Россия готовится к войне с Ираном или за Иран

В начале июля Каспийская флотилия России пополнится новым ракетным кораблем проекта 11661 «Дагестан». Он станет самым мощным в составе наших военно-морских сил на Каспии. Более того. Это первый серийный корабль в ВМФ России, на вооружении которого стоит новейший универсальный ракетный комплекс «Калибр-НК», способным применять высокоточные ракеты по надводным и морским целям. Справочная дальность применения комплекса (8 ракет) составляет до 300 километров, однако ряд средств массовой информации утверждает, что он способен поражать наземные цели на дальностях до 2600 километров.

В любом случае возникает вопрос: почему именно на Каспий решено отправить единственный пока в России носитель столь мощного оружия? Для противостояния кому? Как известно, Каспийское море, по сути, является большим озером – выхода в океаны из него нет. Для того, чтобы запереть такой корабль в ограниченном пространстве, надо иметь веские причины.

Нашими соседями по Каспию являются Казахстан, Туркмения, Азербайджан и Иран. С каждой из этих стран у нас либо дружественные, либо стабильные деловые отношения. Мощных военных судов на море ни у кого из них нет. Но есть нерешенный территориальный спор о разделе государственных границ на Каспии с Ираном. Причем, если между Россией, Казахстаном и Азербайджаном еще в 2003 году были достигнуты соглашения о разграничении сопредельных участков дна Каспийского моря, то Иран отказывается менять свою позицию. И это неудивительно, потому что доказанные ресурсы нефти на шельфе составляют около 10 миллиардов тонн, общие ресурсы нефти и газоконденсата оцениваются в 18-20 миллиардов тонн. Иран стремится получить права на бОльшую их часть, чем считают справедливым другие участники переговоров.

На официальном уровне отношения Ирана с Россией выглядят гораздо лучше, чем его отношения с большинством развитых стран. Однако Москва регулярно проявляет осторожность в сотрудничестве с ближневосточным соседом. Вспомним отказ от поставки комплексов ПВО С-300 по уже заключенному контракту. Тем не менее, иранская сторона стабильно делает реверансы в наш адрес и демонстрирует желание серьезного сближения в различных областях. Так и на недавнем саммите ШОС президент Ирана Махмуд Ахмадинежад сказал, что собирается в Москву и «очень заинтересован в этом визите», выразив уверенность, что в отношениях двух стран возможен прорыв. «У нас есть хороший опыт и история сотрудничества наших стран. Мы являемся двумя друзьями и двумя соседями, которые должны сотрудничать и должны расширять это сотрудничество. История и будущее требуют от нас этого», – подчеркнул он.

Намерения Ирана очевидны, но политика России кажется неоднозначной. После прошлогодних учений «Кавказ-2011» некоторые эксперты утверждали, что, судя по составу противоборствующих сил и характеру их действий, учились мы воевать не с кем-нибудь - с армией Ирана. Если так, то переброска ракетного корабля «Дагестан» на Каспий выглядит очень логично.

Уместно задать вопрос, не рассматриваем ли мы отношения с Ираном как временные и тактические выгодные, но стратегически видим в нем больше потенциального противника и конкурента, чем союзника и партнера?

С этим вопросом «Свободная пресса» обратилась к ведущему научному сотруднику Центра изучения Ближнего и Среднего Востока Института востоковедения РАН Владимиру Сотникову:

– Сейчас отношения между Россией и Ираном идут по восходящей линии. До того, как у нас президентом вновь был избран Владимир Путин, на апрельской конференции в Казвине иранцы откровенно сетовали, что не понимают, почему Россия отказалась от сделки по продаже им комплексов С-300. Также они, мягко говоря, были удивлены тем, что в последние годы наша страна по большей части занимала позицию, которая была созвучна позиции западных стран в разных аспектах отношений с Ираном. Поэтому я бы сказал, что сейчас, когда у нас президентом стал Путин, иранцы возлагают на это определенные надежды. О его иранской оценке как политика могут свидетельствовать слова самих иранцев, принимавших участие в конференции. По их словам, если бы этого президента избирали граждане Ирана, то 99 процентов населения проголосовало бы за Путина.

«СП»: - То есть Ахмадинежад так настойчиво напрашивается в Москву для улучшения охладевших при Медведеве отношений?

– Отчасти да, потому что сейчас Иран находится в очень сложном положении. Международные санкции продолжают действовать, и если не оправдаются его надежды на то, что в результате московской встречи делегаций двух стран 18-19 июня удастся согласовать какие-то позиции с шестеркой государств, ведущих переговоры по ядерной программе Ирана, то экономическое положение страны станет еще хуже. Уже сейчас налицо значительная инфляция, рост цен, ухудшается положение среднего класса и рядовых граждан страны, поэтому, конечно, иранцы надеются на новую поддержку со стороны России. Я предполагаю, что они хотели бы создать прямое стратегическое партнерство с нашей страной – об этом они почти в открытую говорили на конференции в апреле. При этом отличительной чертой иранской дипломатии в прошлом являлось то, что она жестко преследовала свои интересы, причем порой это наносило нам вред. Иранцы пытались разыгрывать «российскую карту», а не наоборот. В итоге это приводило к тому, что наша страна теряла свои позиции в отношениях с другими партнерами.

Другое мнение у президента Института Ближнего Востока Евгения Сатановского:

– Любой российский боевой корабль, который находится на Каспии, находится там если не против Ирана, то в связи с Ираном. Потому что удар по этой стране, который может произойти уже в достаточно оперативные сроки, приведет к появлению в регионе западных войск. Прежде всего, американских. Как следствие, российская граница на этом направлении должна быть существенно укреплена по сравнению с сегодняшним состоянием. А в отношении самого Ирана это происходит, или в отношении тех, кто собирается с Ираном воевать, - это уже второй вопрос. Совершенно очевидно, что это усиление направлено не против постсоветских республик, учитывая те замечательные отношения, которые у нас сложились с Казахстаном и Азербайджаном и неплохие с Туркменией.

Если говорить о споре вокруг Каспия, то стоит вспомнить, что несколько лет назад впервые с 1943 года российские рыболовные сейнеры были обстреляны иранскими пограничными судами. В этой связи ничто не мешает нам укрепить Каспийскую флотилию до такого состояния, которое закроет возможность повторения такого рода конфликтов на всю оставшуюся жизнь.

«СП»: - При каких обстоятельствах может произойти обострение отношений между нашими странами?

– На этот вопрос ответить невозможно. Его можно переадресовать главам государств, которые участвуют в развитии ситуации. Известно, что у нас не должно было быть никаких военных конфликтов с Грузией, а потом президент Саакашвили почему-то решил ударить по российскому контингенту в Южной Осетии. Так что кто может сказать, что нужно Ирану, и что он может предпринять?

«СП»: - Можем ли мы предположить, что сегодня кажется почти невозможным: Иран и США начнут политическое сближение и будут проводить согласованную политику?

– Иран, безусловно, хотел бы наладить отношения с Соединенными Штатами. Но на своих условиях. То же самое справедливо и в отношении США. Если бы это произошло, сбылась бы заветная мечта европейцев о том, чтобы максимально снизить энергетическую зависимость от России: иранский газ пойдет по трубопроводу «Набукко». Тегеран, в свою очередь, активизирует свои территориальные претензии по Каспию, ведь он уже требует 20% бассейна вместо тех 12%, которые ему предлагают сегодня.

Вот только проблема в том, что условия США и Ирана диаметрально противоположны. С учетом того, что президентские выборы в Иране пройдут в 2013 году, а в США – в ноябре 2012-го, до них ожидать серьезных политических перемен совершенно невозможно. После президентских выборов в Иране внутриполитическая ситуация там будет утрясаться не менее года. То есть начало попыток сближения между Тегераном и Вашингтоном возможно не ранее 2014-го. Но с гораздо большей степенью вероятности военные действия начнутся значительно раньше. Тем более, что Саудовская Аравия делает для этого все возможное. Как и когда начнется война, мы знать не можем. Так же, как не могли знать время начала всех предыдущих войн. Поэтому союз Ирана и США – это предположение, по своей реальности следующее сразу после высадки на побережье Каспия марсиан.

О военных целях усиления Каспийской флотилии рассуждает директор Института политического и военного анализа Александр Шаравин:

– Обстановка на Каспийском море по-прежнему неспокойна. До сих пор не удается достичь договоренности о том, как разделить его акваторию. Как известно, на дне этого моря находятся большие запасы углеводородов. Иранская сторона предлагает варианты деления акватории, которые неприемлемы для остальных сторон: России, Азербайджана, Туркмении и Казахстана.

Гонку вооружений в регионе начала не Россия: Иран укрепил свои морские силы в регионе. Азербайджан очень сильно укрепил свои. Другие государства пытаются не отставать. Россия была в хвосте этого процесса. Но теперь и мы занимаемся тем же. У нас на Каспии долгое время базировались очень старые корабли. Там не было даже подразделений боевых пловцов. Сейчас эта ситуация исправляется, и я считаю, что это вполне нормально. Это является некой прививкой, чтобы ни у кого не возникло желания решить разногласия на Каспийском море силой.

«СП»: - Но у кого, кроме Ирана достаточно сил, чтобы предпринять такую попытку? Получается, наши усилия, прежде всего, направлены на сдерживание этого государства.

– Я не считаю возможным делать подобные выводы. Полагаю, что мы проводим усиление в этом регионе для поддержания военной стабильности – это первая гарантия для того, чтобы там не сложилась никакая сложная ситуация с применением силы. Против Ирана или не против него в действительности не так важно.

Мнение заместителя президента академии геополитических проблем, доктора военных наук, капитана 1 ранга Константина Сивкова:

– На кораблях типа «Дагестан» могут быть установлены ракетные комплексы с дальностью стрельбы 250-300 километров. Ракетный комплекс «Калибр-НК», о котором идет речь, является аналогом американского «Томагавка». Я думаю, что утверждение, будто этот корабль будет способен стрелять по наземным целям на дальности до 2600 километров, является просто опечаткой журналиста, которую растиражировали его коллеги. Ни в одном справочнике вы не найдете сведений, будто этот комплекс способен стрелять на такие расстояния. Дело в том, что ракета такого класса будет способна ударить на 2600 километров только в ядерном снаряжении, когда боевая часть весит не полтонны, а 100 килограмм. Но оснащать сторожевой корабль водоизмещением всего 1500 тонн ядерным оружием, да еще отправлять его на Каспий является тяжелым бредом. Я уверен, никто этого делать не станет. Но и корабль с «рукой» даже в 280 километров в этом районе является избыточным. Для стрельбы по морским целям там вряд ли найдутся достойные объекты. У этих ракет боевая часть – полтонны, а там самый крупный корабль имеет водоизмещение 1500 тонн. Его просто разнесет в клочья. Поэтому я считаю, что «Дагестан» ориентирован на применение по наземным целям. Но для поражения наземных целей нескольких ракет, которые он несет, будет маловато. Они обеспечат поражение в лучшем случае одного объекта, такого как аэродром или командный пункт.

«СП»: - Тогда зачем располагать такой корабль на Каспии?

– Я сегодня не вижу там для него задач. Если бы имел место военный конфликт с Ираном, намного эффективней был бы удар Ту-95МС или Ту-160, которые несут ракеты, аналогичные тем, что установлены на «Дагестане». У них этих ракет значительно больше. Плюс самолеты очень мобильны и обладают большей боевой устойчивостью. Чтобы нанести серьезный ущерб военным объектам противника, нужно сделать залп 200-300 ракет. На это у нас способна только стратегическая авиация. К тому же сегодня последнее, что хотел бы получить Иран, это обострение отношений еще и с Россией. Он и так в международной изоляции. Поэтому не стоит ожидать военного конфликта между нашими странами. Я думаю, что корабль с таким вооружением гораздо нужнее в составе других флотов России, а на Каспии он является совершенно избыточным.

«СП»: - Почему наше военное руководство могло решить иначе?

– Видимо, рассматривается вероятность его применения в направлении Центральной Азии или в случае обострения ситуации на Кавказе. Конфликты между Южной Осетией и Грузией, Арменией и Азербайджаном продолжают тлеть. Давайте посмотрим, по кому этот корабль может воздействовать при дальности применения ракет в 300 километров? Это Иран. Но мы уже установили, что атаковать его таким способом - глупость. Ракеты могут быть направлены по Азербайджану на глубину 300 километров или через Дагестан по Грузии. Но такой корабль может быть легко уничтожен силами тактической авиации противника. Казахстан и Туркмению даже не рассматриваем – это почти своя территория. Я думаю, что этот корабль могли перевести на Каспий, потому что наша страна готовится к началу конфликта на Ближнем Востоке и потому проводит общее усиление наших сил в этом регионе. Я думаю, что наше руководство осознает неизбежность большой войны в регионе.