СССР. Ферганская трагедия. История без урока?

4 июня исполнится двадцать три года со дня трагических «ферганских событий». Тогда, в июне 1989 года, в Ферганской области Узбекской ССР произошли массовые столкновения и погромы, в ходе которых жестоким нападениям подверглись месхетинские турки. Центральные (тогда еще московские) власти организованно вывезли тысячи пострадавших в другие регионы Советского Союза, а в течение последующего года Узбекистан покинули почти все этнические турки – более 90 тысяч человек. Сегодня об этих погромах почти никто, кроме самих турок-месхетинцев, не вспоминает. «Фергана.Ру» решила восполнить этот пробел.

Вспоминает о событиях и дает свою попытку их анализа историк и этнолог Александр Осипов, хорошо знакомый с «турко-месхетинской» проблематикой. А желающих погрузиться в хронологию и детали событий 1989 года мы отсылаем к авторитетной работе А.Осипова «Ферганские события: Конструирование этнического конфликта».


Почему для нас важны Ферганские события, то есть, беспорядки в Ферганской области, случившиеся в начале июня 1989 года? Наиболее известными и трагичными эпизодами были нападения на месхетинских турок, из-за чего события в Фергане упорно причисляют к межнациональным конфликтам. Конечно, важно не забывать тех, кто погиб во время беспорядков, и просто по-человечески выразить сочувствие их близким и всем тем, кто тогда пострадал. Но, кроме того, Ферганские события интересны для анализа: оставляя много вопросов, они, тем не менее, отражают многие особенности советской системы управления и советского общества в целом.

Разумно в первую очередь исходить из того, что участниками событий были не «нации», «этносы», спецслужбы, «мафии» и «экстремисты» с «партократами», а конкретные живые люди со своими слабостями, предрассудками и что наиболее существенно – стремлением задним числом оправдать и приукрасить собственные поступки. Если смотреть из этой перспективы, то очень многое встает на свои места.

Столкновения в Ферганской области во многом остаются загадкой: не только неизвестны многие детали – до конца не понятен смысл происшедшего. Неясно, почему начались выступления, почему они стали столь массовыми и ожесточенными, и кто руководил (если руководил) погромщиками.


Крайне ограничен круг доступных источников. Основным остаются средства массовой информации того времени, заполненные в основном рассуждениями при минимуме фактов. На этом фоне приятно выделяются только репортажи Макса Лурье в «Ферганской правде». Непосредственные участники столкновений – атакующая сторона и жертвы – во время событий ничего дельного не высказали. Подготовленных независимых наблюдателей в Фергане почти не было. Рассказы и объяснения людей причастных появились после событий и заставляют вспомнить старую поговорку «врет как очевидец». Официальные заявления и комментарии требуют очень осторожного отношения, а доступ же к следственным и судебным материалам до сих пор представляет некоторую проблему.

Недостаток информации восполняется обилием версий, по большей части - фантасмагорических. Объяснения делятся на две основные категории - конспирологические, отсылающие к заговору то ли властей, то ли анонимного подполья, и те, которые основаны на идее «межэтнического конфликта», вызванного экономическими причинами или разгулом национализма. Незадача в том, что все эти версии плохо сочетаются с фактами и не выдерживают критики, о чем мне уже приходилось писать.

Во многих местах бывшего СССР жилось беднее, чем в среднем по стране, и Фергана была не в самом худшем положении. Националистическая пропаганда в 1989 г. велась во многих местах, но только редко где происходили погромы. Турки были малочисленной, территориально рассеянной и ничем особо не выделявшейся группой. Версии заговора притягиваются за уши: неизвестная анонимная сила появилась ниоткуда, непонятно зачем устроила беспорядки и исчезла в никуда, никак больше себя не проявив и не оставив никаких следов. Действия властей вполне объясняются бюрократической логикой; во время беспорядков в Фергане возникли несколько центров власти и принятия решений, причем ни один не хотел делиться полномочиями, но при этом старался уклониться от лишней ответственности и не стать «крайним».

По мнению известного журналиста Макса Лурье, «все началось с драки между узбеками и турками-месхетинцами, в которой погиб молодой узбек. Никто тогда не мог предположить, во что это выльется». На месте турок-месхетинцев, считает М.Лурье, «мог быть кто угодно, потому что нападавшим было нужно просто продемонстрировать свою силу. Турки были идеальными "мальчиками для битья" - за ними не стояла держава, как за русскими, и на их месте мог оказаться любой другой народ, не имеющий [в Узбекистане] прочных корней».

Того, что известно, достаточно, чтобы не относиться к Ферганским событиям как к необъяснимой аномалии и не придумывать лишние сущности. Бунты, бессмысленные и беспощадные - не самая большая редкость в мире, и есть немало примеров того, как незначительный инцидент провоцирует мощный и стихийный выброс коллективной агрессии. Например, лишенные, на первый взгляд, разумной цели массовые выступления, в том числе погромы и столкновения, не раз и не два случались в советское время (см. Козлов В.А. Массовые беспорядки в СССР при Хрущеве и Брежневе. Новосибирск: Сибирский хронограф, 1999 г.). Немало параллелей можно провести между Ферганскими событиями и, например, волнениями на расовой почве в США.

Но почему именно Фергана? Почему тысячи человек, которые вчера еще без соизволения начальства боялись выступить на колхозном собрании, кинулись на митинг и на погром? Ответы – увы, в области догадок. Правдоподобно предположение, что первопричиной беспорядков, точнее, атмосферы, сделавшей беспорядки возможными, было «хлопковое дело». Сначала – гнетущее впечатление от «борьбы с коррупцией» и массовых репрессий.

Затем – шок от резкого изменения политики Москвы и борьбы вокруг «дела Гдляна-Иванова». Недоумение от нового руководства Узбекской ССР, временами показывавшего слабость и растерянность. А во время I Съезда депутатов СССР привычная картина мира вообще пошатнулась и стала рассыпаться. У людей чесались руки, и им хотелось высказаться, но они не знали как. Инцидент местного значения стал клапаном, через который наружу рванулся скопившийся пар. Наличие организаторов и закулисных манипуляторов вызывает большие сомнения, но провокация вполне могла иметь место. Возможно, ее целью было сорвать учреждение отделения «Бирлика» в Ферганской области. Превратить митинг в беспорядки и увести часть толпы бить турок было несложно. Достаточно десятка, как сейчас принято выражаться, «гопников», сидящих на крючке у «органов», особенно тогда, когда область будоражили слухи о драках с турками в Кувасае.


 

Последствия событий ясны и вопросов почти не вызывают. Главными пострадавшими оказались месхетинские турки. Большинство вскоре покинуло Узбекистан: многих эвакуировали из Ферганской области в Россию, многие уехали сами. Небольшое число осталось, некоторые из уехавших потом вернулись, но до 70 тысяч разбросало по Азербайджану, России и Украине, а в последние годы также по Турции и США. Вообще турки-месхетинцы после выселения в 1944 г. из Южной Грузии живут дисперсно, теперь, по меньшей мере, - в девяти странах. О турках-месхетинцах узнал без преувеличения весь мир, но большой пользы им это не принесло. Уехавшие столкнулись с массой трудностей, а многие оказались в положении нежелательных мигрантов, прежде всего в России. Гонения на месхетинцев в Краснодарском крае – самый красноречивый и масштабный, но не единственный пример. Трудности вызваны не столько ксенофобией окружающих (это, скорее, сопутствующее обстоятельство), сколько межгосударственными границами, закрытостью местных обществ и различными бюрократическими барьерами и ловушками типа прописки и паспортной системы.


Многие месхетинские турки заявляли и заявляют о желании вернуться в Южную Грузию, а десятки семей даже сумели туда переселиться. Грузия, несмотря на все заявления и обещания ее правительства (вплоть до закона о репатриации 2007 г.), сейчас для подавляющего большинства месхетинцев еще более далека, чем в 1989 году. Дело не в том, что в грузинском руководстве собрались злонамеренные ксенофобы – действуют факторы системного характера, и буквально все в Грузии препятствует переселению. Это отсутствие чьей бы то ни было заинтересованности в возвращении месхетинцев, закрытость грузинского общества, нестабильная политическая система, слабая экономика, живущее полунатуральным хозяйством и теряющее жителей село, и прочее и прочее.

Ферганские события стали очередным ударом по репутации советского руководства и по ожиданиям, что оно сможет сохранить единство страны. Для Узбекистана события прошли, в общем, безболезненно, больших последствий не имели и вскоре оказались прочно забыты. Самые разные персонажи в разных частях СССР – от московского руководства до грузинских «неформалов» – некоторое время пытались использовать Фергану в своей пропаганде, но вяло и без большого успеха.

Ферганские события – неплохая иллюстрация некоторых черт советского и недалеко от него ушедшего постсоветского общества.

Первое, что следует отметить, – это неизменное пренебрежительное и потребительское отношение государства к людям. Конкретные солдаты, офицеры, следователи, партийные работники во время событий вроде бы делали все, что могли, но общая логика действий государственной машины была очень далека от того, чтобы защищать людей и думать об их правах. Приоритеты – прикрыть начальство, подавить беспорядки и убрать куда-нибудь с глаз проблемную группу.

Второе – это удивительная каша в головах. Основная объяснительная модель - теория заговора. Окружающий мир рассматривается в двоичной системе «мы – они»: «титульная» нация против диаспор, коренное население против пришлых, честные труженики против мешающих жить паразитов. Неудивительно, многие отнеслись к изгнанию турок равнодушно или со злорадством. Отсюда - полное отторжение идеи равноправия и требования равной защиты для всех. Советские люди готовы пожалеть сирых, убогих, участников войны и пострадавших от Сталина, но не самостоятельных людей, способных принимать решения и самим зарабатывать на жизнь. А обвинять в таких случаях жертву в том, что с ней случилось – это почти норма поведения.
Еще Фергана дает повод подумать об ответственности. Не в том смысле, на кого надо заводить дела, а в смысле реального вклада в происходящее. Даже среди тех, кто был на улице, погромщики составляли незначительное меньшинство. Гораздо больше было зевак или желающих послушать выступления на митинге. Только со стороны это выглядело как поддержка погрома, и для самих погромщиков тоже. Большинство – это, как правило, нормальные люди, которые не одобряют убийства и грабежи. Только почему-то когда эти нормальные людей высказываются публично, то обычно осуждение насилия и сочувствие к жертвам идут в лучшем случае скороговоркой и десятым-двадцатым пунктом. А на первые места выходит требование освободить несправедливо задержанных «наших ребят», рассуждения о «руке Москвы», жалобы на тяжелое положение республики или региона и т.п.


Геноцид и этнические чистки - это не следствия массовой ксенофобии и происходят не потому, что появляется слишком много садистов и убийц. Они становятся возможны тогда, когда простые люди любят родину, хотят всегда быть со своим народом, делают то, что и все, и не интересуются лишним.