Россия стала страной, непригодной для проживания

Самое первое ощущение от России у меня в последние годы: из России уезжают люди. Из России уезжают русские, и ее заселяют таджики, но это уже отдельная история.
Вокруг меня уезжают все. Если позволяет состояние — уезжают сами. Знакомый бизнесмен говорит: «Все, жить перебираюсь в Болгарию. Бизнес будет в России, а жить буду в Болгарии. Я не могу жить в унижающих человека условиях. Одни пробки чего стоят».

Очень часто уезжают те, кто заработал немного денег и не выдерживает в этой среде. Бизнесмен из Перми улетает из России, говорит мне:  «Все, я больше не могу. У меня фабрика производила чулки-носки, стояло новое оборудование, работали три сотни человек. Меня вызвали в адмнистрацию и говорят: “Почему они работают в неурочное время?“. К черту. Оборудование уезжает в Узбекистан, фабрику сдаю под склад, буду стричь купоны и жить у моря».

Уезжают те,  у кого профессия позволяет. Айтишник летит на Кипр, говорит: «Я здесь работаю, здесь есть солнце и нет пробок». Я приехала в Литву: мой любимый писатель Макс Фрай, она же Светлана Мартынчик, перебралась четыре года назад в Вильнюс и о Москве вспоминает с ужасом. Кстати, это к вопросу о необыкновенном притеснении русских в Литве. Борис Акунин на митинги прилетает из Франции. Андрей Мальгин перебрался в Италию и оттуда ведет один из самых лучших российских блогов в ЖЖ. Антон Носик живет наполовину в Индии.

Кого держит в России бизнес — усылают родителей. Детей. Едут не только молодые, это само собой. Приятель, уже немолодой человек, работает 24 часа в сутки, чтобы иметь доход 3 тыс. долл. в месяц, расказывает, как жена с ребенком будут жить в домике в Бретани, и какая там школа хорошая, и насколько продукты дешевле.

Я об олигархах не говорю. Я о путинских дружках не говорю. Понятно, что гражданин Финляндии Тимченко живет на вилле в Швейцарии, а главы госбанков плавают на собственных яхтах. Я о том, что на наших глазах каждый, кто самостоятельно зарабатывает, в той или иной степени покидает Россию, и, заметим, львиную часть заработанных денег он тратит на дом за границей.

Причина проста: Россия при Путине стала страной, непригодной для проживания. Мы — страна третьего мира.

Первое, что происходит с человеком, когда он прилетает из-за границы в Москву — он попадает в пробку. Это совсем другая пробка, чем за границей. Пробка в Нью-Йорке означает, что при свободной дороге тебе полчаса до JFK, а если час пик, то надо закладывать час. А пробка в Москве означает, что, может, понадобится полчаса, а может, четыре. Проблема не в количестве времени, проблема  в неопределенности. Ты точно знаешь, сколько времени едет нью-йоркская или тель-авивская пробка, но ты не знаешь, сколько едете московская. Если Путин куда-то поехал, можно простоять шесть часов, как с куста.

Есть еще два города в мире, где похожие пробки. Это Мумбаи и Каир. Но это города в странах третьего мира с чудовищным популяционным давлением. Москва — это город третьего мира.

Ты едешь в пробке и видишь гаишников. Я их не видела ни в одной стране мира, кроме России и Боливии. Ты видишь оккупантов, которые стоят по обочинам и, не стесняясь, собирают с населения дань. Это знак абсолютного рабства. Ты приехал из свободной страны, и первое, что ты видишь — стада дорожных вшей, сосуших деньги с машин.

Недавно я проехала в машине от Петрозаводска до Москвы. По дороге я не видела ни одного дома, в котором можно было бы жить. Ни одного.  Потом я поехала на машине по острову Пуэрто-Рико. «Нищие пуэрториканцы» — был такой штамп 50-х годов. Остров небольшой, но километров 300 мы за рулем проехали. На протяжении этих 300 км я не видела ни одного дома, в котором жить было бы нельзя. Прекрасные двухэтажные дома, увитые зеленью, со всеми удобствами. Что Пуэрто-Рико! Это все-таки часть США. Едешь по острову Гренада, дом каждого чернокожего крестьянина с двумя гвоздичными деревьями и парочкой какао во дворе — заглядение.

Мы  живем хуже, чем страны третьего мира. Люди уезжают, потому что от этих вещей не отгородишься.

Можно на заработанные деньги сделать отличную квартиру, но ты из нее выходишь и попадаешь в заблеванный подъезд. Можно построить очень высокий забор на Рублевке, но твои дети выходят за этот забор, садятся в машину — и в них на встречке влетает какой-нибудь майор из управления «К».

Вот этот чудовищный разрыв в уровне жизни не между Россией и США, а между Россией и Гренадой, Россией и Литвой, Россией и Китаем — все это произошло на наших глазах при Путине. При Путине Россия получила 1,5 трлн нефтедолларов и практически не построила дорог. Китай за это время строил по 5-6 тыс. км хайвеев в год и обладает сейчас второй по величине дорожной сетью после США.

При всем при этом постоянно слышишь о каких-то фантастических тратах на самые безумные проекты. В России нет асфальтированной дороги, соединяющей Москву и Владивосток. С трассы Чита-Хабаровск, по которой проехался Путин на желтой «ладе», после его проезда сняли асфальт. К его проезду положили, потом сняли. Зато ты слышишь, что открыт мост на остров Русский. Два моста общей ценой 2 млрд долл. до острова, где живет 5 тыс. человек и где нет источников воды. В Китае в ту же цену обошелся мост через залив Чанчжоувань длиной 35,6 км. 

У нас снесло город Крымск. Это катастрофа, которая может случиться только в стране третьего мира. Две ее составляющие: нахаловка, выстроенная в пойме реки, которую затапливало четыре раза за последние десять лет. И чиновники, которые, получив за 4 часа предупреждение о потопе, просто не сделали ничего. Это — чистый Гаити. 

Рядом, в том же Краснодарском крае, на безумные, бесполезные и сверхдорогие олимпийские объекты тратят миллиарды. Рядом построили совмещенную автомобильную и железную дорогу от Адлера до Красной поляны за 242 млрд рублей. Это единственная в мире одноразовая железная дорога. Ее единственное назначение: во время зимней Олимпиады обеспечить перевозку пассажиров к Красной поляне. Ни до, ни после она не понадобится вообще. Тот пассажиропоток, который поедет в любое другое время в Красную поляну кататься на лыжах, полностью перевозится автомобильной дорогой.

242 млрд рублей. Вопрос: сколько раз за эти деньги можно было отстроить город Крымск, чтобы люди жили не в пойме?

А теперь я перехожу к сути дела. Из России бегут люди. Кто может, бежит сам, кто не может, вывозит детей и родителей. Они знают, что в путинской России жить нельзя. Зарабатывать деньги в ней можно, более того, нигде в мире нет таких норм прибыли, как в России. Но жить — нельзя. Россия перестала быть приспособлена для жизни. Мы превратились в страну третьего мира с точки зрения инфраструктуры и безопасности. У нас нет нормальных школ, больниц и университетов. Любое соприкосновение с государством требует денег, нервов и бумаг, и все больше и больше.  Буквально любая часть свободного жизненного пространства заполняется бюрократическими инструкциями, как в запертой комнате кислород вытесняется углекислым газом.

И вот когда люди, которые устроили России кирдык, объясняют нам, в чем проблема, они говорят: «Это потому, что вокруг враги». Запад нас не любит. 

Видимо, это Запад затопил Крымск. Агенты Запада пробрались в его администрацию и вредительски не сообщили жителям о потопе. Видимо, это Запад снял асфальт с дороги после проезда Путина и, вражески внедрившись в черепушки чиновников, побудил их строить мост в никуда на остров Русский. Видимо, это Запад расставляет гаишников-оккупантов на въездах в Москву и это агенты ЦРУ облучают путинских чиновников, чтобы те воровали миллирады. Их облучают, они воруют.

И тогда у нас у всех рождается тот же вопрос, который родился у Алексея Навального: если виноват Запад, то чего же Бастрыкин покупает дом на Западе? Почему же тогда гражданин Финляндии Тимченко живет в Швейцарии?

Ни к кому другому у меня вопросов нет. К человеку, который за три тысячи долларов убивается, чтобы его жена и ребенок жили во Франции, у меня вопросов нет. К бизнесмену, который говорит: «Зарабатывать я буду здесь, а жить в Болгарии», — нет. Но к людям, которые на моих глазах убивают Россию, рассказывая, что это делает Запад, и сами же при этом покупают себе дома, виллы и яхты на Западе, у меня вопросы есть.