Горожанин в деревне

          ГОРОЖАНИН В ДЕРЕВНЕ

                       1973

Предыдущий период запомнился плохо. Учился в техникуме, ездил на хлопок (о чем есть воспоминания под названием «Студенчество», потом Нукус, возвращение в Ташкент, работа на заводе, женитьба, переезд в Саракташ, служба в армии, переезд в Ташкент с семьей после армии).

     Многое можно вспомнить, да не сразу.

     Одним словом, было не до рыбалки.

     В Саракташе была не рыбалка, а промысел. Мне было не интересно (хоть ловил крупную и немало), но делать было нечего.

     А в 1973 году, на следующий год, после прихода из армии, решил летом отдохнуть на родине (в селе Островное под Оренбургом). Списался со своей двоюродной бабушкой Таней (Татьяной Антоновной Назаровой), купил билет на поезд и поехал.

     Бабушка Таня жила одна и очень обрадовалась моему приезду.

     Жила она в хате, у которой крыша была крыта соломой. Хата чистенькая, пятистенка, с сараем, сочлененным с сенями.

     В селе все мужики были на уборке хлеба и действовал сухой закон.

     Пошел я в управление, нашел председателя, показал ему паспорт с пропиской и билеты на поезд, и получил справку, по которой мне в магазине отпускали каждый день бутылку водки или две бутылки вина, или трехлитровую банку «Солнцедара» через день.

     Но предупредили, если я хоть одну бутылку продам, то меня выселят из села с милицией.

     Обустроился я как-то и стал думать, что мне делать. Как отдыхать.

     А тут утром услышал, что бабушка торгуется с кем-то во дворе. Вышел посмотреть, вижу, стоят два мужика с бензопилой и что-то ей говорят.

     Стало понятно, что предлагают они перепилить все дрова за 50 рублей, а баба Таня уговаривает их сбросить цену, мотивируя тем, что пенсия у нее 14 рублей.

     Я обозлился и прогнал их со двора. А баба Таня стала сетовать, что теперь ее дрова останутся не пиленные.

     Нашел я старую камеру от велосипеда, порезал ее на ленты, собрал в жгут.

     Один конец привязал к сараю, другой к рукоятке двуручной пилы. Поработал часа два и напилил неплохую кучку чурбачков.

     Потом выпил грамм 50 и пошел на рыбалку.

     На Урале все рыбацкие помосты были пустые. Выбирай - не хочу!

     Выбрал я один помост, посидел часа четыре, поймал рыбы килограмм пять и пошел домой, но путь решил спрямить и идти через вспаханное поле.

     Сделал несколько шагов и провалился почти до колен в чернозем, который был как пух.

     Показалось мне, что другой край не далеко, и я упрямо пошел через него.

     Время потратил намного больше, чем, если бы пошел в обход по дороге. К тому же штаны оказались до колен пропитаны каким-то жиром.

     Когда пришел домой, то баба Таня долго надо мной смеялась.

     И установился у меня такой распорядок. Вставал рано, вместо зарядки пилил дрова, потом завтракал, принимал на грудь грамм сто и шел на рыбалку. Там снимал рыбу с закидушек, оставленных на ночь, ловил часа три, четыре на удочки и шел домой. А вечером допивал остатки.

     Рыбы попадалось много, и бабуля меняла ее на сметану, сливки, молоко и цыплят (к радости сельчанок - мужиков то ведь не было!).

     Однажды, сидя на помосте, я увидел на другом берегу Урала аиста (или журавля), который стоял на одном месте и как-то странно дергал головой. Я переплыл на другую сторону и увидел, что он сглотнул рыбу, которую зацепили на жерлицу в виде насадки, и «сел» на крючок.

     Мне стало его жаль, и я попытался снять его с крючка. Сделать это было трудновато, так как птица крупная и сильная. К тому же он беспрерывно дергался.

     Наконец мне это удалось, но тут же я получил сильнейший удар в голову клювом.

     С перепугу я повернулся и побежал по отмели. Этот гад гнался за мной и долбил меня в спину.

     Тут я увидел в воде дрын, схватил его и стал им размахивать. Он попрыгал немного и улетел, а я поплыл на свою сторону.

     Доплыв до середины, я заметил, что он кружится надо мной, явно с бандитскими намерениями.

     Доплыв до берега, я бросился в кусты и сидел там, покуда он не улетел.

     Вечером баба Таня сводила у меня синяки свинцовой водой и поясняла, что аисты здесь не пуганные, почти домашние. Наверное, я на такого и попал…

     В другой раз после дождя пошел я в поле за грибами. Хотел поискать луговых опят. Брожу я по полю туда-сюда, и вдруг вижу, что за мной с интересом наблюдает старик пастух. Решил я к нему подойти и поспрошать насчет грибов.

     Но как только я подошел, он попросил меня закурить и стал спрашивать, кто я, к кому приехал и что на поле делаю. Дал я ему папиросу и еще полпачки (чему он обрадовался, сказав, что теперь ему до вечера хватит) и ответил на его вопросы.

     Он посмеялся надо мной и сказал, чтобы я время не терял, так как на лугу ничего не найду. Я его поблагодарил и собрался уходить.

     Вижу, что он что-то хочет сказать, но сомневается. Наконец он решился и сказал мне следующее: « Ты все равно вскоре уедешь, поэтому тебе скажу. Иди до дубовой рощи и гляди направо. Там есть незаметная тропинка, вот ты по ней и иди. Пройдешь с полкилометра и поворачивай с тропы направо или налево. Пошуруй палкой. Там должны быть грузди. Как грибы собирать, ты, думаю, знаешь. Но знай, как только услышишь шум, беги с тропы сломя голову. Это кабан с табуном идет. Запорет… А про грузди в селе никому не говори, а то потом не найдешь ничего…»

     Поблагодарил я деда и пошел искать заветную тропинку.

     Вскоре я ее нашел, и сделал все так, как говорил дед.

     Груздей было очень много, и росли они семейками. Я аккуратно подрезал самые крупные, оставив мелочь нетронутой. И старался идти по своим следам.

     Теперь мой распорядок изменился.

     С утра я шел с мешком в тот дубнячок, набирал полмешка груздей и шел на рыбалку. Рыбачить на удочку было уже некогда, пришлось переходить на промысловый лов. Удвоил закидушки, и снимал пойманную за ночь рыбу. (Судаки, голавли, очень крупные окуни). После чего шел домой.

     Бабуля сама мне сказала, чтобы я держал язык за зубами. А грибы стала солить в кадушке.

     Один раз приезжал дядя Вася на мотоцикле.

     Мы с ним крепко выпили, а наутро ему было плохо. Но ему нужно было ехать домой, иначе он опаздывал на работу. Поэтому он мотоцикл оставил и уехал автобусом.

     Поездил я на мотоцикле по обе стороны от села километров на десять, но везде было одно и тоже. Только помостов не было. Поэтому поставил в сарай и опять стал ходить пешком.

     Правда, произошел забавный случай. Ниже по течению Урала увидел я неезженую дорогу, ведущую куда-то к холму, а на въезде, на столбе был прибит щит, предупреждающий, чтобы не спускались в забои.

     Я свернул на эту дорогу и подъехал к входу в шахты. Лезть я туда не стал, но на поляне увидел какие-то полупрозрачные белые камни. Я подумал, что это кварц, и накидал эти камни в мешок.

     Приехал домой, показал бабуле. Она опять долго смеялась, и сказала, что это соль. Специально для скотины ее разбрасывают. Но если я подолблю, то ей на засолку хватит. Так неожиданно нашел еще себе заботу!

     Перед отъездом я выпивал мало, а водку оставлял бабуле, как валюту. Так что этой валюты накопилось бутылок десять. Засолила она две с половиной бочки грибов, которые потом продала коопторгу, потому что бочки нужны были для засолки помидор, огурцов, капусты с арбузами. Соленую рыбу ела всю зиму. А на деньги за грибы обработали ей крышу негорючим материалом, чтобы солома не загорелась. А дров напиленных хватило на два года…

     Наступил день отъезда. Пошла она меня провожать и всю дорогу плакала. Сел я в автобус на заднее сиденье, и пока автобус не съехал с возвышенности, все видел кланяющуюся старушку, которая осеняла меня крестным знамением….

     Больше я свою бабушку Таню не видел…