Месть рогоносца.

Середина мая 1984 года. Раннее, около половины пятого, утра в Южно-Сахалинске. Синее, без единого облачка небо, чистый, прозрачный воздух и я, солдат-срочник возвращаюсь из самохода в родную часть.

Стараясь держаться в тени деревьев, спешным ходом тороплюсь в казарму, дабы не спалил дежурный по части перед подъёмом. И вдруг замечаю, что впереди меня, так же держась в тени и настороженно озираясь, крадётся мэн в офицерской форме. 

Догнав кадета, я рассмотрел не только эмблемы танкиста и погоны старшего лейтенанта, но и увидел некую несуразность в его туалете. Весь китель,всё галифе, рубашка и галстук, сапоги и даже фургон, который держал в руке кадет, были мелко-мелко НАРУБЛЕНЫ и кусочки одеяния держались буквально на честном слове.

Офицер же, увидев догнавшего его слодата, облегчённо вздохнул и попросил закурить. Увы, но ко второму году службы от этой пагубной привычки я избавился и помочь табачком старлею не мог. Продолжили путь мы уже вдвоём, справедливо не желая встречи с комендантским патрулём.  И вот что поведал мне офицер по поводу моего вопроса о внешнем виде.    

История была банальной, старой, как мир, но постоянно повторяющейся в той или иной вариации. Любовное свидание с замужней дамой, супруг которой находится в отъезде, безудержный секс и крепкий, здоровый сон опосля  любовных утех. Но где-то в начале четвёртого утра голубки одновременно проснулись от того, что на них, голеньких, кто-то внимательно и упорно смотрит. Разлепив глаза парочка увидела, что на кроватью, поигрывая топориком, то ли плотницким, то ли для рубки мяса, стоит неизвестно откуда взявшийся супруг неверной дамы. 

Парочка, застигнутая на месте грехопадения, натянув до подбородков простынку, с ужасом взирала на оружного рогоносца.

Мысли в голову лезли самые нехорошие. 

Но обмантутый муж оказался мужчиной с тонким чувством юмора и человеком с несколько извращённой, я бы сказал, буйной фантазией.

 Приметив аккуратно свешанные на стуле предметы одёжки любовника, включая майку и трусера, хозяин квартиры стал неторопясь, меленько так,  рубить их топориком. При этом он сказал, что ежели кто из лежащих на кровати вякнет, шинковать он начнёт непосредственно их. 

После надругательства над воинской формой и обувкой любовника, он заставил старлея небогатырской, к слову, комплекции одеться, налил ему полстакана водки и пинком выставил за дверь.

Смеяться было грешно, сдерживаться трудно. Мы сторожко крались, каждый к своей цели. На одном из уличный прекрёстков мы, простившись, пошли каждый своей дорогой. 

Мне удалось незамеченным просочиться в казарму, загнать на второй этаж коек изображавшего меня спящего "духа". 

И уже засыпая, подумалось: хорошо, что у меня подружка незамужем. И где-то в глубине подсознания что-то шевелилось из давно забытого о заповеди "не возжелай жены ближнего". Стралея было действительно жаль: если мне нужно было просто не попасть на глаза дежурному по части- дневальный был не в счёт, то ему, бедолаге, предстояло миновать незамеченным гораздо больше корднов, преград и опасностей. Удачи тебе, старлей...