Вездесущий аргумент «Мне нечего скрывать»

Дэниел Солоув, профессор права университета Джорджа Вашингтона, в своей новой книге «Нечего скрывать: ложный компромисс между приватностью и безопасностью» (Nothing to Hide: The False Tradeoff Between Privacy and Security) подробно объясняет, почему отказ от приватности является чрезвычайно ошибочным решением для любого человека. В центре внимания — миф о том, что простому человеку «нечего скрывать», а приватность якобы важна только для тёмных личностей.

Перевод статьи на русский язык

Аргумент «мне нечего скрывать» чаще всего встречается в дискуссиях о приватности, это буквально универсальный аргумент, который противники приватности повторяют снова и снова как рефрен. Он вездесущ: когда в Великобритании государство устанавливало миллионы видеокамер на улицах городов для слежки за гражданами, по телевидению крутили социальную рекламу с девизом: «Если вам нечего скрывать, то вам нечего бояться». Варианты этого слогана встречаются в блогах, на телевидении, на форумах. Профессор права Дэниел Солоув изучил историю этого аргумента и нашёл его ещё в романе Генри Джеймса «Ревербератор» 1888 года.

В качестве простого ответа на аргумент «Мне нечего скрывать» могут быть такие: «Если вам нечего скрывать, у вас нет нормальной жизни» или «Мне нечего скрывать. Но и показывать вам тоже». Дело не в том, чтобы скрывать что-то, а в том, что это не должно касаться чужих людей.

Профессор Солоув объясняет, что проблема аргумента «мне нечего скрывать» гораздо глубже и состоит в том, что он ограниченно рассматривает неприкосновенность частной жизни как форму сохранения секретности. На самом же деле проблема вовсе не в разглашении каких-то секретов, а в бессилии и уязвимости, возникающих по причине использования государственной системой личных данных, как показано в романе Кафки «Процесс».

В данном случае ущерб наносится бюрократией — безразличием, допущением ошибок, злоупотреблением, отчаянием и отсутствием прозрачности и подотчётности в бюрократической машине.

Многие правительственные программы в области национальной безопасности предполагают ведение огромных баз данных, к которым граждане не имеют доступа. Даже само существование таких программ держится в секрете. Это уже фундаментальная проблема того, насколько большой объём власти граждане хотят делегировать своему правительству.

Ещё одна проблема — искажение данных, которое может возникнуть в процессе сбора информации на граждан. «Предположим, государственные сотрудники узнали, что один гражданин приобрёл ряд книг о том, как произвести метамфетамин. У них закрадываются подозрения, что он собирается соорудить лабораторию по производству метамфетамина. Упущенные детали создают полную картину: этот человек пишет роман о герое, который создает матемфетамин. Когда он приобрёл книги, он не думал, что эта покупка покажется государственным органам настолько подозрительной, и его записи не указали причину такой покупки. Стоит ли ему опасаться проверок госорганами всех его покупок и действий? Стоит ли ему ожидать, что его внесут в перечень подозрительных лиц?», — спрашивает профессор Солоув. «Неприкосновенность личной жизни редко полностью исчезает в один миг. Обычно она уменьшается со временем, растворяясь почти незаметно, пока мы не начинаем замечать, чего лишились», — пишет он.