Любовь Орлова

Хочу предложить уважаемой публике очерк очень уважаемого мной человека, который много лет, точнее много десятков лет, пишет о кинематографе. Может быть, что-то из того, что он пишет, уже известно вам, но, в отличие от многих, он пишет о том, что слышал и видел лично. И многие поколения журналистов переписывали его статьи и очерки.
Может быть вам будет интересно почитать наконец первоисточник?

ЛЮБОВЬ К ЛЮБОВИ ОРЛОВОЙ

В декабре 1956 года столичный Театр имени Моссовета привез в Ленинград  новый спектакль «Лиззи Мак-Кей». В прославленной труппе Юрия Александровича Завадского Любовь Петровна играла в нескольких постановках, и все они в разное время показывались в нашем городе. Мэтр советской сцены пригласил первую звезду отечественного кино вскоре после окончания Великой Отечественной войны – она дебютировала у него в «Русском вопросе» Константина Симонова и играла Джесси, жену прогрессивного американского журналиста Гарри Смита. В пьесе Горького «Сомов и другие» была Лидией, однако видеть Орлову в этой роли не довелось. Зато посчастливилось побывать на «Норе», на «Странной миссис Сэвидж» и на «Милом лжеце». Всегда были аншлаги, горы цветов, а когда актеры выходили «на поклоны», толпы поклонников и поклонниц, преодолевая запреты билетеров, сбегались к рампе, чтобы поближе лицезреть нестареющую любимицу. И всякий раз зал взрывался от восторга, когда в «Милом лжеце»  Орлова – Патрик Кэмпбелл произносила долгожданную фразу: «Мне тридцать девять лет, и ни на один день больше!»

Разумеется, не посмотреть премьеру я не мог, и на другой день после спектакля –  молодой начинающий репортер ленинградской газеты «Смена» - решился взять интервью у Любови Петровны. Позвонил в гостиницу «Астория», где она постоянно останавливалась, и попросил аудиенции. Волновался нещадно, но голос на другом конце провода – голос неподражаемый, так хорошо знакомый по фильмам – вдруг снял напряжение: Орлова… закашлялась, как все мы, смертные, сразу же извинилась и дала согласие на встречу. Она приняла меня в своем «люксе».

- Я сыграла Лиззи уже восемьдесят пять раз, но в каждый спектакль стараюсь внести что-то новое и свежее. Всегда выхожу на сцену словно впервые: иначе и нельзя играть – артист обязан постоянно волноваться. А вот песенку, с которой начинается второе действие и которую Лиззи поет, убирая комнату, я подготовила специально для ленинградских зрителей. Но уже за кулисами, после спектакля, я всегда чувствую себя, как выжатый лимон…

Любовь Петровна сказала мне, что пьесу «Лиззи Мак-Кей» ей прислал сам автор, французский писатель и драматург Жан-Поль Сартр, а перевела для нее Эльза Триоле.

Слушая свою великую собеседницу и видя ее, так сказать, лицом к лицу, я не увидел в ней ни малейших примет возраста 54-летней женщины, ни следов той страшной автомобильной катастрофы, в которую она попала вместе с Н.К.Черкасовым на съемках «Весны» в Чехословакии.

Орлова оставалась Орловой – во всеоружии неувядающей женственности и врожденной простоты в общении, свойственной истинно интеллигентным людям.

В сороковые и пятидесятые годы – теперь уже прошлого века – Любовь Петровна довольно часто приезжала Ленинград с концертами. Залы, как и всегда, были переполнены, и это при том, что программа оставалась неизменной, и, видевшие и слышавшие ее ни один раз, знали, что будет петь Орлова. В первом отделении – из «Детского альбома» Мусоргского, во втором – песни из фильмов. И аккомпаниатор у нее был постоянный – пианист Лев Николаевич Миронов.

Летом 1950 года концерт Орловой был объявлен в Центральном парке культуры и отдыха имени С.М.Кирова, на Масляном лугу перед Елагиным дворцом. Помню, собралась многотысячная толпа. На открытой эстраде одни артисты сменяли других – своего рода гарнир к главному блюду. Время близилось к ночи, примадонны все не было, но публика не расходилась. Терпение иссякало, слышались крики: «Давай Орлову!». Наконец, Любовь Петровна приехала – уставшая, измотанная только что закончившимися на «Ленфильме»  вечерними съемками в фильме «Мусоргский»: в нем она играла Юлию Платонову, первую исполнительницу партии Марины Мнишек в опере «Борис Годунов». Орлова спела две или три песенки, и народ сразу же стал расходиться, озадаченный тем, как будет добираться до дома: было далеко за полночь. Я со своим другом шел пешком из этой дали в центр города, до своей Пушкинской улицы…

Недаром говорят, что искусство требует жертв.

Вадим Брусянин