Кое-что о песнях моего хулиганского детства

С некоторым запозданием (как всегда!) я узнал, что вызвавшие мое глубокое восхищение рассказы некоторых моих ГП-друзей и подруг на Пристани о своем детстве были опубликованы в рамках объявленной ранее недели  "Путешествие в детство". Решил и я окунуться в эту святую пору, и, так-скать, «умилиться», по выражению одной из наших капитанов. Что получилось, и удалось ли умилиться – судить вам, уважаемые мои читатели... 

<pre> Посвящается середине незабвенных 1960-х, родной школе, В.С.Высоцкому и еще – кое-кому конкретно.</pre>

Хорового пения в детском саду я бежал, как чёрт ладана, забиваясь с книжкой куда-нибудь под стол, дома же у нас не было даже радиоточки; а в школе... в первом или втором моем классе у нас появилась магнитофонная приставка "Нота" - 1-я модель, еще ламповая, которая подключалась к радиоприемнику, работавшему как усилитель. И появились первые записи Владимира Высоцкого, на ацетил-какой-то-там ленте, которая постоянно рвалась, и которую склеивали потом уксусной эссенцией. Вот эти самые песни, придя из школы, я и крутил туда и обратно, до самого прихода матери с работы. Естественно, вскоре я знал их все наизусть - и стал распевать, и на улице, и на школьных переменках.

Однажды на уроке физкультуры меня отловила пара молодых физруков и спросили, правда ли, что я знаю много песен ВВ. Я скрывать своих мнемонических способностей не стал, и исполнил им пару опусов, a capella. Лихорадочно достав общие тетрадки, ребята попросили то же самое, но помедленней. Записи ВВ тогда (середина 60-х гг. прошлого века… ч-чёрт, какие же мы древние…) были в большом дефиците, их многократно перезаписывали, а тексты переписывали вручную, друг у друга, или же под диктовку.

Продиктовав три или и четыре песни, я был отпущен восвояси. С тех пор на уроках физкультуры (физры, по-школьному) я делал, что хотел, и никто не канал меня ни приседаниями, ни отжиманиями, ни подтягиваниями. Физически я был развит слабовато, упражнения никакого энтузиазма у меня не вызывали, а к коллективным играм соревновательного характера я питал (как и сейчас питаю) неизъяснимое отвращение, даже в зрелищном плане. Поэтому обычно - я забирался в уголок, возлегал на стопку матов, раскрывал книжечку и погружался в чтение. Однако во второй части занятия (а физра у нас, как, видимо, и у всех, занимала два урока) я был увлекаем в тренерскую, и диктовал мужикам три-пять песен, в зависимости от длины текста. Особенно забавна это выглядело со стороны когда чистым детским, слегка картавым (врожденное) дискантом я, нимало не смущаясь, самозабвенно исполнял что-либо вроде вещей, приведенных ниже в первом комментарии, - неоднозначных, так-скать политццки (вот что я мог знать об отношениях СССР с Китаем?), и слабо выдержанных морально (о морали всегда имел представление слабое, но «хорошо» от «плохо» с грехом пополам отличал). И так – два раза в неделю.

Вскоре к нам присоединился еще не старый, но уже сильно пьющий учитель физики, который водил с физруками компанию – любая советская школа (как, впрочем, и современная российская) представляла собой сплошное бабье царство; молодой директор-историк, физик Б.П., «трудовик» Е.Н.

и та самая пара физруков – вот и все мужики. Естественно, все они (кроме директора) тянулись друг к другу. У трудовика была своя подсобка, куда ученикам вход был строго воспрещен, и иногда мы собирались у него, после уроков. В таких случаях мои труды бывали вознаграждены горячим чаем и парой шоколадных конфет, а мужики принимали чего и покрепче; по маленькой, разумеется. ))

Писали ребята медленно. Когда они, наконец, уставали, я был свободен, даже если урок физры к тому времени еще не заканчивался. С чувством выполненного долга я поднимался на третий этаж, в буфет, брал пару котлет с макаронами (тогда в котлетах школьных буфетов еще было настоящее мясо), пару порций компота, и не торопясь, покое и тишине, не нарушаемой назойливым школьным гамом, неторопливо насыщался, закусывая принесенной из дома луковицей и заботливо сваренным мамой крутым яичком…

Идиллия, впрочем, продолжалась не слишком долго. Кто-то (из учеников ли, из учительниц ли) проведал и донес по начальству. ВВ тогда был под полузапретом, его не печатали, не снимали, о пластинках, разумеется, и речи не было. Физруков турнули из школы и заменили, физик, под давлением учительской общественности на директора,  схлопотал строгача, только трудовик остался вне «зоны особого внимания». А мне… мне выписали трояк в четверти по поведению и вызвали в школу мать, которая с серьезной миной пообещала завучу по кличке «Овчарка» (директор от этой истории благоразумно самоустранился) «поплотнее» заняться моим идейным воспитанием - строгая такая была крупная белокурая… женщина, с высокой грудью и гладкой прической, ярая, как впоследствии выяснилось, сталинистка. Как-то, когда она, бедная, сломала ногу и не появлялась в школе месяца два, вся школа стояла на ушах от радости. А другую учительницу, не помню, что она вела, (не у нас) даже звали Сталиной Николаевной. Да, были такие времена, когда детей могли так называть. Были и Октябрины, и Октябрены, и Марлены (от Маркса и Ленина, и даже Даздрапермы (от «Да здравствует Первое Мая», если кто не понял). Но, кажется, я отвлекся… ))

Дома же мы с мамой от души над инцидентом похохотали, поставив на маг новую, добытую через третьи руки бобину с Высоцким, на обратной стороне которой с ужасающим, по современным меркам, качеством были записаны «TheBeatles». Впрочем, про «Битлов» - это уже отдельная песня, из более позднего времени, и совсем другая история…

* Примечание. Начало этой истории и отзывы на него можно прочитать в сегодняшнем посте Марии*** (песни заменены, репертуар был обширный).

А теперь позвольте представить вам пару-тройку песен из репертуара своего тогдашнего детства (в оригинальном, разумеется, исполнении)...