РПЦ: схватка с жизнью

У россиян, которым удалось сохранить здравый смысл и хоть какую – то способность к анализу, многое, из того, что происходит в стране, вызывает оторопь, если не сказать больше. То, есть вроде бы территория есть, какое – никакое правительство, есть даже церковь, но вот государства, в котором можно жить и трудиться во благо народа и себя лично

нет. И в ближайшее время, похоже, не предвидится.

События, связанные с судом над гражданками, нарушившими некие каноны церковного богослужения, высветили гигантскую проблему, не только историческую, но в первую очередь, проблему государственной власти и политики правящего класса. И называется эта проблема раскол, о которой с большой неохотой вспоминают и иерархи Православной церкви, и власть имущие.

Аналогии в истории – вещь весьма спорная, но за внешней стороной исторического процесса всегда кроется внутренняя, глубинная суть, которую мы ищем, и никак не можем определить. А именно, может ли государство вмешиваться в дела церкви и наоборот? К чему приводит дружба светских и церковных властей?

Как известно, 11 февраля 1653 года , тогдашний Патриарх указал опустить в издании Следованной Псалтири главы о числе поклонов на молитве преподобного Ефрема Сирина и о двуперстном крестном знамении. Остается совсем немного времени, когда нынешнему архипастырю придется объяснять это событие 360 – летней давности. Дело это, конечно, малоприятное, но вопросы возникают, поскольку раскол - дело рук как мирских властей, так и церковных. Это кровавая, так и не закрытая страница истории.

Как известно, граждане европейских государств время от времени требуют принести извинения за жертвы католической инквизиции. Совершенно оправданные действия, и наверное, не грех бы и нам вспомнить о тех, которых запытали в подвалах монастырей и государевых приказов за несогласие с официальной церковью, а попросту – еретиков.

В России еретиков судили по «градскому» закону, но это — по словам историка Н. М. Карамзина - было лишь одной «пристойностью». Церковная братия не гнушалась инквизиционных методов расправы — розыск и допрос под пытками и другие способы «познания истины». Они вели часто весь судебный процесс, добиваясь угодного ей приговора и наказания, посылали на костры еретиков и ослушников собственной властью, светская же власть была лишь исполнительницей ее требований и приговоров.

Иосиф Волоцкий провозгласил, что царь, не желавший бороться против ересей, не слуга божий, а дьявол. Как оно вам? Иосиф Волоцкий, в миру Санин, был тем, кого в нынешнее время можно было оформлять по 282 статье, а его писания немедленно запретить. Иосиф обрушил на еретиков немало хулительных «Слов», написанных в злобно воинствующем духе. Настаивая на казни еретиков, Иосиф доказывал, что даже те из них, которые, убоявшись смерти, покаялись, не заслуживают помилования и прощения. В «огненных казнях» и тюрьмах Иосиф видел «ревность» к православной вере. Он проповедовал, будто руками палачей казнит еретиков сам «святой дух». Не больше и не меньше.

Убеждая царя в необходимости уничтожения еретиков, Иосиф говорил, что «грешника или еретика руками убить или молитвой едино есть» и что казнить еретика - значит «руку освятить». Иосиф призывал всех «истинных христиан» «испытывать и искоренять лукавство еретическое» и грозил строгим наказанием тем, кто «не свидетельствовал», т.е. не доносил, на еретиков. Вот вам и разжигание ненависти по признакам вероисповедания, к маме не ходи!

В 1504 году еретиков судил церковный собор. По настоянию собора наиболее активных еретиков — Ивана Волка, Михаила Коноплева и Ивана Максимова сожгли в клетке в Москве, а Некраса Рукавова — в Новгороде, предварительно отрезав ему язык. Духовные инквизиторы во главе с митрополитом Симоном настояли еще на сожжении юрьевского архимандрита Кассиана.

Кровавый террор против участников антицерковного движения на этом не закончился. Иосиф продолжал выискивать их и предавать их суровому наказанию. Уступая Иосифу, царь Василий Иванович, как сообщает летопись, велел оставшихся еретиков «в темницы вметати до конца живота их».

Не отстал от него и преемник московский митрополит Даниил. Лавры философа никак не давали ему покоя, он решил обосновать необходимость таких казней. Даниил в своих проповедях опирался на Иоанна Златоуста, оправдывавшего казнь «по воле божьего человеколюбия», а также епископа Евсевия, учившего, что «убийство бога ради несть убийство». Своих противников Даниил называл «хулителями имени божьего». Он доказывал, что еретики — враги не только церкви, но и государства. Запрещая общение с еретиками, Даниил старался вызвать к ним чувство «совершенной ненависти». Он убеждал царя «воззревать против врагов божьих» «божественной ревностью и проявлять к ним праведную ярость». Он подчеркивал также, что право судить еретиков и присуждать их к суровым наказаниям принадлежит церковной власти. Обязанность же светской власти — беспрекословно выполнять решения церковных соборов и церковных иерархов. Так сказать, богу – богово, - кесарю – кесарево.

Немало пострадал от церковных властей и Максим Грек, который раньше сам выступал за смертную казнь еретикам. Максим Грек предстал перед церковным собором в 1525 г. Его признали «злохулительным еретиком» и заключили в тюрьму Волоколамского монастыря. Максиму Греку запретили писать, мучили голодом, морозом и, как отмечает один источник, он «от дыма и от горести темничные был яко мертв». В таких условиях

Максим пробыл шесть лет. Он был привезен в цепях в Москву и предстал перед судом нового церковного собора. Здесь в его сочинениях нашли «хулу на господа бога и богородицу» и обвинили в том, что он составлял «писания хульные и еретические», критиковал церковные уставы и законы, что он еретик и чернокнижник. Церковный собор осудил Максима как «хульника и Священного писания тлителя» и сослал в оковах в монастырь, где его заточили в каменный мешок. Ну, прямо как ныне!

На церковном соборе 1554 г. как «безбожного еретика и отступника православной веры» осудили Матвея Башкина. Его подвергли пыткам и заставили признаться в еретичестве. Как передают некоторые источники, по приговору церковного собора Башкина посадили в деревянную клетку и сожгли. Его сторонники были разосланы по монастырям в строгое заключение.

При содействии и по настоянию московских митрополитов Даниила и Макария «церковные мятежники» стали рассматриваться как государственные преступники. На борьбу с «обидящими церковь» государство ополчилось в контакте с представителями церкви. На стоглавом соборе епископы просили царя строго наказывать еретиков «градским» судом.

Просьба церковных иерархов была выполнена. Царем был издан указ «о великой царской опале на еретиков по градским законам, а от святителей духовным запрещением». Наказание по делам об еретичестве по-прежнему устанавливалось церковным судом, светские же суды были их исполнителями. Современник писал: «... а кого у них за духовные дела... осудят на смерть, кто какую заслужил, и они, из дела выписав приговор свой, посылают с теми осужденными людьми в царский суд, и по тому их приговору из царского суда велят казнить без задержания, кто чего достоин».

Пытки обвиняемых также производились по требованию духовных властей. В Соборном уложении 1649 г. критика церкви и ее догматов рассматривалась как богохульство и каралась сожжением на костре. Так же наказывались «без вся кого милосердия» и другие выступления против религии и церкви — переход в «басурманскую» веру, святотатство и др. По свидетельству иностранца, врагов церкви, «святотатцев», сажали на кол, после смерти тело снимали с кола, выносили за городские ворота и сжигали, а пепел засыпали землей. По указу 1684 г. смертной казни через сожжение предавались еретики, которые «отшатнулись от церкви и чинят соблазн и мятеж», а также «перекрещенцы».

Петр Первый тоже стоял на страже интересов иерархов: «Хулители веры, - говорил Петр, - наносят стыд государству и не должны быть терпимы, поелику подрывают основание законов».

Виновным выжигали язык раскаленным железом, а затем их предавали смерти. В «Воинских артикулах» было записано, что смертью наказывались также и те, кто не доносил на еретиков, ибо они считались «причастниками богохуления».

В 1722 г. в Москве запылал костер. Отставной капитан Василий Левин произносил против церкви «злые и возмутительные слова» и не признавал икон. Левина подвергли пыткам — подняли на дыбу и дали одиннадцать ударов. Как богохульника и противника власти Левина казнили в Москве, на Болоте: ему отсекли голову, а затем сожгли туловище. Голова Левина была отправлена в Пензу, туда, где он проповедовал свои взгляды. Здесь ее выставили для всеобщего обозрения, на страх другим. Вместе с Левиным казнили еще четырех его сторонников. Их обвинили в том, что они знали об «еретичестве» Левина, но не донесли на него. Их головы были выставлены на родине рядом с головой Левина. После казни Синод хотел уничтожить монастырь, где жил Левин, но это требование даже мирским властям показалось жестоким и ненужным. Однако всех монахов монастыря долго содержали под арестом в «земельном хладе».

Подходим к главному: жертвами доморощенных инквизиторов были главным образом женщины. По церковным представлениям, женщины легче всего входили в сношения с дьяволом. Женщин обвиняли в том, что они портят погоду, посевы, что они виновницы неурожая и голода.

Киевский митрополит Фотий разработал систему мероприятий по борьбе с ведьмами. В своем послании к духовенству этот инквизитор предлагал отлучить от церкви всех, кто будет прибегать к помощи ведьм и чародеев. В том же году по наущению духовенства в Пскове сожгли 12 колдуний, «вещих женок», их обвинили в чародействе. В 1444 г. по обвинению в чародействе в Можайске всенародно был сожжен боярин Андрей Дмитрович с женой. Стоглавый собор принял против них ряд суровых постановлений. Наряду с запрещением держать у себя и читать «богомерзкие еретические книги», собор осудил волхвов, чародеев и кудесников, которые, как отметили отцы собора, «мир прельщают и от бога отлучают».

Церковные власти издавали постановления о борьбе с ведовством и натравливали на мнимых ведьм и колдуний народ. Власти Троице-Сергиевского монастыря специальным указом запрещали держать в монастырских вотчинах «волхвей» и «баб - ворожей». Обнаруженных волхвов и ворожей власти предлагали «бив да ограбив да выбити из волости вон», т.е. изгнать. С крестьян, допустивших общение с ворожеями, брали десятирублевый штраф с каждых ста человек.

Активную роль служителей культа в организации и ведении ведовских процессов отмечает и царский указ 1731 г. По этому указу епархиальные архиереи должны были наблюдать, чтобы борьба с чародейством велась без всякого снисхождения. Указ напоминал, что за волшебство назначается смертная казнь сожжением. Сожжению подвергали и тех, кто, не «боясь гнева божьего», прибегал к колдунам и «знахарям» за помощью. Перед сожжением их еще били кнутом.

Патриарх Никон, подобно своим предшественникам, был отменным стяжателем. Современники говорили о Никоне, что он, как разбойник, грабил церкви и монастыри, захватывал вотчины бояр и служилых людей. Ему принадлежало свыше 25 тысяч крестьянских дворов. Как отмечает один источник, Никон своих крестьян «тяжкими трудами умучил». Он беспощадно расправлялся также с не угодившими ему церковными служителями. За малейшие провинности их заключали в монастыри, отправляли в ссылку. Его называли «лютым волком», «жестоким истязателем».

Начав поход против сторонников старой веры, Никон подвергал пыткам наиболее активных представителей раскола. Им резали языки, руки и ноги, сжигали на кострах. Яркую картину кровавого террора, предпринятого Никоном и его приспешниками, дает, дают раскольники: «Никон, — писал в своем послании расколоучитель Аввакум, — епископа Павла Коломенского мучил и сжег в новгородских пределах; протопопа костромского Даниила уморил в земляной тюрьме в Астрахани; священнику Гавриилу в Нижнем приказал отрубить голову; старца Иону Казанца в Кольском остроге на пять частей рассекли; в Холмогорах сожгли Ивана Юродивого, в Боровске — священника Полиевкта и с ним 14 человек. В Нижнем сожгли народу много, в Казани 30 человек, а живущих на Волге в городах и селах и не хотевших принять антихристовой печати клали под меч тысячами. А со мной, —продолжал далее Аввакум, — сидело 60 человек и всех нас мучил и бил и проклинал и в тюрьме держал».

Аввакум знал, что писал, как никак Никон был земляком. Другой раскольник перечислил орудия пыток — бичи, клещи, тряски, плахи, мечи, срубы, он упоминает и о железных хомутах — типичном орудии инквизиции. «Хомуты, притягивающие главу, руки и ноги в едино место, от которого злейшего мучительства по хребту лежащие кости по суставам сокрушаются, кровь же из уст, и из ушей и ноздрей и из очей течет».

Не стерпя жестоких пыток, некоторые крестьяне - раскольники переходили в православие, но это не избавляло их от тяжких наказаний. Так, в 1684 г. в новгородском духовном приказе производилось следствие о «воре - иконнике» Михайлове. Хотя под пытками он и отказался от исповедания раскола, его все же сожгли. В 1671 г. повесили «умоверженного» самозванца Ивашку Клеопина за то, что он, как сказано в приговоре, «иконы и книги божественные бесчестил».

Для расправы с религиозным движением

в 1685 г. был издан указ, известный под именем «12 статей о раскольниках». Этот указ санкционировал массовый террор под видом охраны «чистоты» православия. Творцом указа был фанатик и злейший враг раскольников патриарх Иоаким, считавший делом своей жизни «искоренение злого плевела еретического вконец». Указ предписывал пытать тех, кто не подчинялся официальной церкви и ее служителям, — не ходил, как требовалось, к исповеди, не посещал церковных служб, не пускал в свой дом священников для исполнения треб, кто своим враждебным отношением к церкви «чинил соблазн и мятеж». «Церковных противников» вновь предлагалось сжигать в срубе, а пепел их развеивать по ветру. Раскольников, раскаявшихся под пытками, предписывалось заключать в монастырские тюрьмы и держать пожизненно в строгом заточении. Имущество церковных мятежников — крестьянские дворы, лавки посадских людей, промысла — отбиралось, а поселения «сжигались без остатку». При Синоде была организована в особая розыскная раскольническая канцелярия, во главе которой стояли инквизиторы — тверской архиепископ Феофилакт Лопатинский и иеромонах Афанасий Кондоиди. По данным Синода, из 190 тысяч записавшихся в раскол с 1716 по 1737 г. обращено в православие, бежало, сослано на каторгу и умерло в результате гонений 111 тысяч.

О массовом самосожжении раскольников под влиянием гонений свидетельствует сводный старообрядческий «синодик»; только за 1667-1700 гг. этой мучительной казни предали себя 8834 человека, в большинстве своем женщины и дети. Таким образом, только через 13 лет после первых сообщений о массовых самосожжениях в 1685 г. был издан Указ о преследовании раскольников вплоть до смертной казни В СЛУЧАЕ НЕРАСКАЯНИЯ.

В чем же они должны были каяться, или, как объясняют раскольники, «отказаться от своей веры»? От них НЕ требовали отказаться от веры в Святую Троицу, в Иисуса Христа, Сына Божия, в Богородицу, в едино крещение во оставление грехов и в воскресение мертвых, но всего лишь покаяться в том, что хулили Церковь, православные храмы и Святые Таинства, четвероконечный крест и имя Иисус, что в нарушение Символа веры ВТОРИЧНО крестили православных людей и уговаривали их совершить смертный грех самоубийства. В те времена Церковь полагала, что такая хула недопустима, а гражданская власть ее в этом поддерживала и «церковных мятежников», хульников, святотатцев и кощунников считала уголовными преступниками. Все возвратилось на круги своя…