Почему погиб сталинский социализм?

На модерации Отложенный Возникновение и гибель Советской державы продолжает, и, вероятно, еще долго будет продолжать волновать умы. Почему возник СССР и, просуществовав 70 лет, ушел в прошлое? Что это было утраченный рай социализма или тоталитарный кошмар? Что привело к распаду этого, несомненно могучего, государства, не без оснований претендовавшего на статус одной из двух сверхдержав?

Не надо всерьез рассматривать ответы политиков, находящиеся на уровне мышления младшей группы детского сада, вроде утверждений: СССР развалил Горбачев, или иностранные спецслужбы, или Борис Ельцин, или демократическая оппозициял. Конечно, все перечисленные выше внесли тот или иной вклад в свершившееся. Но чтобы они уничтожили Советский Союз и советскую систему в целом? Историческое деяние такого масштаба не по силам одному человеку, или даже мошной организации, или государству, и даже союзу государств. Потому что СССР был не просто страной. Это было историческое явление, возникновение и гибель которого определили лицо XX века. И уничтожить его могли лишь исторические процессы такого же масштаба.

Феномен Сталина

Поэтому гораздо ближе к здравому смыслу позиция тех, кто говорит: Во всемирно-историческом противоборстве двух мировых систем социализм проиграл, а капитализм выигралл. Но и это утверждение еще очень далеко от исторической правды. Потому что сам советский социализм, если следовать одной из гипотез, был порождением естественно-исторической эволюции капиталистической системы. Ну что же, иное погибло, а свое выжило? Надо понять, что же погибло и что сохранилось от иного (социализма), что выжило, а что не выжило в своем (капитализме). Капитализм и социализм в течение 70 лет находилось в процессе развития, движения, взаимного влияния, и - не стоит исключать и такой вариант качественного перехода.

Однако можем ли мы с полным правом называть советское общество социалистическим? Было ли реальностью провозглашенное Сталиным в 1936 году построение социализма в основном?

Ответ на этот вопрос порождает преобладание эмоциональных оценок над объективным научным анализом. Во многом этот накал эмоций связан с оценкой исторической фигуры Сталина. Для одних Сталин зловещий тиран и убийца, концентрированное воплощение человеконенавистнической марксистско-ленинской идеологии. Для других с именем Сталина неразрывно связано величие Советской державы и весь тот немалый и несомненный социальный и экономический прогресс, который был достигнут за годы ее существования. Третьи связывают все достоинства Сталина с его отходом от ортодоксального марксизма, а все недостатки с тем, что он из этого марксизма вырос.

Хотя в среде левого движения уже заметна тенденция к выработке объективной оценки не только советского феномена, но роли Сталина в революционном процессе XX века, однако и в этих объективных оценках чувствуется давление желаний то демонизировать, то героизировать Сталина, а иногда то и другое вместе, причем в самых парадоксальных сочетаниях. Чтобы разобраться с этой моделью (как и с феноменом Сталина), надо прежде всего разобраться с тем, какие именно социально-исторические процессы вывели советское общество на авансцену XX века и превратили в явление всемирно-исторического масштаба. Конечно, это сделала Октябрьская революция 1917 года. Но чем была она сама?



Социально-экономическая природа Октябрьской революции 1917 года

Прежде всего рРвопреки господствующему мнению эта революция была революцией буржуазной. Между прочим, этот факт вполне осознавался всеми лидерами большевиков. Даже Ленин в Апрельских тезисах предостерегал против введения социализма, не считая это задачей революции. А по объективному содержанию тех главных социально-экономических задач, которые действительно должна была решить Октябрьская революция аграрная реформа в пользу крестьянства, широкомасштабная индустриализация, призванная обеспечить приближение к уровню передовых капиталистических держав, освоение всем населением европейской урбанистической культуры речь может идти только о буржуазной революции. Другое дело, что это была весьма своеобразная буржуазная революция.
Почему проблема догоняющей индустриальной модернизации во многих странах решалась вполне в рамках капиталистической системы, а в России и ряде других стран модернизационный проект был сопряжен с попыткой выйти за пределы капиталистического строя? Потому что в этих странах буржуазия оказалась несостоятельной в решении данной задачи и вынуждена была уступить классовое господство.

Итак, Октябрьская революция, будучи по содержанию разрешаемых ею социально-экономических противоречий в первую очередь революцией буржуазно-демократической, с точки зрения коренного вопроса всякой революции вопроса о власти оказалась революцией пролетарской. А с точки зрения основных социальных сил, принимавших участие в революции, она была революцией рабоче-крестьянской, т.е. строилась на союзе пролетариата, полупролетариата, мелкой буржуазии и мелких производителей (крестьян).
Поэтому ее итогом было формирование крайне необычного буржуазного общества без буржуазии. А вот формирование целостного социалистического общества в начале XX века было невозможно не только в отдельно взятой России, но и в случае победы пролетарской революции в большинстве наиболее развитых стран. И эта позиция уже противоречит общепринятому тогда среди большевиков представлению.

Что такое советский социализм?

Социализм XX века был попыткой навязать производительным силам не адекватные для них производственные отношения. Индустриальный способ производства с его разделением труда, преобладанием вещных продуктов и потребностей, подчинением человека в производственном процессе машине является адекватной базой лишь для капитализма. Поэтому попытка построить индустриальный социализм была заранее обречена. И Ленин ошибался не в своей надежде создать материальные предпосылки социализма уже после захвата власти пролетариатом. Он ошибался в своем понимании этих предпосылок.
Строительство индустриального социализма не могло привести к обществу, качественно превосходящему капиталистическое. Однако этот факт не означает какого-то абсолютного исторического запрета на формирование социалистических отношений на незрелой материальной базе. Во-первых, уже на индустриальной фазе капитализм развертывает все свои сущностные противоречия и, во-вторых, поскольку развивается обобществление труда капиталом, постольку появляется и формальная возможность освобождения труда. Такая возможность может быть реализована, однако, лишь в определенных рамках. А именно, возможным является лишь формальное освобождение труда, но не реальное, поскольку для реального освобождения труда необходимы не только достаточные материальные предпосылки, но и переворот в способе материального производства.

Что же касается России, то там степень развития индустриального капитализма была весьма низкой. По оценкам различных специалистов, численность наемных работников в России перед революцией составляла от 10 до 14,6 % от всего населения. Численность же фабрично-заводского пролетариата 2-3 %.

Может быть, достаточными были предпосылки в более передовых странах, и тем самым была возможной победа международной социалистической революции? Судите сами. В начале XX века доля промышленных рабочих во всем населении развитых стран составляла: в Германии около 13 %, в США около 11 %, в Великобритании около 20% 6). Итак, с этой точки зрения, формирование целостного социалистического общества было невозможно не только в отдельно взятой России, но и в случае победы пролетарской революции в большинстве наиболее развитых стран. 

Реальный социализм

Поэтому возникавшие в ходе революции действительные социалистические элементы производственных отношений представляли собой лишь неорганические обломки возможного социализма, т. е. проекта выращивания объективно возможного общества как продукта развития и кризиса позднего капитализма. Когда я говорю неорганические обломки, я имею в виду нецельные и самостоятельно нежизнеспособные социально-экономические элементы, не подкрепленные ни соответствующим уровнем производительных сил, ни адекватной политической формой, а потому внеэкономически сращенные с несоциалистическими формами. Из подобного сращивания и получилось то, что можно назвать деформированными переходными отношениями (или мутациями) бюрократическая планомерность, экономика дефицита, уравниловка, административный патернализм. Вот это и был реальный социализм.

Его можно было бы охарактеризовать как социально-экономическую систему, переходную между капитализмом и социализмом (не от... к..., а именно между), не имевшую почти никаких шансов успешно завершить процесс перехода, а сам этот переход мог начаться лишь в виду огромной силы первоначального социально-политического революционного импульса. Ведь социально-экономические предпосылки и элементы капитализма в этой системе были сильнее, чем предпосылки социализма (в экономическом отношении мы даже в преддверии социализма не находимся как-то честно отметил Ленин). Более того, строя мостик в это преддверие социализма (т. е. в капитализм, а далее и в государственно-монополистический капитализм ибо никакого иного преддверия у социализма нет), советская система сама в своем развитии неизбежно укрепляла и разворачивала материальные предпосылки капитализма в гораздо более широких масштабах, нежели предпосылки социализма.

Категорически отвергаю я позицию тех, кто считает возможным употреблять слово социализм для характеристики советского общества будь то социализм казарменный или мутантный, деформированный или переродившийся... Я признаю наличие в советском обществе элементов социализма, но не признаю само это общество социалистическим. 

Врастающие фрагменты

Диалектика экономических основ советского строя заключалась в том, что это была пестрая смесь добуржуазных, раннебуржуазных, зрелых капиталистических экономических отношений, сквозь которые пытались прорасти отдельные ростки социализма. Социалистические производственные отношения развивались при недостаточных для них материальных предпосылках, но в силу революционного изменения структуры экономического строя, в силу факта насильственного вторжения в производственные отношения и отношения собственности, они пытались распространиться на все общественное производство. В результате не только социалистические производственные отношения оказывались деформированы, но были подвержены деформации и все несоциалистические элементы, которым в острой борьбе навязывалась социалистическая оболочка. Таким образом, все экономические элементы данного переходного общества носили сформировавшийся, нецелостный, фрагментарный характер. Так, например, в национализированном (государственном) секторе можно уже в 1920-е годы видеть смесь отношений государственно-капиталистических (коммерческий расчет, форма найма, сдельная зарплата), социалистических (различные формы участия работников в управлении, использование доходов предприятий и государства на социальное развитие работников) и даже добуржуазных (подсобные хозяйства предприятий и их работников). И ни одно из этих отношений не охватывает этот сектор во всей его целостности, и не образует самостоятельной подсистемы экономических отношений. Эти частичные отношения переплетаются друг с другом, врастают друг в друга, образуя своеобразные переходные экономические формы.

Имитация вражды?

В том, что касается ростков социализма, их фрагментарность и деформированность определялась не только отсутствием для них адекватного материального базиса внутри России, но и невозможностью придать строительству социализма международный характер. Буржуазные (и добуржуазные) отношения так же были деформированы, как в силу своеобразного поглощения их формальными социалистическими отношениями, так и в силу своеобразных социально-классовых и политических условий развития советского строя. Если все это обстояло так, то откуда же взялся ожесточенный конфликт двух мировых систем и убежденность обеих враждующих сторон в их несхожести и непримиримости ? Почему СССР именовался социалистической страной? Неужели все это было лишь обманчивой внешней формой, чистой иллюзией?

Нет. Можно смело утверждать, что социально-экономическая форма производства, свойственная социализму, с одной стороны, не соответствовала уровню производительных сил СССР, и поскольку ее существо подрывалось, сами отношения уродовались, деформировались. Однако, с другой стороны, это насильственное, неадекватное материальным условиям производства развитие социалистических отношений вширь придавливало свободное развертывание буржуазных отношений, не давало им приобрести господствующий характер. Такое положение, разумеется, не могло сохраняться вечно. Но поскольку такое положение сохранялось, СССР не мог стать буржуазным государством, а его строй не мог сложиться как строй государственного капитализма. С точки же зрения социально-политической и вовсе не было никаких оснований считать СССР буржуазным государством (хотя и пролетарский его характер также сомнителен). Социалистическая форма играла активную роль по отношению к буржуазному содержанию. И, как я уже сказал, во многом эта роль поддерживалась своеобразной классовой и политической природой советского государства.

http://qwas.ru/moldova/pcrm/id_23415