Жизнь крестьян в царской России до большевиков

Жизнь крестьян в царской России до большевиков

Андрей Иванович Шингарев — дворянин, народник, врач, кадет, министр земледелия во Временном правительстве, сохранивший личный авторитет даже при падении авторитета кадетов, павший одной из первых жертв разбуженной им российской революциию (убит анархистами)

Шингарев вдохновитель всех прогрессивных течений в земстве. Он исследует санитарные условия жизни, изучает крестьянский бюджет и бюджет земства. Результатом первых лет напряженной работы стала книга Андрея Ивановича «Вымирающая деревня», вышедшая в 1901 году. В ней дан глубокий анализ социально-экономических условий жизни российского крестьянства. Шингарев заострил внимание «общественности» на бедственное положение крестьянства в целом, т.к. исследуемые селения он неоднократно называл «типичными» для всей России. Конкретными неутешительными цифрами Шингарев подтвердил давно известное бедственное положение крестьян: голодовки, бедность, высокий уровень смертности (особенно детской) и заболеваемости заразными болезнями, невежество, малоземелье и безземелье. «Вымирающая деревня» стала определенной вехой в развитии земского либерального и умеренно-народнического движений и формировании сочувствующего им общественного мнения. Вот фрагменты жизни и быта, воронежских сел, которым покровительствуют земства и народники, жители которых все-таки располагающих возможностью учиться и пользоваться медицинской помощью, а также подрабатывать в городе и в собственных селах:

«Несмотря на то, что школа в Н.-Животинном существует уже десятка два с половиною лет, всё
ещё грамотных весьма немного. Так в самом Животинном всего 43 грамотных мужчины и 4 жен-
щины, 12 полуграмотных мужчин и 2 женщины, в Моховатке же грамотных мужчин 21 человек,
полуграмотных – 4, женщин грамотных или полуграмотных нет ни одной.
Сопоставляя эти цифры с имеющимися данными о составе населения, получим следующее:22
В Н.-Животинном мужчин от 10–60 лет 198 чел., из них грамотных и полуграмотных 74
чел., т.е. 32,7%; женщин от 10–60 лет 211 чел., из них грамотных и полуграмотных 6 человек,
т.е. 2,2%. В Моховатке мужчин от 10–60 лет 156 человек, из них грамотных и полуграмотных 25 чел., т.е. 16%; женщин от 10–60 лет 168 чел., грамотных и полуграмотных нет» (С.21-22) «в настоящее время в Животинном посещают школу меньше половины всех мальчиков и меньше
1/5 всех девочек. В Моховатке 3 школьника на всю деревню являются в своём роде ис-
ключением среди поголовного отсутствия детей в школе. – А между тем большое и просто-
рное школьное здание может свободно вместить всех детей школьного возраста Н.-
Животинного и Моховатки, т.е. до 100 и больше человек; в школе имеется даже отдельная
комната для ночлега детей, построенная именно в виду отдалённости от школы д. Мо-
ховатки»(С.22) «Самая большая изба в д. Моховатке, имеющая 229,2 (209,5 без
печи) куб. арш. воздуха внутри и принадлежащая зажиточному крестьянину – вмещает в то
же время 22 человека семьи, так что на каждого приходится лишь 9,5 куб. арш., т.е. чуть не
«гробовое» количество воздуха»(С.32) Но если вообще количество воздуха в избах недостаточно, а иногда и крайне недостаточно для живущих там людей, то к этому присоединяется ещё почти полное отсутствие искусственной вентиляции, так что зимой воздух избы вентилируется лишь естественным путём, т.е. через стены, потолок и прочее, или в те только моменты, когда топится печь или отворяется дверь. А между тем именно зимой в избе находятся налицо, помимо людей, ещё всякие домашние животные: телята, овцы с ягнятами, поросята, куры. В иных случаях даже
коров загоняют в избу телиться. Животные не только потребляют кислород воздуха, но и
отправляют свои естественные потребности здесь же, окончательно портя воздух. В больших
избах, где со значительным численным составом семьи живёт обыкновенно и больше скотины, порча воздуха достигает крайних пределов. – Если при этом добавить, что больные, старые хилые и малолетние члены семьи также отправляют свои нужды в избе, иногда прямо на пол, что в этой же избе «мычут намыки», т.е. треплют мятые стебли конопли, чтобы отделить волокна от мелкой кострики, что здесь же стряпают, сушат одежду, обувь и сбрую, курят махорку, то станет вполне понятным качество воздуха зимой в избе. Когда дверь долго не отворялась, а печка ещё не топлена, т.е. рано утром после ночи, воздух во многих избах бывает так плох, так зловонен и переполнен всевозможными испарениями людей, животных, земляного пола и грязной одежды, что у вошедшего с улицы непривычного человека захватывает дух, начинает кружиться голова, и теснит в груди чуть не до обморока. Это и есть, по всей вероятности, тот сказочный «русский дух», который везде различишь, и в котором, по народной поговорке, «хоть топор вешай»(С.33) «Паразиты, живущие собственно на человеке, вши и блохи, встречаются, конечно, во всех
избах без исключения, находя везде на человеческом теле и пищу и тепло. Недостаток смен
белья, которое носят подолгу, не снимая, а особенно редкое омовение тела и грязь служат
достаточными тому причинами.

Моются животинские и моховатские обыватели весьма ред-
ко и даже летом далеко не каждую неделю и не все купаются в Дону. Зимой моются и того
реже. Баня большая редкость. В Моховатке их всего две и в них моются обитатели 36 дворов,
а [крестьяне] из остальных 34-х дворов в бане вовсе не моются. В Н.-Животинном тоже две
бани, но одна из них уже почти развалилась, её никак не поправят и в ней почти не моются,
другая баня весьма своеобразна и заслуживаете более подробного описания. Это баня-
землянка»(С.45) «Относительно трупов палых животных едва ли предпринимаются жителями какие-либо меры предосторожности. Трупы мелких животных: кошек, собак, кур, валяются по улицам и на задворках, пока не сгниют окончательно. Палых лошадей и коров вывозят в поле, где обдирают с них шкуры, а трупы бросают где-нибудь в овраг или просто у края дороги на произвол судьбы и бродячих собак. − Однако, так поступают не всегда, и много палых коров и лошадей зарыто прямо на дворах, там же, где были ободраны. Причиной этому − значительное количество безлошадных дворов и дворов с одною лошадью. Когда в таких дворах падёт корова или лошадь, вывозить труп в поле не на чем, соседи дают лошадей неохотно, а то и вовсе не дают, боясь заразы, и приходится зарывать скотину у себя же на дворе»(С.51-52) «Годовой рабочий получал 60 руб., работница − 36 руб. (плюс паёк провизии), полетчик −40 руб., полетчица − 24 руб., месячные рабочие − весной 6 руб., летом 7 руб., зимой и осенью 3 руб., работницы − весной 5 руб., летом 6 руб., зимой 2 руб. − Подёнщики на своих харчах −1890−1900 гг. Цены приведены со слов крестьян. Весной и осенью 25 коп. в день, летом − 35-40 коп., зимой − 20 коп. Подёнщицы − весной и осенью 20 коп., летом 30 коп., зимой 15 коп»(С.71) «есть дворники, сторожа, караульщики, кучера и конюхи, половые в трактире, зарабатывающие от 60−80 руб. в год и домашняя прислуга − женщины, заработок которых не превышает 40−50 руб. и, наконец, кормилицы с 60 руб. вознаграждением в год. Большинство служащих и многие из дворников,
конюхов и пр. круглый год живут в Воронеже, являясь на [малую] родину лишь к престольным праздникам.(С.77) «Целый ряд дворов, не имеющих возможности купить капусты, огурцов, мяса; целые семьи − без молока в течение круглого года! Да разве это не хроническое недоедание, не
ужасная постоянная нищета, питающаяся ржаным хлебом, изредка кашей, и опять-таки
хлебом и больше ничем. Не могу здесь передать того тяжёлого впечатляя, которое на меня
произвёл опрос нескольких домохозяев, где не было капусты. Что мяса мало едят в деревне −
для меня, родившегося и выросшего в деревне. Это было давно известно, что есть семьи,
лишённые молока, предполагалось известным уже a priori, но чтобы в крестьянской семье не
было зимой кислой капусты, я уже никак не ожидал. «Да как же вы щи варите?!» − невольно
вырвался у меня наивный вопрос, так твёрдо я верил, что традиционные щи, хотя бы и без
мяса, должны быть везде. «Щи, − отвечал мне равнодушным голосом старый больной
хозяин, − да мы их вот уже года полтора не хлебали»... Кажется, незачем в этих случаях высчитывать белки, жиры и углеводы, суточные нормы и прочее, что следует по гигиене, и уже заранее можно сказать, каковы будут эти нормы! Ничтожное потребление населением чая и сахара − факт давно известный относительно русской деревни. Эти продукты не по плечу ей; особенно они недоступны бюджету безземельных или на «нищенском наделе» сидящих крестьян. Ну что такое, например, представляет 115 фунтов сахару в год для всей Моховатки, где 70 семейств и 520 душ населения, − по 2/10 фунта в год на человека − количество почти невесомое, допустимое лишь в том случае, если чай, например, пить с сахаром не «в накладку» и даже не «вприкуску», а «вприглядку», как шутя любят говорить крестьяне. Впрочем, чай в Моховатке тоже не потребляется»(С.86-87) «Население, переживши тяжёлые голодные 1891 и 1892 годы, обессиленное, вымерло от занесённых Бог знает откуда, заразных болезней, вымерло в необычайной пропорции, и смертность в этом году дала в Н.- Животинном 108‰, а в Моховатке 157‰, т.е. вымерло в первом селении десятая часть всех жителей, а во втором почти одна седьмая!»(С.104) «…в обоих селениях на 23 человека мужчин сифилитиков обнаружено 38 больных сифилисом женщин. Для мужчин это составит 4,1% к населению, а для женщин 6,4%.»(С.109) «Общая средняя смертность, вычисленная к среднему населению, даёт за указанный период времени для Н.-Животинного5,07 на 100 жителей, а для Моховатки – 4,74.»(С.132) «с повышением срока кормления уменьшается % детей, гибнущих до 1
года. Наибольшее количество женщин (58%) кормит детей до 1,5 лет, и в этой группе только
1/3 детей умирает на первом году жизни; при кормлении детей грудью менее полугода, а особенно при искусственном вскармливании смертность резко повышается, достигая того, что
почти 2/3 детей не доживают и года»(С.178) В советское время жили ещё хуже, голод в 1933, 1947 годах, колхозное, крепостное право…Миллионы крестьян сосланы в ГУЛАГ.. Но это всё в прошлом, сейчас жизнь в России налаживается..