Ю.Екишев. Русская воля или либеральная «доля»?

Ю.Екишев

Русская воля или либеральная «доля»?

          Пускай меня сегодня не поют -

          Я пел тогда, когда был край мой болен.

С.Есенин

Не следует думать, что новые идеи побеждают путем острых дискуссий, в которых создатели нового переубеждают своих оппонентов. Старые идеи уступают новым таким образом, что носители старого умирают, а новое поколение воспитывается в новых идеях, воспринимая их как нечто само собой разумеющееся...

Макс Планк

Все, что вы знали, да не признавались себе…

Каждый из нас носит идею. В каждом из нас есть место идее. В душе каждого есть душа души – дух. Согласно которому он движется, растет, действует, стоит на месте, говорит, молчит. В биороботе, в зомби или чубайсоподобных – дух подменен функцией, алгоритмом.

Дух живит. Дух дает возможность преодолеть страх. Дух ведет вперед. Без него человек не способен воевать. Без него человек не способен защищать. Без него человек не способен распознать своих и чужих. Дух роднит со своими, и дает силы отдавать жизнь за своих, и позволяет видеть врагов и уничтожать их. Не бояться тюрьмы. Любить родину, Русь. Чуять запах мерзости и опасаться сгнить заживо на либерастической «воле».

Либеральная идея сродни сатанинской. Либерал мнит себя умнее и выше других. Ему враги все. И кто «выше» его (сволочь, я же умнее, и «права» одинаковы у нас, чего ж он «выше») и кто «ниже» (постоянно приходится ставить кавычки, потому что суть слов ими исковеркана, для них, например – «выше» это успешней, золотомиллиардней). У него нет родни. Либерал обманывает других ради торжества самого себя. Либерал талдычит, как дятел, о «народовластии» и о свободной конституции (мгновенно забывая о прописанном там «народе», чтоб предложить себя в «народовластители»), и говорит только о своей свободе. А с помощью «конституции» закрепить приобретения. Либерал соблазняет яблоком «свободы», чтобы сделать всех рабами себя любимого. Либерал чует своих и тянется к своим, ненавидя «чужих», не индивидуалистов, как он, тех, кто привык жить сообща. Русских. Русская пирамида растет вниз и стоит на сильных. А либерал карабкается вверх и топчет остальных.

Либерал не пачкает лапки. Но разрешает ради «идеалов свободы» это делать другим.

«Лица либегальной национальности» любят тишину, переговорные комнаты. Тайные взрывы. Разрешение на убийство. То, что было в Чечне – невозможно без либеральной лицензии на уничтожение русских. Выписанной в таких комнатках. Кто знает «чехов», тот знает, что как воины они никудышные. И будут «рэзать» только в случае определенных гарантий безответности.

Либерал ненавидит Русь. Либерал мыслит абстрактными категориями. Для него 300 000 русских, убитых и уничтоженных в Чечне (это только до 1991 года) – ненужная биомасса, подножие его «великих свершений». 30 000 000 «невписавшихся в рынок» – лишь повод пожать плечами и хмыкнуть.

Вы это знали. Но промолчали.

Пора действовать.

Дальше – приплюсуем больше. Приплюсуем к той Чечне жертв войн, изгнанных, убитых, ограбленных, изнасилованных. Прибавим по всей стране. Кондопогу. Сагру. Сегодня – еще и Демьяновку, и неослабевающие перестрелки и поножовщину в Москве. Неродившихся. Не нашедших в жизни ничего. Кроме дезоморфина и рабства, панели и «азербайджанского плена» на зоне.

Либерализм, как идея, стоит на океане русской крови. И ищет союзников, кто будет продолжать лить ее, или оправдывать, подстраиваться, прогибаться, делать процесс «стабильным».

Сегодня люди разделились не по убеждениям. А просто на тех, кто готов прогнуться под них. И кто не сделает этого.

Либерал на самом деле, по своей сути – махровый, абсолютистский выродок, не терпящий правды. Под его компасом, как у Жюля Верна, лежит огромный топор самомнения, который ведет его на полюс «разумного безумия», на полюс торжества его «бесценного и гениального» существа над жизнью. Почему сатана так любит либералов? Потому что они ему родня, единоверцы, единокровцы, единомышленники.

Трудно, да и невозможно представить себе Чубайса единокровцем и единоверцем десятков миллионов русских людей, легко отправленных им в небытие. И тех, кто обречен его пособниками на тяжелое нынешнее существование.

Он – за чертой от нас. Так же, как все те, кто может спокойно стоять на русских могилах, и говорить что Чечня для нас «супер». Очевидно, что ни к национализму, ни к русскому братству, ни к чему подобному эта позиция не имеет отношения.

Либералишка, громко оравший на безопасных для него заседаниях, что надо все развалить, что надо принять ельцинскую конституцию, что все вокруг надо порезать на ваучерные доли, повинный в крови русской нации, охраняет как высшую ценность только свою жизнь. И полагает, что благодаря своему «уму, гению, достижениями науки и прогресса» – выжил и приобрел и фабрики, и телеканалы, и резиденции, и известность. И думает, что мы недо-такие же, низшие, варвары, облагодетельствованные его снисхождением… «Неудачники», одним словом, потому что не той национальности. Не просвещены его тайным светом.

И ошибается.

Потому что мы не просто иные, а совсем иные. Мы потомки тех, кто погиб на Мамаевом побоище. Мы наследники тех, кто упал на войне, но укрепил Русь. Мы внуки тех, кто погибал под Сенявинскими болотами (которые стали звать «высотами» от наваленных там солдатских тел). Мы потомки упавших, убитых, но не сломленных воинов.

Этого ему не понять. Это не вместится в его узенькое вместилище души, скорее напоминающее червячный желудок, где все по Фрейду – жрать, спать, наслаждаться, гоготать, и ненавидеть всех, кто не таков.

Мы не таковы. Мы Русь.