«Эхо» превращается... превращается «Эхо»... в элегантное «Эхо Кремля»

  Алексей Голубев корреспондент "Эха Москвы"

 

Когда отец перевёз бабушку к нам домой, я старался почаще заходить к ней в комнату и разговаривать. Самостоятельно передвигаться она уже почти не могла, а у меня кипела жизнь, выпускные экзамены… Однажды с друзьями мы завалились к ней с гитарой и спели песню собственного сочинения. Но она уже почти ничего не понимала, только улыбалась.

Моя бабушка умирала неделю: всё это время она стонала в кровати, мычала что-то, особенно громко по ночам. Взгляд у неё сделался такой потусторонний, ненормальный, с каким-то очень нездоровым и холодящим огоньком в глазах; одним словом, бабушка лишилась разума.

Вообще-то, мы никогда толком и не общались: бабуля не слишком интересовалась нами, а мы ею. Но вот в эти дни я впервые потрогал её руку, погладил.

После своей смерти бабушка снилась мне много раз, да и до сих пор снится, именно с такими глазами. Ужас, я в холодном поту подскакиваю.



Но ещё больший ужас меня охватил однажды, когда я встретил человека с таким же взглядом в жизни. Живого человека с такими же глаазами! Это была девушка в моём институте, с другого курса, и звали её Маша, Маша Алёхина.

                                               

Помню, тогда я приехал домой и рассказал об этом родным, отыскал фото в какой-то социальной сети, взглянул ещё раз и постарался забыть навсегда.

У меня это почти получилось, если бы не…

Да.

Теперь этот взгляд преследует меня с экранов мониторов, и всякий раз меня бросает в пот. Потусторонний, ненормальный, с каким-то очень нездоровым и холодящим огоньком, взгляд.

Боже! Ей не надо сидеть в тюрьме, ей надо вылечиться, причём не у доктора, а в Церкви.

Маша, выходи!