Почему режим Путина обречен - еще раз тем, кто не понимает законов развития общества.

Режим скончается неожиданно и скоропостижно. Никто не успеет предсказать катастрофу, политические оракулы будут посрамлены, а те, кто ткнул пальцем в небо, вознесутся к славе. Трест лопнет от внутреннего напряжения, возможно - на фоне кризиса, но не в прямой связи с ним. Однажды утром Россия проснется другой.

В принципе Кремль решает сегодня в политике сугубо футбольную задачку – как из группы избалованных и думающих исключительно о гонораре игроков создать команду звезд на деньги «Газпрома». Но для футболистов можно хотя бы пригласить Капелло, а кремлевского тренера поменять нельзя.

Параметры нового политического курса определились на удивление быстро. Это – игра от обороны. Власть больше не претендует на лидерство. Она сосредоточена на удержании позиций. Она знает, что не способна на большее и в глубине души признает, что играет с противником, превосходящим ее по классу. Она рассчитывает на то, что в политике, как и в футболе, «организация бьет класс». Впрочем, эта формула Лобановского имеет свои пределы истинности.

Под стать стратегии и тактика. Она стала незамысловатой. Репрессии из вспомогательного средства постепенно превращаются в основной, а в перспективе и единственный политический инструмент. Подавление инакомыслия, манипуляция сознанием, провокации, подкуп и безудержное использование административного ресурса, - вот, собственно, и весь арсенал доступных сегодня власти средств политической борьбы. Для длительного успеха – слишком скудный запас. Не хватает позитива.

У игры от обороны есть свой предел.

Не забивая голов, можно, конечно не проиграть, но нельзя и выиграть. Если не забиваешь ты, забивают тебе.

Рано или поздно найдется тот, кто прошьет эту оборону, и тогда одного единственного мяча будет достаточно, потому что ответный удар власть нанести уже не успеет.

Оборонительная стратегия накладывает на политический курс Кремля ряд ограничений, которые в долгосрочной перспективе делают этот курс нежизнеспособным. Как не бегай, а за пределы очерченного этими ограничениями политического поля не выскочишь.

Во-первых, происходит консолидация во власти реакционных элементов при одновременном выдавливании из нее даже лояльных Кремлю «политических диссидентов». В результате исчезает не только нападение, но и полузащита. Собственно, в поле играть уже некому, все политические игроки сгрудились у Спасских ворот, и даже норовят проскочить внутрь вместо мяча.

Во-вторых, постепенно исчезает «средняя линия» с ее политическими полутонами и диспетчерами игры. Сурков и Кудрин отправлены на скамейку запасных. Приходит время Володиных и Рогозиных. Одновременно исчезает «системная оппозиция», она сливается с властью, уже не стесняясь откровенно демонстрировать, что является лишь марионеткой Кремля. Игровое поле в результате становится не зеленым, а черно-белым.

В-третьих, резко падает моральный дух команды. Точнее, ее моральный уровень. Власть становится прибежищем исключительно для авантюристов, карьеристов и людей с расшатанной нравственностью. Они стекаются во власть как вода в воронку. Конечно, ни одна политическая команда не обходится без «своих сукиных детей», но все-таки команда не может состоять только из них одних.

В-четвертых, играть матч приходится практически без замен. Кремль страдает «синдромом Магнитского». Как бы не «фолили» игроки, какой бы чудовищный урон не наносили они авторитету команды, «главный тренер» не может заменить ни одного из них. Потому что он знает – удалишь с поля одного, все остальные больше на поле не выйдут.

Неизбежным следствием такой игры является деградация «вертикали власти», разложение бюрократии. «Синдром Магнитского», помноженный на масштабы огромной страны, порождает аппаратный паралич, когда уже никого и ни за что нельзя уволить в принципе (жертвы «внутриклановых разборок» не в счет).

Тотальная безответственность является платой за тотальную безнаказанность.

Русская государственная машина давно уже стала неуправляемой.

Она не катится под откос только потому, что движется по инерции в глубокой колее. Но она не способна реагировать адекватно на нестандартную и, тем более, аварийную ситуацию. Это делает режим крайне уязвимым. Система просто обречена совершить ошибку в критический момент. Остается лишь ждать этого момента.

Принято считать, что власть обязательно споткнется на кризисе, что материальные испытания заставят «пассажиров» взбунтоваться, что Кремль, справившийся с «рассерженными горожанами», не выдержит давления «обозленных крестьян». Мне кажется, что важность мирового экономического кризиса для судьбы русской власти несколько переоценена. Он, конечно, внесет свою лепту, но, возможно, не решающую. Потому что к давлению (любому) власть как раз и готовится. Поэтому и играет от обороны.

Власть споткнется не о то, к чему можно приготовиться, а о то, что невозможно предсказать. Непрерывное усложнение управленческих задач при одновременной потере способности решать простейшие задачи приведет к тому, что какое-то неожиданное, нестандартное событие вызовет полный ступор у этой закованной в броню машины, и она начнет разрушаться изнутри на глазах изумленной публики, поверившей было, что дракон бессмертен.

Трудно сказать, что это будет – масштабная техногенная катастрофа наподобие Чернобыля или стихийное бедствие (ох, не вовремя ушел Шойгу), вышедший из-под контроля этнический конфликт или вообще какой-нибудь получивший резонанс флешмоб? Так или иначе, произойдет «лавинообразное нарастание аварийной ситуации», после которого случается то самое знаменитое русское «от любви до ненависти один шаг».

Жесткие системы не гнутся, а ломаются. И, пока они не сломались, они кажутся безупречно надежными. Кремлевская оборона сегодня рассеяла и дезорганизовала нападение оппозиции. Кажется, все проходы перекрыты, и к каждому чужому игроку приставлен персональный опекун. Противник в замешательстве мечется по полю, не зная, как протиснуться через эти железные заслоны. Но это только до того момента, пока противник не научиться забрасывать мяч через голову защиты.

Конечно, можно рассчитывать на то, что это случится очень нескоро. Ждали же, в конце концов, противники большевизма своего часа семьдесят лет, почему бы и противникам нынешнего режима столько же лет не подождать? Проблема состоит в том, что нынешняя команда играет на другом стадионе – не дома, а в гостях. Дело не столько в самой власти, сколько в среде ее обитания.

Сделаю здесь краткое отступление. Однажды на Галапагосах я был неприятно удивлен схожестью реликтовых игуан с динозаврами. Я спросил у местного биолога: «Могут ли эти страшилища вырасти в огромных монстров?» Ответ состоял в том, что биологически к этому нет никаких препятствий. Просто условия сейчас для них на планете неблагоприятные (еды не хватает, воздух неподходящий, и т.д.). А в неблагоприятных условиях выживают преимущественно мелкие твари.

Так и с нынешней властью. По сути своей она тоталитарна, и никакой «онтологической» разницы между режимом сегодняшним и советским режимом нет. Потенциально кремлевская команда могла бы легко перейти от малого террора к большому, потому что никаких внутренних сдерживающих факторов у нее не существует. Не делает она это лишь потому, что внешние условия не очень подходящие – публика на трибунах сильно другая, чем в 1937 году.

Это «унылая диктатура», которая не залила страну кровью не потому, что не хочет, а потому, что не может – боится.

Поэтому мы вынуждены будем досматривать скучный матч, результат которого известен заранее. В дополнительное время (третий тайм, простите – срок) Кремль, прижавшись к воротам, будет остервенело лупить по ногам игроков противника, пока не прозвучит свисток истории. Играя в такую политику, можно выйти из группы, но нельзя дойти до финала...