На крыльях демократии

На модерации Отложенный

Дайджест статьи Гейдара Джемаля, опубликованной в журнале "Однако". Автор довольно интересно разобрал три этапа становления демократии и показал, к каким гибельным последствиям это привело.

...Сама концепция демократии радикально менялась на протяжении последних двухсот лет. В эволюции этой идеи можно различить три главных этапа. В XIX столетии, либерализм и распространение в низах идей французского Просвещения вынудили церковь дистанцироваться от принятия на себя прямой ответственности за политические решения, принимаемые монархическим истеблишментом. Монарх оставался помазанником Божьим, но все больше и больше выступал не столько в роли метафизической фигуры, сколько в качестве национального лидера. Коронованная особа превращалась в символ соборной души нации. Нация же, в свою очередь, приобретала черты некой мистической общности. Политическое язычество связанное с мистифицированной национальной общностью (в которой различие между понятиями "нация" и "народ" размывается до их практического отождествления), требует демократии как ритуального выражения мистики почвы. Vox dei – vox populi — коллективное бессознательное становится политической ценностью и получает право на собственный голос. Это как раз то, что начинает именоваться "буржуазной монархией". На авансцену выходит придворная аристократия, которая не имеет никакой связи с вновь образовавшимся электоратом и представляет собой космополитический противовес вездесущему "национально мыслящему" третьему сословию. Монарх становится медиатором в треугольнике "церковь — аристократия — народ". "Гражданская церковь", возникающая из политического язычества низов, быстро трансформируется в так называемую общественность, которая уже в последней четверти XIX века становится серьезной обузой для старого истеблишмента. Общественность генерирует мнения, она создает предпосылки для развития агрессивно-либерального менталитета, и с какого-то момента политическая инициатива уходит из дворца, перемещаясь в парламенты, суды присяжных, редакции крупных газет и пр. Именно это и есть ранняя стадия современной демократии.

Второй этап развития демократической идеи. На волне укрепления национальной идентичности рождается крайне правый национал-либерализм, который ведет к появлению харизматических фигур — лидеров, альтернативных монархам. Классической фигурой такого рода был Муссолини, который в течение всей своей политической карьеры позировал в роли национальной альтернативы Виктору Эммануилу. Другие политики оказались в более удачной для себя позиции. Фюрерский принцип, восторжествовавший как в радикально-правом крыле Европы, так и на ее радикально левом фланге, есть естественный результат первого пафосно-националистического этапа европейской демократии. Поэтому содержание второго периода, начавшегося сразу после 1945 года, определяется главной заботой истеблишмента — не допустить впредь появления Гитлеров, Антонеску, Муссолини, Хорти… да и Сталина тоже! Собственно говоря, феномен хрущевской "оттепели" укладывался в тренд реакции западных господствующих классов на угрозу новой персонализации коллективной народной души в личности какого-нибудь очередного исторического героя. В этот период "демократией" называется мельтешение похожих друг на друга как близнецы партий, которые все как одна возглавляются ничтожными серыми персонажами, не способными ни на какую дестабилизирующую авантюру. И Черчилль, и де Голль рассматриваются как слишком харизматические фигуры, опасные для демократии.

В Штатах отменяют возможность третьего срока для президента, в СССР осуждается сталинский, а потом и хрущевский волюнтаризм и утверждается стиль "коллегиального руководства". В этот период развития демократии нация имеет право самовыражаться лишь через осторожных бездарностей, жующих политкорректные либеральные штампы.

Настоящий триумф демократии наступает с приходом неолибералов и эмансипацией международной бюрократии от имперского диктата великих держав, учредивших ООН. С одной стороны, национальное государство — от него так просто не избавишься, внутри него существует достаточно мощная корпорация собственной бюрократии, а также активная "общественность". С другой стороны — легитимность и полномочия международных договоров, соглашений и конвенций. Подавляющее большинство стран вступает во всевозможные конвенции, которые первым пунктом прописывают свое верховенство над национальным законом. Любые соглашения — касаются ли они прав человека или ограничения на производство вредных выбросов в атмосферу — обладают правовой гегемонией и торжествуют над национальными законами. Это означает, что международная бюрократия, которая связана непосредственно с практикой применения всех этих договоров, более легитимна, чем ее коллеги из корпорации национальных бюрократов.

Чем теперь на этом, третьем этапе является демократия, та самая, которую ООН, ЕС и НАТО несут на крыльях своих бомбардировщиков всему человечеству? Современная демократия означает максимально полную прозрачность каждой конкретной страны для мирового правительства. Это называется гласностью, транспарентностью, правами человека и так далее, но суть в одном: территория, которую занимает некая общность, не должна представлять собой препятствие для политической воли международных корпоративных структур. Для того чтобы это обеспечить в полной мере, необходимо, чтобы сама эта общность перестала существовать как общность, а превратилась бы в броуновское движение атомизированных индивидов. Необходимо упразднить всякую мистику, касающуюся "коллективной души", "почвы и крови" и тому подобной "фашизоидной мифологии". Оптимальными инструментами для деконструкции этнической солидарности служит феминизм, гей-движение, противопоставление всевозможных меньшинств большинству и пр.

Таким образом, если в начале своего исторического проявления демократия была синонимична воле большинства, то теперь демократия является чем-то прямо противоположным: она есть демонтаж большинства и замена его произволом маргиналов и аутсайдеров. Разумеется, это тоже переходный период. На каком-то этапе, когда большинство перестает быть таковым, отпадает надобность и в меньшинствах. Уже сейчас мы видим первые проявления жесточайшей диктатуры, которую несет с собой окончательное утверждение мирового правительства. Бесправие родителей по отношению к собственным детям, бесправие граждан по отношению к силовикам… "Права человека" перерастают в непрерывно множащиеся виды бесправий, которые не встречают больше сопротивления со стороны организованной нации , не наталкиваются на идеологический протест. Дело за малым: добить последние крупные анклавы национальных бюрократий, имеющие доступ к современным оборонным технологиям. Тогда мировое правительство можно будет считать свершившимся фактом.