Бессонная ночь на 12 июня

Ночь на 12 июня 2012 г. у меня выдалась бессонной. И не потому что я волновалась, как пройдет марш миллионов  Навального и Собчак.

Дело в нашей кошке. У нее в последние годы образовались вредные привычки, проявляемые именно по отношению ко мне. Может царапнуть. Не мужа, с колен которого не слезает. Нельзя сказать, что она не питает ко мне добрых чувств. Нет, спит она обычно у меня в ногах, а перед отходом ко сну, если я в постели читаю книгу, забирается мне на грудь и некоторое время лежит, умильно мурча и в упор поедая глазами. Это уже ритуал. После чего удаляется в изножие и сладко засыпает. Однако в ситуации, если она обнаруживает в кормушке не тот корм, что ожидала, она сразу разворачивается и решительным строевым шагом приближается ко мне, если дело во время трапезы. Садится у ног и начинает испепелять взглядом огромных зеленых глаз. Если я стоически не обращаю на это внимания, следует легкое кусание ноги, после чего она невинно уставляется мне в лицо, отслеживая реакцию.

«Подожди, - говорю я ей. - Поем и потом тебе чего-нибудь дам другого». Ждать она не хочет и повторяет попытку куснуть. Но уже сильнее. Чаще всего сдаюсь я, поскольку понимаю, что поужинать спокойно не удастся. Достаю  печеночного паштета или мяса, или рыбы. Тогда Китти, ее так зовут, съев совсем немножко, с достоинством покидает кухню.

Так вот, вчера ночью, уже в темноте она почему-то решила изменить своему обыкновению и предприняла попытку расположиться не у меня в ногах, а на второй половине моей подушки (кстати, с мужем она таких вольностей себе не позволяет). Причем, так, чтобы ее шерсть западала мне в рот.

Естественно, этого я не позволила и скинула ее на пол. За что тут же была наказана – Китти подпрыгнула, выпустила свой коготок и вонзила его мне прямо в локтевой сгиб. Показалась кровь. Пришлось встать, выйти из комнаты и зажечь свет, чтобы убедиться, что целостность вены не нарушена. Ну да, рядом. Но после этого я выпроводила кошку из комнаты и плотно прикрыла дверь, чтобы она не могла проникнуть вновь.

Сон, естественно, отступил.

Зная ее повадки и характер (если я чего решил, выпью обязательно), я стала ожидать ответной реакции. Минут через 10 она последовала. Видимо, это время ей понадобилось для осмысления неожиданно возникшей ситуации. Все-таки объявление ее персоной нон-грата – довольно редкий демарш в наших отношениях.

Как я и не сомневалась, Китти смириться с выдворением не собиралась. Началось царапанье под дверью. Она поддевала лапой дверь, чтобы протолкнуть ее и открыть.

В ночной тишине царапанье было громким и богатым по обертонам. Включилось воображение. Вспомнилась повесть Гоголя «Вий», где философ Хома Брут в ночной церкви с ужасом слышал, как в окна бьется и скрежещет когтями нечистая сила. Эти ассоциации не способствовали моему отбытию в обьятия Морфея.

Наконец поддавшись, очевидно,  удесятеренным настойчивостью усилиям нашей в общем-то миниатюрной кошечки, дверь широко распахнулась и Китти торжествующе заскочила в комнату. С разбегу запрыгнув на постель, она остановилась в непосредственной близости от моего лица, зачесала уши вверх, приняла высокую стойку и стала пытливо наблюдать за мной. Мне стало как-то неуютно. Пришлось приоткрыть глаза, чтобы визуально отслеживать ее намерения. Поединок нервов затянулся. Никаких признаков раскаяния в ее поведении не обнаруживалось. Если бы они присутствовали, она спокойно улеглась в ногах и конфликт можно было считать исчерпанным.

Нет, так не пойдет. Мне пришлось еще раз встать и вторично выдворить строптивого домашнего питомца.

Описание следующего раунда нашего противоборства опускаю, поскольку он полностью повторил первый. И опять я ее впустила, и вновь подвергла экстрадиции.

Время шло, а сон наоборот куда-то ушел.

На этот раз Китти решила прибегнуть к другой тактике. Она не только остервенело царапала низ двери, пытаясь просунуть лапку и открыть ее. Сначала послышалось сдавленное мяуканье, потом оно усилилось и стало походить на жалобный плач: «Мяу, мяу, мяу». За окнами уже стало светлеть. Пришла мысль. Боже, скоро уже наступят самые длинные дни, а потом долгота их вновь начнет уменьшаться.

Следом возникла другая. В ночи так хорошо прослушиваются все звуки. Соседи подумают, что над кошкой проводится экзекуция. Интересно, ну почему ей непременно надо спать в этой комнате, хотя есть другие? Мяуканье перешло в страдательный диапазон. А если она слишком далеко просунула лапку и теперь не может вытащить ее? Или вытаскивая, вывихнула? Может быть, ей больно и придется везти ее к ветеринару, а я бесчеловечно лежу?

Наконец мяуканье превратилось в громкое завывание – злобно-страдающее, чем-то напоминающее одновременно кошачьи свадьбы и бои.

Всё. Мое терпение иссякло. Она победила. Я встала и открыла дверь. Китти влетела как ураган, трижды пробежала с торжествующим мяканьем по комнате. Лишь после этого она успокоилась и улеглась на стул. Наконец в доме воцарился покой. Было 4.15.