Я графоман!
До одури писал я спозаранку
Потом перед обедом, натощак,
И даже ночью сыпал соль на ранку,
Да так, что чуть над рифмой не зачах.
Писал о том, о сём, и самом главном,
А что ещё главней, чем жизнь и смерть?
Писал ритмично, музыкально, плавно,
Используя размеров круговерть.
И взлёты поэтической натуры
Бывало, заносили, но всегда,
Я чувствовал и меру и фактуру,
Да просто вкус имел - чего гадать?
И вот освоив первые ступени,
И опрокинув штоф для куража,
Решил прочесть плоды своих творений,
Пока всего знакомым с этажа.
И я позвал сантехника Тимоху,
Чтоб устранить неладное с трубой,
Мол, от капели скоро я оглохну,
Иль плохо кончу от борьбы с водой.
Маэстро труб откликнулся охотно,
Такой он, прямо скажем, Тимофей,
А я лелеял мысль, что за работой
Прочту ему под звяканье ключей.
Прочту ему красивые сонеты
Про жизнь, любовь, и кое что ещё,
Такие мы нахальные "поэты",
Куём, пока железо горячо.
И я исполнил свой коронный номер,
Я вывалил ночных борений труд,
А слесарь лишь наждачил на изломе,
И матерясь, затягивал хомут.
А сладив, вздорным голосом торговки,
Каким-то деревянным языком,
Канючил мне про штуцер, оголовки,
И надо, мол, добавить на прокорм.
И вытянув наличности сверх меры,
Мою слабинку поняв, хорошо,
Как загнанный в овсы, голодный мерин,
Он наследил в прихожей и ушёл.
Я был прибит, раздавлен, как Лоханкин,
Тому ещё, счастливцу, повезло,
Он получил всего лишь, розг охапку,
Я ж был унижен холодком низов.
Что может быть обидней для "поэта",
Чем храп под то, что он творил пером?
Но, огорчённый, помнил я при этом,
Что есть в соседях Рома астроном.
И возбуждённый, новою затеей,
Да так, что запульсировал висок,
Схватив тетрадь передобедных бдений,
Я радостно прошёл наискосок.
Я зачитал учёному соседу
Про космос и созвездие Тельца.
Не оценил. Но предложил отведать
Немирова. И с дачи огурца.
И долго плакал, что в таможне, гады,
Закрыли путь на меховой товар,
И с турками он дела не наладил,
А в КНР аж четверной навар.
И вдрызг наевшись, водки, огурцов ли,
Мы славно с ним сошлись, два глухаря.
Он всхлипывал про подлости торговли,
А я рыдал, стихами говоря.
Но даже утром ничего не поняв,
То ль астроном, то ли челнок Роман,
Упрямо торопил меня на поезд,
Который шёл на Тихий океан.
Я не поехал ни в Пекин, ни в НАнкин,
Не принял предложения в Тибет,
А разослал стихи, что спозаранку,
В редакции журналов и газет.
И получил ответ. Вот он примерно:
«Искусство, друг, не терпит суеты,
Неладно что-то с музою, наверное,
Коль шляется к ней тип, такой как ты»
Изящно изъяснился червь бумажный,
Поди, в таких делах поднаторел,
Но я, какой бы не был эпатажный,
Не стал в него пускать ответных стрел.
Итак, я исчерпал запас терпенья,
Но пониманья в массах не нашёл,
Теперь строчу свои стихотворенья,
И сразу отправляю. Прямо в стол!
Комментарии
Но вот прочла:
"Не стал в него пускать ответных стрел"..
И тут же каламбур, откуда ни возьмись, "насел":
"Вам что, стихов? Так их есть у меня!"..
Или (ещё одна одесская штучка):
"Если хочешь сил моральных
и физических сберечь,
пейте соков натуральных!
Укрепляет - грудь и плеч!"...
.
Комментарий удален модератором
"Как загнанный в овсы, голодный мерин,
Он наследил в прихожей и ушёл." - это и вовсе замечательно!