Армейские зарисовки (продолжение "Цезаря")

Душанбе в Мары нас семнадцать новоиспечённых инструкторов служебных собак доставил военно-транспортный самолёт. Далее в Серахс добирались на «Урале». В отряде мы расположились на территории ветчасти и стали не без тревоги ожидать распределения по заставам. Никому не хотелось вытянуть «счастливый» билет и попасть на пятую «морскую» заставу, носившую гордое имя Кельхауз. На этой заставе вода была только привозная и местность, на которой располагался охраняемый участок, была равнинная, продуваемая знойными ветрами и выжигаемая беспощадным туркменским солнцем. Найти хотя бы какую-нибудь спасительную тень во время службы было большой проблемой. Мне повезло: я получил распределение на первую заставу с менее звучным именем Каратекян, что переводится как чёрная колючка. Застава самая дальняя на правом фланге, на стыке с Каахкинским погранотрядом. Разделили нас на две группы по восемь человек, посадили на ГАЗ-66 и повезли по заставам. На восьмёрке высадили первого счастливчика. На семёрке – второго. С каждой заставой нас становилось в кузове всё меньше и меньше. И вот моя первая застава, где предстояло нам с Цезарем служить.

Доложил начальнику заставы о своём прибытии. Отметил про себя невысокий рост, подтянутость и энергичность старшего лейтенанта. Затем познакомился с коллегой, которого я приехал сменить. Он был искренне рад мне и охотно показал всё моё теперь хозяйство: питомник с тремя вольерами и одной будкой, кухню и маленькую подсобку. Затем провёл на конюшню и познакомил меня с инструкторской лошадью по кличке Дуб.

- Дуб – самая спокойная лошадь в мире, - сказал коллега, - но не пускай его в галоп. Он слабый на передние ноги – падает иногда. Рысью ходит плохо, а в остальном нормальный конь. Главное, от собак не шарахается и спокойно может перевозить на спине и тебя и твою собаку.

Вернулись на питомник, где уже ожидал нас личный состав и он представил мне моих подчинённых: вожатых и их собак. Всего три человека и, двое готовились на дембель, а один моего призыва. Отойдя в сторону, старый инструктор охарактеризовал каждого вожатого и каждую собаку. Получалось, что ни одной стоящей собаки в моём отделении не было. Одну собаку, которую инструктор презрительно обозвал комнатной, была собственностью вожатого, который мысленно уже паковал чемоданы, две другие были престарелыми, причём, одна злая как чёрт, а другая мухи не обидит.

- А твоя где собака? – спросил я.

- Моя погибла, - неохотно ответил коллега. - Из-за этого у меня большие неприятности.

Далее из разговора я понял, что собака была очень хорошая, рослая, крепкая, легко запрыгивала в ГАЗ-66 с закрытым бортом (по инструкции это запрещено), но однажды выезжая по тревоге, она совершила неудачный прыжок, ударившись грудью о борт и, промучившись несколько дней, умерла.

Потерю хорошей розыскной собаки простить моему коллеге не могли и его вскорости перевели в отряд, где он дослуживал оставшиеся полтора месяца. А моя служба только начиналась.

Через пару дней начальник решил проверить нас с Цезарем в работе. Был пущен учебный нарушитель и я эту операцию успешно провалил. Сказалось отсутствие опыта. Дело в том, что существует такое понятие как ВДН (вероятное движение нарушителя) и я добросовестно изучил все возможные маршруты вероятного шпиона. Но начальник заставы шпионом не был и маршрут заставил «нарушителя» проложить в противоположную сторону, против всякой логики. Цезарь взял след уверенно; с километр бежали по ровной местности вдоль сопок. Затем он делает резкий поворот вправо. Я недоумеваю: ведь там тыл и «нарушитель» не должен туда бежать, его маршрут в сторону сопок – там граница. И я посчитал, что Цезарь неправильно проработал угол, сбился и я потянул его в сторону противоположную от того, где в сотне метров замаскировался «шпион». Цезарь с таким же недоумением посмотрел на меня, не понимая, чего от него хотят, но подчинился и побежал туда, куда я ему приказывал.

Думал, сгорю от стыда, когда пришёл к начальнику на «разбор полётов».

- Вижу, что собака след работать может, - спокойно, даже как-то миролюбиво сказал старлей. – А ты должен больше доверять собаке. Что ж ты так?

- Да я думал, что он пойдёт по ВДН, - начал оправдываться я, но начальник не хотел слушать оправдания и сказал, что нужно больше работать, тогда всё получится.

И я стал не просто больше работать, а работать усиленно. Причём это доставляло мне удовольствие. Цезарю тоже. Мы с ним донимали весь личный состав заставы, так как для достижения успеха требовались помощники. Использовать одних и тех же людей нельзя, поэтому через Клыки Цезаря прошёл весь рядовой состав заставы – офицерам и сержантам не полагалось.

Вскоре произошла смена поколения. Вместо уволенных в запас «дедушек» прибыл молодняк. Мне нужно было выбрать двух вожатых. Побеседовав с молодыми солдатами, я остановился на двух крепких парнях родом из украинской глубинки – так было укомплектовано моё отделение.

Распределив собак между новыми вожатыми, я начал с ними заниматься, обучая простым вещам. Ребята до армии имели дело с собаками только на уровне «Та не гавкай! Замовкны падлюко!» и «Та шоб ты здохла, тварюко!» Если для одного мне удалось урвать пополнение из другой заставы неплохого перспективного молодого пса по кличке Лорд, то другому достался стареющий, бывший когда-то розыскным инструкторским кобелём по кличке Закат. Тот самый, который злой как чёрт. Вы когда-нибудь видели престарелого начальника, которого неожиданно понизили в должности, невзирая на былые заслуги?

Это и был Закат. Из комфортабельного первого вольера инструкторской собаки его перевели в позорную будку. Раньше он ходил на службу утром и вечером, теперь преимущественно только по ночам. Его больше не привлекают в тревожную группу, где он чувствовал себя самым главным и хозяином был у него инструктор, а теперь простой вожатый. Обидно!

Закат положив морду на передние лапы, изучающее смотрел на нового наставника и я прочёл по его глазам: «Тоже мне хозяин! Мы ещё посмотрим, кто из нас хозяин». И начал вить верёвки из своего подопечного. Это была такая хитрая бестия, что без труда обводил вокруг пальца, простите, вокруг лапы неопытного вожатого. Особенно хорошо получалось у него «косить» под больного. Однажды вожатый, его звали Саша, принёс на руках Заката с занятий, которые он проводил с ним за дувалом в районе стрельбища.

- Товарищ сержант, - печально заявляет Александр, - Закат заболел. Ему совсем плохо стало на занятиях.

Я заглянул в глаза старого мошенника, уютно умостившегося на руках доверчивого хозяина. Глаза умоляли меня: «Не выдавай, будь человеком».

- А ну-ка поставь его на землю, - приказал я.

Саша опустил пса. Актёрскому мастерству этой собаки мог позавидовать любой артист. В этот момент не было в мире собаки более больной, чем эта: и ножки трусятся, и ушки опущены, и глазки помутнели, и хвостик поджат. А дышит, дышит-то как тяжело. Ну не жилец!

- Не верю! – заговорил во мне Станиславский. – Веди его обратно.

- Так он же идти не может.

- Тогда тащи.

Актёр решил доиграть свою партию до конца. Он изобразил из себя жертву, которую тянут на убой. Весь вид его говорил: «Ладно, ладно, издевайтесь над старым, больным собаком. Отольются вам мои слёзы, когда помру. Вы ещё горько пожалеете». Как бы там ни было, через пять минут он был на месте.

- Заставь выполнить его несколько простых команд: «сидеть», «лежать», «стоять», - говорю я.

Вожатый прилагает усилия и пёс неохотно подчиняется, а взгляд его говорит: «Садисты!»

- Теперь дай команду «сидеть», а сам уходи на заставу, - командую я.

Саша посадил собаку, поправил ему разъезжающиеся лапы и пошёл в сторону заставы.

- Возле калитки позови его, - говорю я.

Остановившись в проёме металлической калитки, вожатый даёт команду «ко мне». Глупое животное выдало себя с головой. Он радостно подумал, что занятия, а вместе с ними и мучения его закончились, что теперь его ждёт сытый ужин и ставшая уютной будка, где после законного принятия пищи он может спокойно и сладко вздремнуть, благо до службы ещё несколько часов. Бег его был не по-старчески красив, быстр и лёгок как ветер. Неожиданное исцеление умирающей собаки произвело неизгладимое впечатление на вожатого.

- Ну, понял, какой из него больной? – спросил я, довольный своими целительскими способностями. - А теперь, Саша, веди его обратно и позанимайся ещё с полчаса. Пока что он тебя дрессирует, а не ты его.

Закат одарил меня ненавидящим взглядом, но оставил свою затею прикидываться больным.

Однако злобу на меня затаил. Однажды я показывал Александру технические приёмы дрессировки. Он плохо усваивал и я решил продемонстрировать непосредственно на Закате. И этот стервец, улучив момент ухватил меня за левую руку. Такого коварства я от него не ожидал, даже сел на пятую точку. А он цепко держал своими клыками мою руку и нагло смотрел мне в глаза, которые, казалось, злорадно говорили: «Ну, что, каково тебе теперь? Нравится? А помнишь…» Но терпеть эту наглость долго я не собирался и с такой силой крутанул его ухо свободной рукой, что взвизгнув, он неохотно меня отпустил. Растерявшийся, побледневший вожатый словно окаменел. Зная, что если страх закрадётся в душу дрессировщика, то нужно менять профессию, я спокойно, не обращая внимания на прокушенную руку, произнёс:

- Вот видишь, наконец-то он признал тебя за хозяина. Не хочет, что бы им командовали другие. Поэтому занимайся сам и закрепи у него в голове понятие, что ты хозяин, что теперь дрессировать будешь ты его, а не он тебя.

Рука болела, нужно было обработать ранки. Приказав продолжать занятие самостоятельно, я ушёл на питомник, где хранилась аптечка. Оказалось, что эту сцену наблюдали другие солдаты, которые были сильно удивлены моему хладнокровию. Они же не могли знать, что в школе ИСС при отработке задержания нам приходилось пропускать через себя по семьдесят собак, причём по нескольку раз кряду. Далеко не всегда дрескостюм спасает от клыков овчарок. Каждый из курсантов имел отметину или на голове, или на ягодицах, иногда в нескольких местах. А чего стоил Стёпин Верный (Степан теперь мой сосед – инструктор второй заставы под названием Хошов), который при посадке в машину, мог за пять секунд покусать семь курсантов. Поневоле привыкаешь к таким вещам; со временем они кажутся чем-то обыденным, хотя и малоприятным.

После этого случая Закат стал меньше вить верёвки из своего вожатого, а на меня уже не смотрел как на врага народа. Видимо, получил удовлетворение. Но Цезаря он ненавидел до последнего. Смириться с тем, что какой-то сопляк занял его законное место, было выше его собачьих сил.

Комментарии к картинкам:

1.Мой предшественник, которого я сменил.

2.Самая спокойная лошадь в мире, оправдывающая в некоторой степени свою кличку Дуб и я рядом. Первая конная проверка КСП.

3. Река Меана - самое вероятное движение нарушителя. Некогда по руслу реки проходил древний караванный путь из Персии.