Россия, в которой не противно: мужчины работают, а женщины рожают детей

Я поехал в закрытый космический город Краснознаменск, чтобы снять документальный фильм про детей с несовершенным остеогенезом. Несовершенный остеогенез — это повышенная ломкость костей. Так называемые хрустальные дети. Или, как они сами себя зовут, хрупкие.

А в город Краснознаменск мы поехали потому, что там живет Лена Мещерякова, мама хрупкой девочки и создательница пациентской организации «Хрупкие люди». Дело в том, что до появления Лены хрупких детей в России не лечили. А теперь, во многом стараниями Лены, худо-бедно лечат. И это революция, потому что если хрупких детей не лечить, то кости у них ломаются до ста раз в год.

Город, повторяю, закрытый. Въезд строго по пропускам. Пропуска строго по паспорту. И день не заладился с самого начала, потому что, разумеется, звукооператор забыл паспорт. Я злился.

Лена приехала нас встречать на КПП, но и ей не удалось убедить бдительную охрану: бабку, выписывавшую пропуск, и солдата, открывавшего ворота. Солдат пропускал один за одним какие-то экскурсионные автобусы с детьми, а моего звукооператора не пропускал. Я хотя и злился, но громко ругаться не получалось ввиду большого количества детей вокруг.

Впрочем, выяснилось, что в сотне метров от КПП есть дырка в заборе. Через эту дырку мой звукооператор преспокойно в закрытый город пролез. Вместе с ним через дырку привычно шли на работу в закрытый город таджикские гастарбайтеры. Едучи забирать звукооператора из дырки, я хотел было поязвить, что вот так у нас, дескать, охраняется ракетный щит родины, но язвить не получалось. Вообще ехать по Краснознаменску на машине следовало осторожно, и на злопыхательство отвлекаться было нельзя, поскольку улицу то и дело переходили мамы с колясками.

Потом мы пошли выбирать точки для съемки: парк у них есть, пруд, новенький дом культуры, памятник Ленину. Я хотел было съязвить по поводу памятника Ленину и пруда, на берегу которого для чего-то стоят пластмассовые пальмы, но язвить не получалось.

Нет, вы не понимаете: совсем не получалось злиться, потому что по парку, вдоль пруда, под памятником Ленину шли и шли мамы с колясками.

Много мам с колясками. Десятки, сотни. Это выглядело так, как будто там у них в Краснознаменске митинг мам с колясками.

Но митинга никакого не было. Молодые женщины просто гуляли с детьми. Улыбались, болтали про эти свои памперсы, про кисломолочную смесь «Агуша №2», про ветрянку…

На центральной улице города был магазин с товарами для детей. На прилегающих улицах мне то и дело тоже попадались магазины с товарами для детей. На площади под памятником Ленину был рынок, торговавший в основном товарами для детей. И на каждом углу детские площадки, и чуть ли не в каждом дворе школа, музыкальная школа, детская школа йоги… Куда ни посмотри, взгляд натыкался или на что-нибудь космическое (лозунг какой-нибудь или макет ракеты), или на что-нибудь детское. И детского в городе было даже больше, чем космического.

Мы снимали Лену, снимали ее дочку, снимали приехавшую в гости еще одну девочку с несовершенным остеогенезом. А потом наступило время обеда, и я увидел… Я увидел, как из школы идут домой дети. Маленькие дети сами без сопровождения взрослых, много детей. И Лена объяснила нам, что в Краснознаменске так принято, потому что, несмотря на дырку в заборе, в городе безопасно, и дети ходят сами.

А вечером, когда мы заканчивали снимать, я увидел, как с работы идут домой мужчины. Часто они были в военной форме, но некоторые и в штатском. Но поражало не это. Поражало то, что мужчины шли домой трезвые. Все! Они шли и улыбались, потому что рабочий день закончен, и потому что дома ждут жены с детишками, ужин…

И вот тогда я подумал, что меня не очень раздражают эти привычные российские глупости: этот КПП, соседствующий с дыркой в заборе, этот памятник Ленину, соседствующий с пластмассовыми пальмами над прудом, эти придурковатые ракетно-космические лозунги — все это не очень меня раздражает при том одном условии, чтобы мужики работали, а бабы рожали детей.

Как бы объяснить? Та же страна: тот же президент, та же правящая партия, тот же парламент, то же телевидение, та же церковь, та же коррупция, те же зарплаты, те же пенсии, те же учителя в школах, те же врачи в поликлиниках…

Только мужчины работают, а женщины рожают детей. И сразу как-то становится не противно жить.