Репинский «Осенний букет» вырос под Витебском

Отсмеялись над турецким султаном славные запорожские «лыцари», обрела владельца грандиозная репинская картина — ее за 35 тысяч рублей серебром купил не кто иной, как сам царь Александр III. Наконец-то у Ильи Ефимовича Репина появилась материальная возможность осуществить давнюю мечту, высказанную однажды в письме своей ученице Е.Н. Званцевой: «Бросить Петербург, поселиться где-нибудь в хуторе и жить с природой...»

ПОЧЕМУ выбор художника пал на Здравнёво — небольшое имение под Витебском? Чтобы понять это, надо обязательно здесь побывать: пройтись по липовой аллее, чьи деревья посажены когда-то Репиным и его домочадцами, увидеть, с какой стремительностью несет свои воды Западная Двина, полюбоваться дощатым домом с балконом и башенкой, насладиться тишиной, свежестью воздуха, яркостью полевых цветов.


Именно в Здравнёве из-под репинской кисти вышел «Осенний букет» — одна из самых замечательных его работ в портретном жанре, изображающая старшую дочь художника Веру на фоне неброского белорусского пейзажа. «Теперь начал писать с Веры: посреди сада, с большим букетом грубых осенних цветов, с бутоньеркой тонких изящных; в берете, с выражением чувства жизни, юности и неги» — так изложил Илья Ефимович замысел этой картины в письме Татьяне Львовне Толстой. Подлинник «Осеннего букета» сейчас в Москве, в Третьяковке, но в Музее-усадьбе И.Е. Репина «Здравнёво», в комнате, где когда-то была мастерская художника, у окна, из которого видны окрестные дали, стоит на мольберте очень хорошая копия.

А в укромном уголке здравнёвского парка вы обязательно найдете деревянный заборчик, возле которого в серой свитке, подпоясанной зеленым кушаком, позировал Репину молодой крестьянин Сидор Шавров — его карие глаза до сих пор смело и бодро смотрят на нас с картины «Белорус».

Интересно, что и бурлацкую тему Репин в Здравнёве вспомнил. В Музее-усадьбе можно увидеть его карандашный рисунок «Бурлаки на Двине» и прочитать строчки из его письма Татьяне Львовне Толстой, датированного

10 июня 1892 года: «На Двине очень весело. Прямо за рекой, перед глазами высокий, красивый лес подымается в гору без конца; мимо часто проходят лайбы с огромными парусами, величественно проходят вверх против течения; часто их тянут бурлаки, партиями от четырех до одиннадцати человек. Вниз по течению они проносятся быстро, как пароход, наполненные лесом, камнем и какими-то отчаянными головорезами, страшными лайбашниками, которых тут все боятся...

Когда они проходят мимо бечевой, то всегда серьезны и суровы; влезши крепко в свои полотняные лямки и свесив головы, часто без шапок, они держат в руках по шесту и тяжело переступают в лаптях, а иногда и босиком — мелкий щебень на берегу довольно острый...»

Покупая Здравнёво, Илья Ефимович рассчитывал поправить здесь свое здоровье после титанического труда предшествующих лет, отдышаться, осмотреться, найти новые сюжеты. «А я здесь в Здравнёве (так называется местечко, принадлежащее теперь мне) живу самой первобытной жизнью, какой жили еще греки «Одиссеи». Работаю разве только землю с лопатой, да камни. Часто вспоминаю Сизифа, таскавшего камни, и завидую чудесам над Антеем. Ах, если бы и меня это прикосновение, близкое к земле, возродило, возобновило бы мои силы, которые в Петербурге в последнее время стали порядочно хиреть…» — пишет он критику Владимиру Васильевичу Стасову в июле 1892-го.

Оправдались ли эти надежды? Увы, далеко не полностью. Ведь для художественного творчества нужно много свободного времени. И голова не должна быть забита хозяйственными заботами. «А я здесь страшно занят,— жалуется художник всё тому же В.В. Стасову год спустя.— С 4-х утра и до 10 часов вечера есть масса самых разнообразных дел, которые никогда, кажется, не могут быть кончены. Нужно много рабочих рук, и никого теперь не допросишься. Четыре работника почти машинально, как волы, делают свое безотлагательное дело, вывозят навоз, пашут, сеют, блюдут рабочих лошадей. Бабы впопыхах весь день: птицы, тёлки, огород, стряпня, поросята, цыплята, гусенята — всё это настоятельно требует своего. Много осаждают нас и соседние мужички: приезжают с подводами и с деньгами покупать у нас хлеб, ячмень, картофель, коров, телят...» Что касается собственно занятий живописью, то «работаю очень мало. Сначала стал было писать восход солнца над Двиной (я каждое утро, как пифагореец, готов ему петь гимны — как это величе-

ственно !!!), но пейзаж мне не удается. Потом писал этюд с Нади, дочери, на воздухе. Она в охотничьем платье, с ружьем через плечо и с героическим выражением...»

Пусть и не самыми плодотворными оказались для великого русского художника восемь здравнёвских лет (зимой Илья Ефимович здесь никогда не бывал — приезжал в свои владения обычно в мае и жил до октября), зато доставшийся ему земельный участок он превратил в райское место, в роскошный сад, собственноручно укрепив камнями сползающий в воду крутой берег Западной Двины, а невзрачный домик, стоявший тут при прежних хозяевах, перестроил в сказочный терем. И всем этим поныне могут вволю любоваться гости Здравнёва. Разве этого мало?

Николай МУСИЕНКО.(Спец. корр. «Правды»).Витебская область