Новая элита консерватизма

Эти люди - не только жрецы табу , но и охранители морали , негласные законы следуют за запрещением и предают общине тот самый необходимый культурный благодаря ремидам . Новое очертание культуры как показатель , что это уже не войско, не стадо дикарей, а общество, где есть не только командиры, но и отцы семейств. Новое "сборище" готовое развиваться и втягивать в себя новые племена и народы совершенно без принуждения, а вполне добровольно. Тогда впереди шагает не отряд карателей, а ремиды. Навыки , "культурные " навыки народа, народа - победителя, народа или самого великого народа в союзе равных. Те ремиды, что установят таким образом мораль господ и повелителей , становятся главными ремидами или ремидами империи, новые родоплеменные авторитеты обучаются и перенимают у центра общие правила имперского общежития. Новые родоплеменные ремиды поддерживают таким образом прядок (наследования ) внутри рода. На местах и по новым законами они руководствуются принципами империи. Им это выгодно и народ не ропщет, потому что они свои. Родоплеменные старики бессильны что -либо противопоставить этим принципам . Племенной авторитет, подкрепленный былинами о старине их падает, они постепенно вымирают. Эти старики, как олицетворение бессилия старого порядка перед новым, малой группы перед союзом народов . А все зерефы признают только силу или ее олицетворение - величие.

Но если имперский гнет , который распространяется на всех второсортных граждан особенно чувствительно, вызывает открытое недовольство , спонтанные вожди отодвигают коллаборационистов и возглавляют бунт по обычаю - по старым дедовским правилам. И это не табу и не мораль. Табу и мораль "повинуются" восстанию . Они будут всегда и именно такого свойства, что и повиновение, каждая мораль соответствует моменту. Если восставшие зерефы восстали, это означает, что мораль будет самого примитивного свойства, почти табу, ибо даже в самом диком собрании есть старый невидимый и первобытный порядок и его мораль. Во всяком случае те инстинкты, подкрепленные и прикрытые высокими словам о равенстве и свободе должны быть удовлетворены даже в стае. Но в зерефном собрании порядок поддерживают вооруженные или физически сильные люди в точь -точь как у охотников. Они могут обеспечить удовлетворение собственных нужды, а также нужд только членов своей шайки охотникв. Дворянские роды , когда то рожденные историей есть продолжение одного и того же принципа, как союз рыцаря и оруженосца, господина и его раба. Зерефы , удовлетворяющие только свои инстинкты, обречены остаться в состоянии подобной пары - "друзей", охотников или завоевателей. Количество членов общины заставляет прибегнуть к новым правилам. Дабы обеспечить проживание другим , они должны создать некий порядок вне зоны прямого принуждения. И только поэтому они становятся ремидами - новыми авторитетами . Ибо любая мораль необходима для поддержания порядка или урегулирования конфликтов без насилия, когда нет стражников, а есть общественное мнение. И это общественное мнение подобно дамоклову мечу всегда весит над головой и совестью "обвиняемого" коллективом. Порой мораль имеет настолько огромную силу, что даже отсутствие аппарата принуждения делает целые племена инертными без хозяина. Каждый член общины ощущает присутствие свидетелей, даже если никого нет рядом. В области культурных навыков это проявляется внезапно проснувшейся совестью. Когда свидетелей нет, значит и наказание невозможно, но человек сам, добровольно отступает от страсти. И конечно наиболее инертны в соблюдении неписанных законов приверженцы древней традиции. Сама эта инертность остается в навыках поведения , даже если падают все условности ее соблюдения. Даже когда рушатся империи, локальные ее участки и города охватывает хаос мораль еще поддерживает традиционных людей от окончательного и неизбежного одичания. Общины и группы остаются верны и табу, и морали, и, казалось бы ,бессильные вымершие старики вновь обретают власть над сиротливой толпой, и насильники или самые отмороженные отщепенцы и извращенцы таятся пока за углами.

Из этого факта вытекает непреложное правило, что мораль должна существать, она должна быть и она всегда есть, но какого качества - это касается самой общины. Во всяком случае после форс мажора в виде бунта ли, завоевания, распада империи и нарушения старого порядка, все восставшие и необузданные рано - поздно успокаиваются и добровольно подчиняются диктату группы. И тогда даже физически слабые старики имеют власть над природными силачами. Толпы зерефов подчиняются новым старым негласным законам подобно детям .

Если же грабеж от падения режима и нарушения порядка имеет долгое продолжение в том или ином виде, даже в виде коррупции, это означает только одно, что это общество еще не имеет четкие ориентиры. Грабежи могут быть интересны только грабителям, или временщикам, потому что они не отвечают за ограбленную территорию, за людей ,что там живут. Зерефы ни за что не отвечают, они движимы только инстинктами, они удовлетворяют свои инстинкты в форме грабежа, потому что такой способ самый удобный, легкий. Зереф не несет ответственности, за чужих, не своих. Внутри себя он чужих не видит и не любит, но наблюдает. Люди традиции, лишенные моральной нагрузки , становятся самыми свободными вне условной родни. Потому думают только о себе, о родне, о своих близких, о членах шайки. Человек , лишенный нагрузки, для общины и страшен, но и самый удобен. Он не знает кому подчиняться, но и не хочет подчинять всех, потому что за этих покорных надо будет нести отвественность. Родоплеменное общество оттого всегда свободно от ответственности при миграции и рассеянии. При нарушении имперского порядка грабеж может происходить повсеместно и везде даже при наличии различных видов формальной морали. Хотя на этой стадии любая мораль будет самого наихудшего качества, каждый будет отвественен не перед свой совестью, а только перед возмездием за нарушения крайнего свойства - убийства, изнасилования, массового грабежа. Конечно правило устанавливают сами грабители или зерефы, самые крупные из них, потому что находясь в предводителях, они копируют ремидов или создают порядок , напоминающий моральный. Конечно при бесконечно грабеже это общество должно оправдаться за такое странное

поведение. И конечно оправдать коллективную безотвественность берутся новые ремиды или зерефо -ремиды. Это как правило слабые консерваторы, потому что их статус слишком неустойчив и шаток, они сами были бы не прочь запустить руку в общественные закрома. Но так как их наняли для поддержания новой культуры, они вынуждены изображать удобную для всех псевдосоциальной морали.

Интеллигенция в первом поколении всегда обслуживала нужды собственно господ.

Поэтому молодые ремиды в собственно обслуживании и создают собственно застойные явления , быстро окостеневают, создают собственные кланы по интересам. Их детки не всегда слушаются отцов, если коненчо те слишком поотстали, а угадать, что это отпрыски первой интеллигенции весьма просто - те всегда ударяются в шовинизм , этот шовинизм есть всего лишь продолжение инерции служения, такое же служение, просто более культурное и тонкое.

Когда традиционные толпы, лишенные собственной морали проникают в цитадель этих ремидов - служителей империи, ремиды других этнических групп находятся в поисках нового центра силы, они выбирают другие империи победителей. Все то взаимное отчуждение в массе своей напоминающее хаотичнеские движение и манипуляции на самом деле есть период выбора нового господина, нового хозяина. Ремиды, поддерживавшие старый порядок, поддерживаю своего вождя. Ремиды другого племени поддерживают вождя соседей, третьи ремиды не поддерживают ни тех ни этих, называя первых , к примеру , националистами, а вторых коммунистами, то есть лишая конкурирующие групп способности широко мыслить, а следовательно извлекать от служения новой идее необходимые прибыли. В новом обществе должна появится новая же мораль, но все группы делают для нового строя собственные вклады. Между старым миром дикости и новым миром цивилизации зависают настоящие интеллигенты или люди настоящей совести, именно они являются соавторами государственной инерции, которая все еще существует . Именно они дали национальной элите навыки общежития , а не бдения охотников в культуре первого рода - племени.

А местные молодые "демократы" как раз больше озаботились собственным благополучием под маской общечеловеческих прав, потому что они не могли быстро переехать из пригорода в самый центр или пострадали от старого режима. Ремиды проигравшей культуры и идеологии делали ставку на плебеев , когда детки служащих развились как личности. На самом деле они развились в мещан и в борьбе под безжалостным рыночным солнцем проиграли толпам "дикарей", то есть тех же самых плебеев, только в несравненно большем количестве. Горделивая поросль городского мещанства сделала ставку на рыночные принципы , но и толпы новоприбывших остались довольными новыми доселе невиданными заморским товарами.

Права человеков на самом деле тут прекрасно осуществляются, но ... Те, кто получил товары в виде заменителя новой морали, поддерживают своими "правами" существующий грабеж, а те кто хотел бы иметь права , как на самом деле свободно на Западе представляют рыночный мир в идеале. То есть тем, где не будет места толпам , штурмующим гипермаркеты с единственной целью насыщения желудков. Если короче, то высокомерные зрители прекрасно понимают, что в золотистые фантики завернуты вредные продукты и это на самом деле никакие не права, а первичная стадия развития потребностей. Вместе с тем, чтобы править некультурным обществом с позиции городского мещанства или демократов, достаточно его просто кормить и выдавать диковинные товары ,чтобы те конкурировали в зависти. (Все традиционные народа крайне завистливы, если у кого то нет чего то, то лишенный этого чего то завидует и это слишком просто сказано)

Из вышеизложенного следует, что добраться до стадии культурного мещанства (или демократов) очень непросто и это понимают доморощенные демократы .Поэтому он и выбрали этот свободный мир в идеале, потому что со временем пришло наконец прозрение, что традиционны народы руководствуются другими правилами. Они необучаемы. Они не такие как они - детки второго и третьего поколения городского мещанства и городской культуры Те, кто думает, что людьми становятся собственно через желудки , сильно ошибаются. Но и те, кто употребляет пищевые суррогаты , такими проблемам не заморачиваются. С виду такой порядок напоминает традиционную диктатуру, это да. Но тут еще нет морали, определяющей инерцию. Значит здесь нет и ремидов -настоящих авторитетов. Поэтому толпы зерефов и демократов употребляют старые фигуры, которые употреблются по множеству раз, как показатели совести, честности, героизма. Режим с такими людьм употребляет разных героев, от разных эпох, делегированных для тщеславия и удовольствия освобожденного населения, а точнее по инерции.

Зерефы в каком бы виде он не просочились в цитадели цивилизации должны дать , а точнее скорее родить и воспитать новых граждан в отличном от отцовской культуры стиле. От первого стационарного поколения конечно появляются по порядку только мещане и тут существует опасность,что во втором поколении они выберут другую отличную от культуры отцов культуру. Им будет свойственен то же самый радикализм и клановость , что помогла отцам "освободиться " от колонии . Ведь отцы в традиционных семьях никогда не отдают власть и это сила первобытной инерции. Но эта же самая сила наследуется в другом максимализме - отобрать себе свободу, а не жить в первобытной воле. Поэтому второе поколение не обязано быть патриотичным, они скорее союзники мещан из других этнических групп. Возникает вероятность союза "идеалистов" и крайних потребителей. Ведь кроме потребления эта свобода ничему не научила никого и не могла научить. Потому что без ремидов - носителей совести или рефлексии никакое обещество существовать не может. Если зерефные толпы получили свободу, то они только избавились от отвественности. При росте культуры и цивилизации эта отвественость дожна расти, а не падать. Вместе с тем союз деток зерефов и радикального мещанства от стационарных этнических групп освобождает от ответственности и на перспективу. Если восстания зерефов возглавит городское мещанство или группа космополитов, то возникает опасность, что национальных ремидов больше не будет никогда. Ибо общечеловеческие ценности съедят рафинированных потребителей, точно также если завоеватели накормили бы толпу их предков и лишили племенной элиты. Народ без национальных ремидов, без элиты - это просто стадо.. А национальные ремиды или же консерваторы должны унаследовать рефлексию ремидов старой империи. В этом им помогут консервативные революционеры

Если рыночные свободы приходят в общества , находящиеся на первой стадии человеческой институализации - родоплеменного закона, то огромные массы освобождаются от традиционной морали, с уточнением - в том месте, где нет свидетелей . А если нет субъектов давления, то сами объекты превращаются в субъекты, но субъекты произвола, в рыночных условиях