Приватизация 2.0. Пляски с бубном

Одним из исключительно важных признаков того, что с победой Путина на выборах и посадкой Медведева в премьерское кресло российская номенклатура так и не сумела прийти к соглашению, является свистопляска вокруг программы приватизации.

Несмотря на то, что еще в президентскую бытность Медведев утвердил план приватизации в августе 2011, а в ноябре 11 он был принят правительством в качестве руководящего документа, президент Путин немедленно внес коррективы, запретив к продаже ряд предприятий, которые теперь отнесены к стратегическим.

7 июня правительство будет рассматривать план приватизации с коррективами - вероятно, дата выбрана неслучайно - 7 июня заканчивается саммит ШОС, и всё руководство в полном составе закончит разъезды и будет в России. До этого момента будут идти подковерные согласования.

Несмотря на то, что нынешний первый вице-премьер Шувалов сообщил, что план приватизации сверстан с учетом его ускоренной реализации - буквально в течение нескольких месяцев, противостоящая группировка упирает на то, что при падающем рынке казна получит значительно меньше, чем могла бы. Скажем, сейчас акция "Роснефти" стоит около 200 рублей, но по мнению Сечина, справедливая цена акции - 325 рублей.

Эксперты чуть корректируют эту цифру до 300, но соглашаются, что сейчас продажа невыгодна.

Однако как раз именно падающий рынок крайне выгоден либеральной группировке, которая хочет купить по дешёвке исключительно выгодные активы. Идеолог этой группировки Юргенс с сожалением в голосе говорит о том, что "...С одной стороны, цель приватизации — наполнение казны, но с другой — улучшение управления, эффективности госкомпаний. Сейчас, когда падают рынки, победила логика тех, кто доложил с более существенной справкой, что казна может потерять от продажи госпакетов, что собственник может оказаться сомнительным. Это фискальная логика..."

В общем, пока консенсуса нет, победителей - тоже. Ситуация плоха тем, что она во многом напоминает двоевластие - совершенно точно наблюдаются два относительно равных по возможностям центра принятия решений. Для какой-нибудь Европы это, возможно, вполне тривиальная ситуация - но не для России. У нас двоевластие всегда заканчивалось периодом потрясений.