Сейчас волонтеров всего 70, но качество их работы выше; тусовщиков почти нет.

Наталья Киселева, руководящая одним из главных направлений в лагере, прежде волонтером тоже никогда не работала. Она журналист "Вестей", ее специализация - красные дорожки: "Евровидение" и кинофестивали. "Но в детстве у меня была такая ситуация, когда я оставалась без крыши над головой, без еды и без воды; и когда случилась эта трагедия, я поняла, что надо сюда ехать", - рассказывает Наталья.

У нее трудно брать интервью: нас все время прерывают. Наталья выдает наличные деньги на бензин (есть фонд, но с расходованием средств все довольно жестко), отвлекается на выдачу указаний другим волонтерам, разговоры с местными жителями. В какой-то момент в палатку, где мы беседуем, входит молодой человек, одетый чуть более строго, чем волонтеры.

- Вы МВД? - спрашивает Наталья.
- Да, с розыска, - отвечает он. - Меня интересует список волонтеров.
- Приходит каждый день разное МВД и всех интересует список волонтеров. Что вас интересует?
- Меня интересует человек конкретный из Твери. Есть такие?
- Нет у нас таких. Из Твери я, но я вас точно не интересую.
- Вы - нет. А может, был?
- У нас тут Москва, Питер, Туапсе, в основном. А что он сделал?
- Интересует как личность.

"Ну, проверяют каждый день, да. Это правильно: люди находятся на территории этого района. Плюс полиция занимается охраной лагеря. И полиция, и казаки нас охраняют", - объясняет Наталья Киселева.

"Люди не понимают, куда они едут, - рассуждает Наталья. - Купил пианино - уже пианист; родила - уже мать; приехал сюда - уже волонтер. Нет. Ты должна что-то сделать, чтобы быть матерью, ты должен знать ноты и виртуозно играть, чтобы быть пианистом. Ты должен кое-что уметь, чтобы быть волонтером. Многие люди не понимают, что это зона катастрофы. Представь, что было 18 дней назад. Когда мы начинали, это все было в десять раз меньше. У нас была одна маленькая газелька, и мы ездили - когда люди выходили вот так вот в грязи, у них не было ничего, они по три дня сидели в воде".

Наталья говорит, что уже снимает документальный фильм о том, что происходит в Крымске. Добавляет: "И я буду книгу писать о Крымске... Вот... Ой, там идет у нас причитание, там идет психолог". Наталья бежит в соседнюю палатку, в которой плачет пожилая жительница Крымска. "У нас ничего не осталось, совсем ничего, что мне это все", - причитает она. "Сейчас мы вам поможем", - спокойно говорит Наталья. Выглядит она более уверенно, чем молодая девушка-психолог, пытающаяся справиться с рыдающей женщиной.

"Сейчас не хватает волонтеров. Волонтер - это человек, который помогает. Здесь не Вудсток, не пионерлагерь, у нас в лагере жесткая дисциплина, поэтому мы успешно помогаем. Поэтому с нами сотрудничает МЧС, - говорит Наталья. - Но задайте каждый себе вопрос: зачем я туда поеду, что я сделаю. Если вы тепличное растение, которое видело катастрофу только по телевизору, то не надо. Вы уедете через два дня и будете мешать".

За один день "Добрый лагерь" сейчас отрабатывает 850 адресов. "Когда был пик нашей работы, мы каждый день отгружали по 600 кубов гуманитарной помощи. У нас было 32 машины", - рассказывает Наталья Киселева. Количество обращений только увеличивается - сарафанное радио в действии.

"Добрый лагерь" теперь работает точечно, по адресам. Создана специальная "Служба адресной доставки гуманитарной помощи Help Direct". Заявки принимаются в лагере, по телефону, а также от волонтеров, которые с вызова приносят, как говорит Наталья, "фидбэк". Заявка публикуется в интернете, в Москве собирают посылку, которую потом доставляют на склад в "Добрый лагерь", и отсюда она уже отправляется к просителю. "Есть заявки, которые мы обрабатываем в срочном порядке - если, как у этой женщины, совсем истерика. Вчера приехала женщина сюда в инвалидном кресле. Мы ей собрали сразу [посылку]. Она сама работает волонтером, прицепляет тележечку к своей управляемой коляске, едет по улицам, отгружает по 60 килограммов. Ты представляешь, какой силы должен быть человек", - рассказывает Наталья.

И все же, несмотря на нехватку волонтеров и вал обращений, Наталья согласна с тем, что лагерь в скором времени нужно будет свернуть. Потому что нужно возвращать людей к нормальной жизни: "Психологи говорят - они могут привыкнуть к тому, что будет постоянное снабжение. А чтобы восстановиться, им надо собраться и начать бороться за жизнь".

Еще раз ссылаясь на психологов, Наталья утверждает, что "суперпроблема" начнется через месяц, когда "люди совсем придут в себя". "Мы тут тоже часто обсуждаем с ребятами. Почему люди не выходят, не протестуют и так далее? Как можно протестовать с вилами, если у тебя ребенок орущий, тебе негде спать, муж твой в депрессии, вообще полный пипец - как выходить? Через месяц начнется самая жесть, потому что люди придут в себя и реально осознают, что с ними произошло", - заключает Наталья и обещает, что, когда начнется "самая жесть", психологи будут в Крымске.

Комендант лагеря, хмурый Александр Печенев на протесты с вилами смотрит иначе: "Социальный взрыв возможен там, где есть какая-то общность интересов. В данном случае люди сочувствуют друг другу, спасали друг друга. Крымчане проявили, безусловно, чудеса героизма, наш народ в самые трудные времена сплачивается и представляет собой одно целое, как было раньше. Но, к сожалению, у всех разные интересы". В Москве Печенев работает координатором образовательных программ, а еще он член "Левого фронта". И манерой говорить, и даже внешне он немного похож на Сергея Удальцова. Впрочем, неудивительно, ведь они близкие товарищи.

Печенев, который обязан, несмотря на свой бэкграунд, подавлять политические разногласия в лагере, рассказывает поразительные вещи. "Когда я сюда ехал, меня остановили на посту в Цукеровой балке, этот пост считается официальным въездом в Краснодарский край. И там меня предупредили о том, что я не должен устраивать здесь массовых акций, шествий, прочих мероприятий, которые бы как-то могли спровоцировать народные волнения, выражение народной воли в том или ином виде. Я был об этом предупрежден и подписал бумагу - о том, что я знаю, что УК действует на территории края так же, как и на территории России. Эта бумага у меня до сих пор в машине. В вежливой форме мне рассказали про то, в каких акциях я принимал участие, кто я такой, где я живу, то есть у них вся информация уже была, когда я туда зашел", - рассказывает Печенев.

Кроме того, он уверен, что власти скрывают "масштабы бедствия". "Погибло, конечно, от 1300 до 1700 человек... Это мое субъективное мнение, оно основано на общении с работником, который непосредственно принимал тела".

С этой оценкой, кстати, не согласился ни один из местных жителей, которых я опросил. Им кажется, что погибло, конечно, больше, чем говорят - на пятьдесят или на сто человек. С другой стороны, это объясняет, почему про "Добрый лагерь" никто в администрации или комитете общественного контроля не любит разговаривать. Работают - и ладно.

Кто ответит за "политическую тусовку"

Опыт "Доброго лагеря" показал, что в России есть много неравнодушных людей, но нет волонтерского движения. "Нормального добровольческого движения", - поправляет меня Богдан Соболев, борец с идиотами и главный внутренний критик "Доброго лагеря".

Богдан Соболев - типичный сильный герой в сложных обстоятельствах. Во время первой Чеченской войны служил санинструктором. Сейчас живет в Сыктывкаре и владеет небольшим бизнесом. Как узнал о случившемся в Крымске - погрузил лекарства в свою машину и рванул в Краснодарский край. В "Добром лагере" Соболев отвечает за медицинскую помощь. Волонтеры его боятся и обожают.

За пару недель в Крымске Соболев принял тысячи пострадавших. "А еще ковырял медикаменты, которые прислали. Так, ребята, не делается, - с тоской говорит Богдан. - Должен быть однозначно предсортировочный пункт. В Москве миллионы человек, которые хотели и не знали, как себя применить. Было чем заняться. Потрачено впустую колоссальное количество времени на сортировку".

Но промахи московских волонтеров - это, естественно, полбеды. Куда хуже обстоят дела, по мнению Соболева, с теми, кто решился приехать в Крымск. "Зона чрезвычайной ситуации приравнена к зоне боевых действий. Здесь строгий порядок. Здесь не Ибица. То, что они пытались здесь устроить - волонтеры, которые приезжали сюда на пару дней, пофоткать, повонять в интернете, покричать, что здесь все пропало... И те крикуны, которые пиарятся на этом и устраивают это великое шоу - они ведь известны. Которые прилетели сюда на два часа; людей выбросили в голое поле и кричат - мы все организовали, мы помогаем, МЧС ничего не может! МЧС не работает! Что за бред! Они сами себя привезли неподготовленные, на следующий день - обожженные. Я с 8 до 20 часов [работаю] - раздача лекарств населению, осмотр, а потом с 20 часов до неопределенного времени [с волонтерами]. Потому что кому как взбрело - тот так и прибежал с криками "Ой, доктор, помогите, помогите, у меня пальчик болит!" Это бывало и в пять утра. Пока я всем четко не объяснил: болит пальчик - есть топор. Либо вы приходите вовремя, а не сидите там вот, бухаете и балдеете. Либо ждете до утра", - жестко описывает будни "Доброго лагеря" Богдан. "По военному времени я бы сказал, что это сознательное причинение вреда здоровью. Называется просто - косить. И здесь бы я лучше взял на обслуживание тысячу ребят МЧС, чем сотню вот этих вот", - добавляет он. Справедливости ради стоит отметить, что с лагерем МЧС у "Доброго лагеря", в действительности, взаимная любовь; есть даже специальный "Отряд 1001" из 21 бойца МЧС, который выезжает на адреса по заданиям независимых волонтеров.

По словам Соболева, "тусовщиков" в "Добром лагере" было "колоссальное количество". Каждый день Богдан пытался инструктировать волонтеров: форма одежды - майка с длинным рукавом, панамка, брюки, обувь на твердой подошве. "Выхожу и вижу, что там у нас опять одни шорты и тапочки. Ой, я ногу проколола! Ой, я то! Я вам о чем сказал? Это не детский сад! Даны четкие конкретные приоритеты. Но они же все имеют права! Я имею право так ходить! Да ходи, ходи. А потом с волдырями ко мне. Ой, доктор, помогите. А я тебе что говорил? Ты мне кричала про права, а я тебе про твое здоровье. То есть приехали устроить тут, понимаете, Ибицу. Политическую тусовку. Они за это ответят. Ответят перед людьми. Куда дели деньги, и почему вот эти вот наши великие организаторы потратили их именно на тех, кто приехал потусоваться", - говорит Богдан, имея в виду людей, которых "все прекрасно знают, которые в Госдуме кричат, что они великие организаторы".

Под конец нашего разговора Богдан смягчается и признается, что те 70 человек, которые сейчас трудятся в "Добром лагере", на его глазах превратились в настоящих бойцов.

Что происходит в окрестностях Крымска

Как и в первые дни после наводнения, ситуация в окрестностях Крымска, которые тоже пострадали от воды, в целом, остается хуже, чем в городе. В крупных населенных пунктах развернуты единые штабы помощи (единые в том смысле, что по одной штуке на один населенный пункт), в которые входят психологи, медики, юристы. Ежедневно по адресам за пределами Крымска выезжают волонтеры и развозят гуманитарную помощь. Несмотря на это, пострадавшие жители хуторов находятся в полной растерянности относительно выплаты компенсаций, экспертиз о состоянии домов, действий, которые нужно предпринять, чтобы получить то, что причитается.

Почему Крымск - лучший город страны

Сергей Игнатенко тоже называет себя волонтером. Правда, целыми днями сидит в кабинете, хотя нельзя сказать, что не работает - напротив, с утра и до ночи с бумажками и на телефоне. Сергея вызвали в Крымск, чтобы помочь в организации комитета общественного контроля - того самого, который потребовал создать Путин. Игнатенко - член "Единой России", в Крымске он даже ночует в местном отделении "Единой России"; к тому же оно расположено в том же здании, где и Совет ветеранов. О себе Игнатенко говорит так: "Занимаюсь общественно-политической деятельностью. Являюсь координатором по работе с обращениями граждан одной из общественных организаций". Для этого, прежде всего, его и пригласили в Крымск, координировать и принимать обращения.

"Люди так пашут и днем, и ночью. Люди работают, забывая при этом о том, что они сами в этой ситуации, у них так же пострадали дома. Люди абсолютно адекватны, эффективны и - самое главное - являются достаточно патриотичными и профессиональными в своей деятельности. Настолько любят свой город, что пытаются его восстановить - и, как сказал и президент, и губернатор, это будет лучший город страны. И самое главное, что у Крымска есть все задатки для этого. Потому что даже до наводнения Крымск был не самым худшим. Очень много тут интересных объектов для внимания находится", - рассуждает Сергей Игнатенко.

Примерно об этом же, но другими словами толкует глава Крымска. Когда я уже выключил диктофон, Мордовин сказал: "У нас скоро построят ледовый дворец, бассейн построят. Музыкальную школу. Не было бы счастья, да несчастье помогло".