Утром приснилось

Утром приснилось, что я Айседора Дункан. Не потому, что странно танцую, толстая и влюбилась в алкоголика. А потому что меня шарфик душил. Открываю прекрасные глаза, а поперек горла волосатым пузом лежит кот. Пришел в тщетной надежде на ранний завтрак, оптимист.

Вечером звонила Петрова, намекала что знает верный способ разбогатеть, не МММ, не замуж. Учитывая, что профессия новой пассии Петровой антиквар, на душе стало как-то неспокойно. Тревожно даже, я бы даже сказала, за антиквара.

Первая афера Петровой оставила неизгладимый след в жизни их участкового. В общем в пятнадцать лет она увлеклась О’Генри.

Однажды утром в редакции газеты Курьер появилась странного вида женщина. Женщина была одета в обширный халат, капроновую косынку и чорные солнцезащитные очки. Из под халата диссонировали чорные же чулки в сетку и алые шпильки. Под очками угадывался слоеный грим а-ля Олег Попов на закате карьеры. Это были все наши с Петровой представления о конспирации.
Приемщицы объявлений неприлично пораскрывали рты. Женщина неровной боцманской походкой подошла к окошку, протянула текст объявления и голосом юной и наглой Петровой сообщила: «Вот!»

Текст был практически калькой с оригинального. С поправкой на на наши цыничные времена:
«Обеспеченная вдова контр-адмирала ищет спутника жизни и помощника по управлению наследством и фирмой. в/о, без в/п, ж/о, если ты не богат, но честен и предан любимой: я жду. Главпочтамт, а/я 458, ч/з Агенство «Контакт», до востребования.

Отвечу на все письма с вложенными конвертами».
Про вложенные конверты подсказала Петровой я. «Петрова, - говорю, - тебя папа и так на лапшу по-флотски за этот маскарад пустит. Не трать семейные капиталы на марки».

Неделю мы с ней на уроках писали ответы. Удивительное количество алчных и обедневших мужчин окружало воображаемую вдову. В соответствии с инструкцией от покойного писателя каждому написали ответ, с просьбой рассказать о себе любимом и не забыть вложить три рубля за услуги агентства по производству фотографической карточки воображаемой вдовы.

План практически не имел изъянов, кроме одного. У нас не было вдовы! А Петрову взяли на третьей выемке. Бдительный главпочтамт ошалел от количества писем и вызвал участкового. Я полдня сидела под окнами райотдела, где пытали Петрову. В нашем классе павликовморозовых отродясь не водилось, поэтому за свою попу я была относительно спокойна. Милиционеры сначала долго ржали над протоколом, потом долго считали деньги, а потом вызвали папу Петровой, сатрапы. А папа Петровой позвонил на службу моему. И вот тут-то всё и заверте.

Мы сидели с Петровой у нее на балконе, впервые после двухмесячного домашнего ареста, грызли алычу и с трагической покорностью смотрели во двор. И тут Петрова сказала: - Я недавно биографию Соньки Блюфштейн прочитала. – и посмотрела на меня самыми честными в мире глазами.
- Иди ты в жопу Петрова, - твердо ответила я. И добавила: - Дай почитать.

Боже, храни антиквара.