Как-то вдруг все стало разрешено. Кто-то — вот кто?

Оглянешься вокруг — там детей сажают в тюрьму, тут город утопили, и непонятно кто, и поди разберись, да и, в общем, мало кого это волнует. Где-то записывают в шпионы и иные иностранные агенты разных там айболитов и соросов, которые, помню, слали книжки в русские библиотеки и давали денег на хлеб сотрудникам толстых литературных журналов. Веселые менты-толстячки-бодрячки рассекают на дорогих джипах по пыльным городам и, даже если никого при этом не давят, вселяют в граждан мрачную тупую безнадегу.

Батюшки проживают в богатых апартаментах, носят серьезные котлы на левой руке — все-таки не на правой, спасибо и на том! — и торгуют в храме. Ну а что, Христос же умер — и теперь, что ли, все разрешено?

Не всем, конечно, но есть такие люди, которым таки да. Разрешено. Все.

Их довольно много, но все же куда меньше, чем было при старом режиме. И вот это сжимание круга элиты — именно оно и травматично для «креативного» класса, именно оно вызывает в нем (точнее, в нас) такой дискомфорт, что иной раз кушать не хочется.

Насколько я был в старой элите? Да разве чисто символически. В шахтерских городах снабжение было получше, чем в каких-нибудь ситцевых Ивановах, — это да. Но лишь приехав в Москву и через нее проехав в деревни и райцентры большой страны, я увидел эту пропасть! Между той элитой — не кремлевскими бонзами и их детьми из золотой молодежи, а между крепкими середняками изнутри сегодняшней МКАД — и крестьянами да тусклыми горожанами из нищих населенных пунктов.

Весело, счастливо, беззаботно, вдали от простого народа, нанимая за копейки разных Фрось Бурлаковых себе в няни и прочую прислугу, путешествуя по Крыму как чисто новые баре — широко жили тогдашние хипстеры. Элита была широкая, как Масленица, много было в ней разных красных профессоров и физкультурников, комсомольцев в штатском и румяных идейных стервоз в белых юбочках, которые на все были готовы, если надо. И всем была им лафа! Интеллигенты в шляпах и в очках, несколько нелепые и неуклюжие, намеренно акцентировали внимание на пропасти между собой, красавцами в светлых плащиках, и плебеями в практичных гимнастерках и немарких ватниках.

В глубине же страны, в провинции, в весях, в бараках, в хатках полусгнивших, среди непролазной грязи колхозных полей, в шанхаях, выстроенных вокруг вонючих грохочущих заводов, жили темные, малограмотные — не будем уж никого обманывать задним числом — пролетарии и крестьяне. Их существование отличалось от жизни публики, которая отдыхала в кафе на бульварах, даже разительнее, чем наш с вами теперешний быт от повседневности олигарха.

Да-да! У кого из элиты сердце картиной страданий уязвлено стало? Разве что у Астафьева, который, впрочем, как был, так и остался крестьянином в хорошем смысле этого слова и сбежал из городов как только смог, устроил себе, мудрец, такой downshifting в сибирской деревне. Кто еще — Распутин? Он не смог удержать уровень своего литературного трагизма и свалился в журналистику, для писателя это провал, но хоть как гражданин уцелел и спасся.

Трифонов с кукишами в карманах тихих интеллигентов не в счет, он про другое.

В общем, московские интеллигенты испытывали (и продолжаем, продолжаем испытывать) свои специфические страдания. Смеясь над колхозниками и презирая прочих провинциалов. Ну ведь было это презрение, было! Да и осталось. Понаехали типа. Акцент смешной. Вид испуганный. Денег нет. Ну лохи, лохи! У них там все даром, и они еще недовольны! Ни тебе хождения в народ, ни с ним братания, ни опрощения. Какой там Лев Толстой со своими метаниями — не умел граф жить красиво!

Новая элита забрала у старой все и пнула ее сапогом. Победитель, как заведено, получает все. Конечно, обидно, досадно, хотелось еще поиграться, и таким это кажется несправедливым. Диким! Бесчеловечным! Но должны же когда-то оттянуться и наши силовики, которые под давлением советской пропаганды столько лет прикидывались идиотами с чистыми руками: они-де благородные рыцари, они бабушек переводят через дорогу и неподкупны, как английская королева, нищие и голые, и еще красиво улыбаются, и смотрят вдаль, и прочая чушь. Ха-ха-ха! Они нормальные пацаны и вот хоть теперь наконец могут оттянуться! Как люди! С нормальными девчонками! И чтоб все заткнулись и опустили глаза! Когда они катаются на дорогих авто и сорят длинным долларом.

Вот и на ихней улице теперь праздник. И все, кто под ними, тоже расслабились. И попы, и чечены, и нечистая сила. Все теперь вольны в поступках!

Кто придет гулять после них? Кому выпадет качать головами над новыми смешными законами? Кто будет обратно перестраивать и сносить потемкинские деревни? И искать новых виноватых? Бог весть.

А вот что пропустили наши не могу подобрать эпитет, чтоб был и не оскорбительный, и правдивый, так что опущу его — наши депутаты. У них под носом иностранный агент номер один лежит на Красной площади — прям возле катка.

Я не говорю вынести, куда ж тут выносить, на этом не заработаешь денег, и потому тема неинтересна, у них там забот и так полон рот. Пусть хоть название занавесят, а то как же это — шпионский бренд на халяву рекламировать. Конечно, у нас с Германией прекрасные отношения, но не до такой же степени, чтоб поклоняться их шпиону. Даром причем. В наши коммерческие времена. Ну нонсенс просто! Валять дурака — это нормально, конечно, но до известного предела все-таки. Все же.