Паноптикум врагов Императорской России: Г. И. Гершуни (1870-1908).

Периодически мои явные союзники и скрытые сторонники присылают мне письма с просьбами рассказать что-либо о людях, активно выступавших против Самодержавия в Российской империи.  Мне мерзки биографии этих государственных изменников - погубителей Великой Императорской России. Но сегодня я исполню союзнический долг взаимопомощи и расскажу про одного из колоритнейших персонажей "русского революционного движения".

Гершуни Григорий Андреевич (Герш Исаак Цукович, 1870—1908), глава Боевой организации Партии социалистов-революционеров.

--------------------------------------------------------------------------------------------------

Фрагменты воспоминаний генерал-майора Отдельного Корпуса Жандармов Александра Ивановича Спиридовича (1873, Архангельск - 1952, Нью-Йорк) "Записки жандарма":

"Я вышел в Московское охранное отделение, пугавшее всех тем, что начальником его был штатский Зубатов. (...) Вхожу в большой, нарядный не казенный кабинет. На стене прелестный, тоже не казенный царский портрет. Посреди комнаты среднего роста человек в очках, бесцветный, волосы назад, усы, борода, типичный интеллигент, это - знаменитый Зубатов.

Представляюсь, называя его «господин начальник». Он принимает мой рапорт стоя, по-военному, опустив руки и, дав договорить, здоровается и предлагает папиросу. (...)

Мастером по приобретению сотрудников считался сам начальник отделения - Зубатов.

Сергей Васильевич Зубатов учился в одной из московских гимназий и, будучи в старших классах, принимал участие в ученической кружковщине, где сталкивался, между прочим, с одним из основателей партии социалистов-революционеров Михаилом Гоцем.

После гимназии он не пошел в университет, а поступил чиновником в охранное отделение, где дослужился до помощника начальника, а затем, как знаток розыскного дела, вне правил, т.к. не был жандармским офицером, был назначен и начальником.

Начитанный, хорошо знакомый с историей, интересовавшийся всеми социальными вопросами, Зубатов был убежденным монархистом. Он считал, что царская власть, давшая России величие, прогресс и цивилизацию, есть единственная свойственная ей форма правления.

«Без царя не может быть России, - говорил он нам не раз, - счастье и величие России - в ее государях и их работе. Возьмите историю». И доказательства сыпались, как из рога изобилия. «Так будет и дальше. Те, кто идут против монархии в России - идут против России; с ними надо бороться не на жизнь, а на смерть».

И он боролся всеми законными, имевшимися в его распоряжении средствами и учил и нас, офицеров, тому же. Пройдя в молодости революционные увлечения, зная отлично революционную среду с ее вождями, из которых многие получали от него субсидии за освещение работы своих же сотоварищей, он знал цену всяким «идейностям», знал и то, каким оружием надо бить этих спасителей России всяких видов и оттенков.

Для успеха борьбы нужно было осведомление через сотрудников, и Зубатов искал их. После каждых групповых арестов или ликвидации Зубатов подолгу беседовал с теми из арестованных, кто казался ему интересным. Это не были допросы, это были беседы за стаканом чая о неправильности путей, которыми идут революционеры, о вреде, который они наносят государству. Во время этих разговоров со стороны Зубатова делались предложения помогать правительству в борьбе с революционными организациями. Некоторые шли на эти предложения, многие же, если и не шли, то все-таки сбивались беседами Зубатова с своей линии, уклонялись от нее, другие же совсем оставляли революционную деятельность.

Одним из таких сбитых временно с его революционного пути оказался и знаменитый по последующей работе Гершуни. По заарестовании в Минске Гершуни содержался под стражей в Москве. У Зубатова были, конечно, сведения о том, что делал Гершуни в Минске, как формировал он там летучие библиотечки, фабриковал небольшие типографии и рассылал их с Брешко-Брешковской по разным городам. Знал он и о взглядах Гершуни на террор, как на необходимый способ борьбы с правительством. Данных, хотя и агентурных, было достаточно, чтобы послать Гершуни административным порядком в далекую Сибирь, но Зубатов этого не сделал. Он хотел переломить Гершуни идейно. Он не раз вызывал Гершуни на допросы. Долгие беседы вели два противника, и в результате Гершуни дал подробное показание и тем купил себе свободу, избавив себя от ссылки. Он был освобожден и вернулся в Минск. Моральная победа Зубатова была велика, но не надолго.

Зубатов не понял тогда достаточно хорошо Гершуни, не разглядел в нем уже готового убежденного террориста, слишком доверчиво отнесся к нему, поверил ему. Очутившись на свободе, Гершуни оправился от влияния Зубатова и отомстил правительству, как видно будет дальше, жестоко."

http://ruskline.ru/analitika/2012/07/02/zapiski_zhandarma_izbrannye_glavy/

"Широко пошло организационное строительство в те годы и у социалистов-революционеров. «Рабочая Партия политического освобождения России», о которой упоминалось уже, объединяла из Минска свои еврейские группы в Белостоке, Екатеринославе, Житомире, имела сторонников в Двинске, Бердичеве и Петербурге.

Члены этой организации, разгромленные в 1900 году по Минску, уцелели по многим пунктам. Над ними царил Гершуни, сея семена террора. (...) в январе 1902 года официально образовалась «Партия Социалистов Революционеров» с центральным комитетом во главе, с центральным органом «Революционная Россия» и с девизом: «В борьбе обретешь ты право свое».

Народилась партия, которая принесла России так много непоправимого вреда. Ближайшая задача партии - свержение самодержавия, конечная цель - переустройство России на социалистических началах. Средства борьбы - пропаганда, агитация и террор. Партия приступала к работе среди рабочих и интеллигенции и, где можно, среди крестьян.

(...) Партия являлась представительницей своеобразного русского социализма с основной эфемерной мечтой русской интеллигенции, что наша крестьянская община может быть легко использована, как ступень к переходу на социалистический строй, что наш крестьянин природный социалист. В революционных рядах партия явилась прямой последовательницей партии «Народной Воли» с ее тактическим девизом: «Цель оправдывает средство».

По иронии судьбы и по неизменному закону для всех российских революционных партий второй половины прошлого столетия, главнейшими заправилами этой «народнической» русской партии оказались: Гоц, Минор, Гершуни, Рубанович, Натансон, Азеф...

Говорить тут о любви к России и о заботах о русском народе не приходится. Среди них сверкали русские имена, вроде будущего селянского министра и немецкого шпиона Виктора Чернова.

Департамент полиции не сумел тогда помешать сплочению партии, хотя и имел к тому полную возможность."

http://ruskline.ru/analitika/2012/07/03/zapiski_zhandarma_izbrannye_glavy/

"Осенью 1901 года среди социалистов-революционеров народилась особая боевая группа, инициатором и создателем которой был освобожденный из-под стражи, арестованный [ранее] по делу „Рабочей партии политического освобождения России“ Гершуни. Убежденный террорист, умный, хитрый, с железной волей, он обладал удивительной способностью овладевать той неопытной, легко увлекающейся молодежью, которая, попадая в революционный круговорот, сталкивалась с ним. Его гипнотизирующий взгляд и особо убедительная речь покоряли собеседников и делали из них его горячих поклонников. Человек, над которым начинал работать Гершуни, вскоре подчинялся ему всецело и делался беспрекословным исполнителем его велений. Ближайшим сотоварищем Гершуни по постановке дела террора являлась Брешко-Брешковская. Ее горячая пропаганда террора, в котором она видела не только устрашающее правительство средство борьбы, но и пример „великой революционно-гражданской доблести“, действовала на молодежь заразительно."

http://militera.lib.ru/bio/linder_churkin01/text.html

"В борьбе с революционным движением на местах практиковались тогда два метода. Первый состоял в том, что организации давали сплотиться и затем ликвидировали ее, чтобы дать прокуратуре сообщество с большими, по возможности, доказательствами виновности. Второй же заключался в систематических ударах по революционным деятелям, дабы мешать работе, не позволять сорганизовываться, проваливать их в глазах их же товарищей, как деятелей не конспиративных, что влечет удаление от работы, и т.д., иными словами, действовать системой предупреждения преступлений, а не только пресечением. Первый был более эффектен по результатам, второй более правилен по существу. Я был сторонником второго метода. Мы наносили местным эсерам удар за ударом, мешая им. Вскоре после ареста Гершуни мы порознь арестовали наиболее активных работников. Эсеры массой тогда не владели. Партия только что складывалась. Их киевский комитет состоял тогда из евреев. Сторонниками партии в Киеве была еврейская интеллигентная молодежь, преимущественно девицы. Влияние Гершуни сказалось в том, что все они бредили террором. (...)

Неудачная постановка типографии заставила эсеров удовольствоваться гектографом. Приехавший нелегальный Федор, поместившись в четвертом этаже, неподалеку от лечебницы, открыл у себя целую фабрикацию прокламаций. (...) Федор, еврей, назвать себя отказался и предъявил фальшивый паспорт. Это был интересный тип идейного, профессионального странствующего революционера. То был фанатик своего дела. Таких работников давала только еврейская среда. Впрочем, Мельников немного походил на него, но его натаскал Гершуни."

http://ruskline.ru/analitika/2012/07/06/zapiski_zhandarma_izbrannye_glavy/

--------------------------------------------------------------------------------------------------

Цитата из исследования В. Н. Смирнова "Политический терроризм Российской империи" ( Харьков, 2012 - с.263-268):

"Одним из руководителей эсеровского террора, который стал легендарным еще при жизни, был Герш Исаак-Цукович Гершуни. Как говорилось в научных изданиях, именно он стал "крестным отцом эсеровского террора". Азеф и Гершуни были двумя лидерами, которые поделили всю Россию, в качестве жертвы политического террора в начале ХХ века. Обращает внимание, что свой раздел сфер влияния они завершили за границей, в стране, настроенной крайне враждебно к России - Германии в декабре 1901 года. Евно Азеф обладал необходимыми полномочиями от северных групп террористов, а Герш Гершуни - от южных. Таким образом, Боевая Организация (БО) оформилась к началу 1902 года и официально заявила о себе первым террористическим актом 2 апреля 1902 года.

Для осуществления первого задуманного террористического акта Гершуни нашел подходяшего исполнителя - С. В. Балмашева. Заговор организовывался на министра внутренних дел Сипягина. 2 апреля 1902 года в помещение Комитета Министров прибыл Балмашев, переодетый в адъютантскую форму. Этому молодому человеку был только 21 год. Но молодость в данном случае была только причиной крайнего безрассудства. Подойдя к Сипягину, будто бы для того, чтобы передать почту от великого князя Сергея Александровича, террорист готовился его убить. Когда тот, ничего не подозревая, протянул руку, Балмашев хладнокровно произвел в него два выстрела, от которых Сипягин через полтора часа скончался.

Надо сказать о том, что тактика террористических действий Герша Цуковича Гершуни была исключительно коварной. Сам он непосредственно не убивал, но был организатором всех терактов. Он подыскивал подходящего исполнителя, человека недалекого и обиженного судьбой. А потом вкрадчиво и коварно обольщал и соблазнял его, сам при этом оставаясь в тени.

Лишь начинял пули террориста ядом, выглядывал из-за угла и злорадно смотрел, как простаки из народа сами подставляли свою голову для виселицы, становясь одновременно и жертвами, и палачами для видных деятелей императорской России, которые были неугодны мировому закулисью, направляющему руку эсеровских террористов.

В современной научной литературе говорилось, что Гершуни планировал даже убить самого обер-прокурора Священного Синода  К. П. Победоносцева. как правило, попавшиеся "на горячем", распропагандированные простаки шли на казнь, а Гершуни, даже в случае его поимки, казнь не грозила. 26 апреля 1902 года Санкт-Петербургский Военно-Окружной Суд приговорил Балмашева к смертной казни. От исповеди и причастия Балмашев отказался, а увидев приблизившегося к месту казни священника, сказал, что не желает иметь с ним дело.

Сразу после убийства Сипягина, Гершуни в азарте планировал убийство Победоносцева. К обер-прокурору Священного Синода должен был явиться террорист, переодетый в форму флигель-адъютанта и хладнокровно убить его. Но это покушение сорвалось. Считалось, что в этой ситуации вмешался Его величество Случай, хотя верующие люди говорили, что Победоносцева спас Господь Бог. Как бы то ни было, но телеграфист перепутал буквы фамилии адресата телеграммы, и боевик, не получив условного сигнала, не прибыл к месту преступления. Но главарь террористов нашел нового исполнителя. Им оказался Григорьев - житель Киева. И снова Гершуни снабдил убийцу отравленными пулями. Как можно видеть, преступный почерк Гершуни был другим, нежели у Азефа. Тот взрывал своих жертв, а Гершуни убивал из пистолета. Но при этом лично не участвуя в непосредственном убийстве, а используя, как правило, простых рабочих. Григорьев должен был идти на похороны Сипягина в форме офицера и застрелить Победоносцева, а его жена Юрковская, переодевшись гимназистом, должна была убить градоначальника Н. В. Клейгельса, когда тот явится на место происшествия. Подобный преступный почерк, с периодическим применением целой серии устрашающих террористических действий, во многом схож с терроризмом, осуществляемым в настоящее время во многих регионах мира, особенно на Ближнем Востоке.

Главным для Гершуни было уничтожить человека, связанного с выработкой духовного и идейного стержня Российского государства! Его сообщник Мельников в своих воспоминаниях приводит план этого заговора. Так, предполагалось ездить все время на конке по Литейному проспекту, и когда Победоносцев будет садиться в карету, поравнявшись с ним, демонстративно выстрелить а обер-прокурора Святейшего Синода в упор. Неудивительно, что такой авантюристический план не удалось осуществить и от него пришлось отказаться. Вскоре Гершуни задумал убить харьковского губернатора князя И. М. Оболенского. В качестве исполнителя террористического акта был подобран обычный рабочий одного из заводов Фома Качура. Впоследствии этот человек давал подробные показания в полиции. Вот что он рассказал. В 1901 году в Екатеринославе, где было много сторонников Гершуни, он познакомился с его агентом А. И. Вейценфельдом. Тот стал обрабатывать в соответствующем духе рабочего и уговаривал убить Оболенского в отместку за то, что тот якобы виновен в экзекуциях местных крестьян, участвовавших в восстаниях. После долгих колебаний Качура все же согласился. 24 июля 1902 года, когда они приехали в Харьков тогда уже ставший крупным административным, промышленным и университетским центром на юге России, Гершуни заставил Качуру написать письмо с объяснением мотивов убийства харьковского губернатора. Сам Гершуни диктовал такие зловещие призывы: "Смерть царскому палачу", "Смерть за пролитую крестьянскую кровь", хотя никто из крестьян их не уполномочивал на это. Сам же Гершуни вручил Качуре "приговор" Боевой Организации и револьвер, как всегда у Гершуни, с отравленными пулями. Этот коварный, подлый почерк никогда не менялся. Любопытна была интрига этого заговора против харьковского генерал-губернатора. Для того, чтобы жертва "клюнула", нужно было завлечь ее в свои сети. Для этого было решено разыграть целый спектакль, в котором была замешена некоторая дама. Незадолго до покушения Оболенский получил странное письмо от незнакомой женщины. В нем содержалась настоятельная просьба прийти на встречу в городской сад "Тиволи". 29 июля 1902 года Гершуни находился вместе с Качурой в "Тиволи". В этом заросшем густой растительностью городском саду Гершуни почти насильно заставил сидеть рядом с собой запуганного Качуру. А когда он увидел губернатора, то от ярой злобы не мог уже сдержаться и применил даже некоторое насилие к совсем растерявшемуся Качуре, с угрозой выкрикнув: "Теперь или никогда!" Когда же Качура подвлиянием страшных угроз вынужден был идти к Оболенскому и готовился стрелять, Гершуни тут же трусливо ретировался. Он, как мерзкий шакал, спрятался в кустах и выжидал,по-садистски стремясь насладиться зрелищем очередного своего изуверского убийства с пролитием христианской крови. Почти в бессознательном состоянии, как позже признавался Качура, "от зомбирования коварным совратителем", он выстрелил, но пуля, к счастью, лишь контузила Оболенского в шею. В каком-то осатаневшем угаре, как безвольный автомат, Качура пытался сделать еще один выстрел, но по невероятной случайности револьвер вдруг заклинило. И в тот момент, когда он судорожно пытался перезарядить пистолет, его с помлощью случайных прохожих удалось схватить и обезоружить.

26 октября 1902 года в Харькове Киевский Временный Военно-Окружной Суд приговорил Качуру к смертной казни через повешение. Однако этот суровый приговор не был приведен в исполнение. Дело в том, что несколько ранее 13 сентября того же года, руководствуясь, надо полагать, христианскими мотивами, князь Оболенский обратился лично к государю императору Николаю II с просьбой применить к Качуре любое наказание, но только не лишать его жизни! (...) На основании этого прошения император Николай Александрович удовлетворил просьбу князя Оболенского. 7 ноября 1902 года смертная казнь Качуре была заменена бессрочными каторжными работами. Впоследствии этот человек полностью и искренно раскаялся в содеянном. Этот красноречивый пример доказывает правоту тех, кто ратовал за отмену смертной казни для людей, искренне раскаивающихся. Этот основополагающий вывод также подтверждает все последующее поведение Качуры, в том числе во время суда над членами Боевой Организации эсеров в феврале 1904 года, на котором он выступил в качестве важного свидетеля. На суде Качура принес публичное раскаяние и подтвердил основной пункт своих предыдущих показаний. В них говорилось о том, что он считает революционеров чрезвычайно вредными и опасными для общества.

Однако приходится признать, что почти вся либеральная печать и обманутое общественное мнение Запада в то время были на стороне террористов, возглавляемых такими преступниками как Азеф и Гершуни. Когда в марте 1903 года сообщник Гершуни М. Р. Гоц был арестован в Италии, и правительство России стало требовать его выдачи, обвиняя его в соучастии в беспрецедентном убийстве Сипягина, а также подготовке других политических убийств, то на выручку террористу был послан И. А. Рубанович. Этот политический авантюрист имел тесные связи с влиятельными социалистами западноевропейских государств. В результате их заступничества, Гоц был вскоре освобожден, на основании того, что ему были предъявлены не уголовные, а политические обвинения.  В соответствии с европейским законодательством середины XIX века, таких обвиняемых России не выдавали, даже если они были замешаны в преднамеренных террористических действиях и убийствах на политической почве. На основании такой логики (которая в России всегда считалась извращением важных правовых и моральных принципов), на Западе в то время считалось, что они - "борцы за свободу и демократию". А по этой причине такие террористы якобы имеют право даже на убийство людей под кощунственным лозунгом защиты своих политических прав(?!).

Что касается Гершуни, то он и впоследствии пытался нанести как можно больший ущерб Российскому государству. Этот отъявленный злодей, один из организаторов массового террора в России в начале ХХ века, сообщал Мельникову даже о своих планах направит автомобиль со смертниками, начиненный динамитом, прямо к главному подъезду Мариинского дворца с целью уничтожения лиц царской крови. 6 мая произошло очередное покушение на уфимского губернатора Н. М. Богдановича, которое также подготовил и организовал Гершуни. Почерк был сходный - использовать озлобленных простаков из простонародья, а самому остаться в тени, "дергая их, как марионеток, за ниточки". На этот раз покушение осуществил рабочий Е. О. Дулебов в городском парке. Как было заявлено в прокламации, это была месть за расстрел при разгоне бастовавших рабочих Златоуста (тогда погибло 28 человек). казалось, что Гершуни неуязвим, как будто некая злая, мистическая сила оберегала его для осуществления своих дьявольских целей. Но уже 13 мая 1903 года Гершуни был арестован.  По приговору закрытого заседания Военно-Окружного Суда смертная казнь ему была заменена бессрочной каторгой. Для отбывания срока заключения преступник был под конвоем отправлен в Акатуйскую каторгу. Многие считали, что матерый террорист навсегда погребен в ледяной пустыне. Но и тут опаснейшему государственному преступнику удалось вырваться с "каторжной цепи, которая для него оказалась лишь прогнившим поводком". Уже 13 октября 1906 года Гершу Моисеевичу (так было отмечено в документах) Гершуни удалось бежать с каторги. Об этом он с бахвальством писал в очерке "Мой побег". После побега он с триумфом прибыл в США, где он в течение семи недель устраивал множество митингов и собирал с местных дельцов огромные суммы "пожертвований" для террора в ненавистной для них православной России. После своего триумфа в США, где его терроризм многими влиятельными кругами, враждебными к России и Православию, воспринимался как какой-то подвиг и геройство, 12 февраля 1907 года Гершуни приехал в Финляндию на съезд Партии Социалистов Революционеров, где он стал "героем дня". Но недолго длилось его торжество. В ноябре того же года он смертельно заболел и в ужасных муках скончался в возрасте 37 лет. Так закончилась жизнь этого гениального злодея. Уйдя от человеческого возмездия, он, между тем, не мог скрыться от Небесной кары, которая настигла его в зените революционной славы.

В воспоминаниях тех людей, которые его близко знали, говорится, что он гордился своим родом и высокой иерархией в иудейской среде. "О своем происхождении Гершуни никогда не забывал. Так, в письме от 15 сентября 1907 года брату Павлу, он пишет: "А ведь род-то наш угасает! Думал ли ты об этом? Господи Владыко! А какой род! Ведь предки-то наши при скинии стояли! Да, брат,  древко держали, а вот - пресекается! Подумать страшно, близится время, все роды будут, а нашего, что при скинии стояли и древко держали - не будет!... Так ты помни-ка, брат, внуши ему (племяннику) насчет рода то нашего (как и ему, наверное, в свое время внушили), чтоб не дал угаснуть, чтобы продолжил, главное, чтобы с достаточным рвением продолжал!""

 ------------------------------------------------------------------------------------------------

"В конце 1907 г., тяжело заболев (саркома легкого), он лег для лечения в швейцарский санаторий, где и умер. Уже тяжелобольной, узнав, что Е. Азеф, ставший главой Боевой организации после ареста Гершуни, обвинялся в провокаторстве, хотел поехать в Россию, чтобы вместе с Азефом совершить убийство Николая II, дабы этим актом реабилитировать своего преемника. Похоронен на Монпарнасском кладбище в Париже рядом с могилой П. Л. Лаврова, которого считал своим учителем." http://www.ejwiki.org/wiki/%D0%93%D0%B5%D1%80%D1%88%D1%83%D0%BD%D0%B8,_%D0%93%D1%80%D0%B8%D0%B3%D0%BE%D1%80%D0%B8%D0%B9_%D0%90%D0%BD%D0%B4%D1%80%D0%B5%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87