Почему солдаты вступали в партию перед боем

На модерации Отложенный

Почему вступали в партию перед боем? Об этом правдиво пишет Виктор Петрович Астафьев  — советский и российский писатель, Герой Социалистического Труда, Лауреат двух государственных премий, в своей книге "Прокляты и убиты. Плацдарм" (1994) 

 

<pre>"На собрании оглашен был список желающих вступить в партию. Пятеро желающих не явились на собрание -- по уважительным причинам, среди них и Шестаков. "Надо будет поговорить с кандидатами..." - подумал Мартемьяныч. Единогласно приняли несколько человек в партию по торопливо написанным заявлениям. Как обычно, выступали поручители, коротко и невразумительно говорили высокие слова, не вникая в их смысл. Финифатьев писал заявление за какого-то вроде бы молодого, но уже седого северянина, не то тунгуса, не то нанайца, прибывшего с пополнением. Кандидат в партийцы твердил: "Раз сулятся семье помочь в случае моей смерти, я согласен идти в партию". Финифатьев, давний партиец, бессменный колхозный парторг, несколько сгладил неловкость своевременной шуткой насчет того, что иной раз полезно смолчать - за умного сойдешь, от выступления неграмотного и политически неотесанного инородца, ввернув слова о единстве советских народов, о готовности всех поголовно национальностей дружной семьи Советов итить вместе и отдать жизнь за Родину. Выступали кандидаты, благодарили за доверие, в протокол все записывалось. Во многих частях на берегу шел массовый прием в партию - достаточно было подмахнуть заготовленные, на машинке напечатанные заявления - и человек тут же становился членом самой передовой и непобедимой партии. Некоторые бойцы и младшие командиры, уцелев на плацдарме, выжив в госпиталях, измотавшись в боях, позабыли, что подмахнули заявление в партию, уже после войны, дома, куда в качестве подарка присылалось "партийное дело", с негодованием и ужасом узнавали, что за несколько лет накопились партийные взносы, не сеял, не орал солдат, какую-то мизерную получку всю дорогу в фонд обороны отписывал, но дорогая родина и дорогие вожди, да главпуры начисляли и наваривали партийцу проценты и с солдатской получки. Пуры ведать не ведали, что солдаты копейки свои не на табак изводили, а на пользу родине жертвовали, и вот, возвратившись в голодные, полумертвые, войной надсаженные села, опять они же, битые, изработанные, должниками остались." От РП: Очень характерно для мерзавцев-перевёртышей - так это Родина с маленькой буквы. Понятное дело, Астафьев знал, что, например, Геннадия Потемкина заставили политруки вступить в партию в мае 1942 года. </pre>

 

Они же, понятно, и заставили написать его эти строки Я клянусь: не ворвётся Враг в траншею мою, А погибнуть придётся, Так погибну в бою, Чтоб глядели с любовью Через тысячу лет На окрашенный кровью Мой партийный билет

 

Потемкин Геннадий Федорович, род. 23.5.1923 в г. Очаков Николаевской обл. в семье рабочего.      Украинец. Член КПСС с 1942.      Образование среднее. В Советской Армии с июня 1941.      В действующей армии с авг.

1941.      Командир батальона 940-го стрелкового полка (262-я стрелковая дивизия, 43-я армия, Калининский фронт) капитан Потёмкин 18.10.1943 в ожесточенном бою за дер. Фокино (Лиозненский р-н Витебской обл.) умело организовал атаку подразделения. Погиб в этом бою. Звание Героя Советского Союза присвоено 4.6.1944 посмертно. Награжден орденом Ленина, Красного Знамени. Похоронен в Одессе.

Николай Фурин

От Павла Краснова лично: мой отец подал заявление в Партию под Прохоровкой. Да, как раз в тот день когда немецкие танки прорвали нашу оборону, он знал, что его сходу не примут, поэтому писал перед боем, как многие другие: "Если погибну, прошу считать меня коммунистом." Его приняли только через два месяца - незадолго  до форсирования Днепра в районе Великого Букрина. До этого не принимали - смотрели, насколько достоин звания коммуниста, пацан ещё 19 лет, поди опорочит звание по молодости, если принять неосмотрительно. Астафьев - гнида и лжец. Ну и что, что фронтовик, Власов вон тоже фронтовик. Тогда в Партию писали заявление перед смертельным боем, примерно так же, как принимали крещение сотни лет назад в горящем, осаждённом врагами русском городе с пробитыми стенами. Попасть коммунисту в плен тогда в реальности означало смерть. Люди это знали и всё равно писали заявления. После тяжелейшего ранения на Великом Букрине на отца прислали две похоронки - из штаба и из госпиталя, где его отсортировали как безнадёжного. Его разведывательно-диверсионный отряд погиб полностью, отец остался один. Из палаты безнадёжных в несколько десятков человек выжили только он и 14-летний мальчишка-партизан из Белоруссии, которого довезли самолётом через линию фронта. Отец искал его по адресу, который мальчишка дал, а потом оказалась, что немцы деревню сожгли и где тот хлопец, не умер ли от последствий ранения, он так и не узнал. Отец писал семье из госпиталя, но ни одно из писем не дошло, когда он приехал домой, в маленький городок, где жила его семья, мать потеряла сознание, она думала что он убит. На следующий день отец пошёл становиться на учёт в райком, по месту постоянного жительства, а в райкоме был только один человек без руки, все остальные ушли на фронт и погибли, а он только недавно вернулся инвалидом из госпиталя. Секретаря не было, он был один за всех. Попросив отца подождать, пока он найдёт дело, тот куда-то вышел. Через полчаса вваливаются двое ребят из СМЕРШа - райкомовец позвонил куда полагается, на деле отца, которое пришло по месту жительства, было написано "убит". Использование документов убитых было обычным делом для немецкой разведки, да и не только немецкой. Отца продержали в СМЕРШе до ночи, но разобрались очень быстро, извинились, подвезли до дома на грузовике, потому что другой машины у них не было,а им было по дороге. Пока везли на машине по просёлочной дороге в его дом на окраине, отца растрясло на ухабах и раны сильно заболели и "потекли". Особисты посмотрели и гворят: "Тебе больше шофёром нельзя работать, помрёшь." "А вы что, помните, мою професиию?" - спросли отец. "Если б не помнили, нас бы взашей надо выгнать," - ответили ему. "Давай иди на комиссию по трудоустройству, там тебя проверят, на что ты годишься лучше всего, а то помрёшь ведь, а такой молодой." Отец пошёл на комиссию, его там тестировали и в результате, направили учиться. Фронтовые деньги, кстати, отправляли домой на книжку, автоматически вычитая партийные и комсомольские взносы (до момента выбытия по смерти), если боец состоял в партии и комсомоле. Так что ситуация, что приезжаешь домой и ещё должен была нереальна. Астафьев лжёт.