Отец не забывай!

На модерации Отложенный


Слушай сынок, говорю я, когда ты спишь, положив свою ручку под щеку. Светлые кудряшки прилипли к твоему влажному лобику. Я прокрался в твою комнату один. Несколько минут тому назад, когда я читал в кабинете газету, на меня нахлынула волна жгучего раскаяния. С чувством вины и пришел к твоей кроватке.

Вот о чем я думаю, сыночек: я был на тебя сердит утром, выбранил тебя, когда ты собирался в школу, так как вместо того, чтобы умываться, как положено, ты только провел полотенцем по лицу. Я дал тебе нагоняй за то, что ты не прочистил свои ботинки, сердито закричал на тебя, когда ты уронил что-то на пол.


За завтраком тоже не оставил тебя в покое. Ты пролил чай, жадно проглатывая пищу, клал локти на стол. Ты мазал слишком много масла на хлеб. Когда я уходил на работу, а ты убегая к своим игрушкам, обернулся, помахал мне рукой и крикнул: “До свидания, папа!”, я нахмурился и произнес в ответ: “Не сутулься!”.

Затем после обеда все началось с начала. Подходя к дому, я заметил, что ты играешь в шарики, стоя на коленях. На твоих колготках были дырки. я унизил тебя перед товарищами, заставил идти пред собой к дому. ” Колготки дорого стоят, и если бы ты сам должен был покупать их, то был бы осторожней”. Услышать такое от отца!

Ты помнишь, как позже, когда я читал в кабинете, ты боязливо вошел с настороженностью в глазах? Когда я взглянул поверх газеты, раздраженный тем, что мне помешали читать, ты заколебался у дверей. “Что тебе надо?” – недовольно спросил я.

Ты ничего не сказал, но одним прыжком бросился ко мне, обнял за шею и поцеловал. Твои ручки сжались с нежностью, переполнявшей твое сердце, нежностью, которую не могла уничтожить даже моя черствость. Затем ты убежал в при прыжку вверх по лестнице.

И вот, сынок,вскоре после этого газета выскользнула у меня из рук и ужасный, пронзительный страх овладел мною. Что сделала со мной моя скверная привычка! Привычка всегда обвинять, постоянно делать замечания. Все это доставалось тебе от меня только за то, что ты – ребенок. И не потому, что я не люблю тебя, а потому, что ожидал от тебя слишком многого от ребенка и мерил на свой собственный аршин — на аршин своего возраста.

В твоем же характере так много хорошего, тонкого, верного. Твое маленькое сердце так велико, как рассвет над широкими холмами. Это проявилось в том порыве с которым ты бросился ко мне и поцеловал перед сном. Теперь ничто другое не имеет значения, сын; я пристыженный, пришел к твоей постели и в темноте встал пред тобой на колени.

Это весьма слабое искупление вины, Знаю, ты не понял бы всего этого, расскажи я тебе все днем. Но завтра я буду настоящим отцом! буду дружить с тобой, буду страдать, когда ты страдаешь, и смеяться, когда ты смеешся. Я прикушу свой язык, если на нем появятся раздраженные слова. Я всегда буду повторять, как если бы это было ритуалом: “Он всего лишь мальчик, маленький мальчик!”.

Боюсь, что мысленно видел тебя взрослым. Но теперь, когда я вижу тебя усталым и свернувшимся в своей кроватке, понимаю, что ты еще ребенок. Вчера еще мать носила тебя на руках и твоя головка покоилась на ее плече.

Я требовал слишком много, слишком много!!!