Один дома: как в России сажают под домашний арест

Фото: Александр Кряжев/Коммерсантъ Текст: Алексей Сочнев, Даниил Коломийчук

Суд арестовал задержанного по делу о беспорядках на "Марше миллионов" безработного Андрея Барабанова. Незадолго до этого арест до 6 июля был санкционирован в отношении еще одного фигуранта дела, бизнесмена Максима Лузянина. Александра Духанина, задержанная в рамках дела первой, помещена под домашний арест. PublicPost выяснил, что влияет на вынесение меры пресечения судом, а также, что именно из себя представляет домашний арест и какие ограничения он предполагает.

Дмитрий Аграновский, адвокат:

Эта мера пресечения применяется крайне редко, я даже не припомню случаев, когда это было. Поэтому, я думаю, практика будет формироваться на ходу. В принципе, это изоляция человека в собственной квартире. Ему запрещается пользоваться средствами связи: интернетом, телефоном, выходить из квартиры без разрешения. Человек должен сидеть дома и ни с кем не общаться. Но проследить, что он делает под таким арестом достаточно сложно. На практике как это осуществляется, никто не знает. А если арестованный проживает с родителями, а на них такое ограничение не накладывается, то никто не знает, как тут применять закон. Родители-то тут ни при чем. Теоретически можно поставить телефон на контроль, выставить конвой у квартиры, установить веб-камеру на лестничной клетке и т.д. Современные средства техники все это позволяют сделать.

Если человек нарушил условия домашнего ареста, то менять или не менять ему меру пресечения решает следователь и суд. Если следователь посчитает, что нарушение достаточно серьезное и может повлиять на ход следствия, то следователь может выйти в суд с ходатайством о смене меры пресечения. Это мы рассуждаем вообще, а применительно к Александре Духаниной — ей изменять меры пресечения не будут. Домашний арест ей дали как компромиссный вариант. Сажать ее — это слишком большой скандал и негатив, а отпускать… По моему мнению, наше государство не умеет отпускать никого, кроме чиновников или крупных предпринимателей.

Никто за Духаниной следить не будет, я уверен. Все заинтересованные лица могли посмотреть, как именно она кидала камень и как ее после этого тащили бесцеремонно, я сам тоже видел. А потом дали статью по массовым беспорядкам. Вообще трудно найти массовые беспорядки там, где их нет. В 2005 году это было сделать проще, когда нацболов судили. А сейчас все везде снимается и выкладывается в сеть, все могут посмотреть. Все же видели, что 6 мая происходило и что происходит в развитых странах, когда там всё громят и всё крушат. А наши люди просто ангелы по натуре. Я не шучу. Сколько у нас было "беспорядков", даже в 1993 году ничего не громили и не крушили, говорили: "Не трогайте магазины, ларьки и т.д. Всё это народная собственность".

Наше государство и правоохранительная система имеет только внешний лоск европейскости, а на самом деле она жестокая, у нас принято сажать и еще раз сажать. Почему, например, не применяется тот же денежный залог? У нас кроме заключения под стражу другой меры пресечения не применяется. А ведь есть масса мер пресечения: личное поручительство, домашний арест, залог, для военных — наблюдение командира части.

Павел Чиков, председатель Межрегиональной ассоциации правозащитных организаций "Агора":

Эта мера пресечения применяется не часто, особенно по тяжким делам, таким как события 6 мая, где было возбуждено дело по статье 112 по всем трем частям. По части первой 112 статьи грозит до 10 лет лишения свободы, у дела большой общественный резонанс. Тут довольно необычная ситуация, что следователь сам ходатайствовал о домашнем аресте для Александры Духаниной. С учетом того, что она свою вину не признает и показаний не дает, а также, потому что по двум другим арестованным по этому уголовному делу следователь ходатайствовал о заключении под стражу. Видимо, сработал юный возраст Духаниной, то, что она девушка и нигде никогда не привлекалась.

А также нежелание раскачивать публичную ситуацию, увеличивать общественный резонанс, раздувать скандал вокруг этого. Домашний арест — это то же самое, что и заключение под стражу, тут только человек находится в полной или частичной изоляции от общества в жилом помещении, в котором он проживает. Максимум на два месяца, есть возможность продлевать арест. Тут встает вопрос — а что такое эта изоляция от общества? И тут нам УПК четко предусматривает, что это статья 107 часть 7. Суд с учетом данных о личности и фактических обстоятельств может запретить или ограничить, и дальше четыре пункта: выход за пределы жилого помещения; общение с определенными лицами; отправка-получение почтовых, телеграфных сообщений и использование телефонной сети и сети интернет. Насколько я знаю, суд запретил Духаниной общение со СМИ, использование сети интернет и телефона. Использование домашнего ареста, а не залога, в данном случае можно понять, потому что власти, видимо, не хотят, чтобы она говорила со СМИ.

Вопросы об исполнении мер пресечения — это вопрос к ФСИН. В практике "Агоры" не было случаев с такой мерой пресечения, как домашний арест. У нас был залог пару раз и всё.

Поручительства тоже не было. Отмечу, что попытки залога и поручительства, и ходатайства о домашнем аресте были, но никогда суд и следователь на это не шли. Если Духанина нарушит условия ареста, то будет, безусловно, смена меры пресечения.

То, что Духаниной дали домашний арест не является никаким смягчением. Никакого смягчения нет, не было и не предвидится. Будет только ужесточение. Было важно понять, будет следователь просить для двух других арестованных такую же меру пресечения. Еще вчера это не было понятно, а сегодня уже всё известно. Все трое ведут себя по уголовному делу одинаково — не признают своей вины и не дают показаний. Всех троих опознали сотрудники полиции, дали на них показания. Очевидно, что разницы у них очевидной нет и ничем нельзя объяснить разницу отношений в выборе меры пресечения к Духаниной со стороны следствия. Кроме того, что я сказал ранее.  

Олег Яхонтов, врач-педиатр из Бугульмы, отсидевший два месяца под домашним арестом по обвинению в развращении малолетних:

Через два-три месяца содержания в изоляторе временного содержания меня вызвал начальник местного Следственного комитета, сказал, что хочет со мной побеседовать. Я остался с ним один на один в комнате, хотя и в наручниках, конвоиры вышли. Он начал меня убеждать, что я очень опасный преступник, что меня поддерживает некая группа, обладающая большими финансовыми возможностями, — отсюда и листовки в мою защиту, появляющиеся в городе, и внимание СМИ... "Учитывая, что было такое сильное давление на следствие, я принял решение отпустить вас домой под подписку о невыезде, — сказал он. — Можете даже выходить на работу — в городе некому работать". Через день был суд, он принял решение поместить меня под домашний арест.

Условия домашнего ареста мне никто не объяснил: имею ли я право вообще выходить за пределы квартиры, в магазин или мусор выбросить... Когда мне нужно было встречаться со следователем, он просто звонил моим адвокатам, они приезжали на своих личных машинах и отвозили в Следственный комитет. Хотя это неправильно. Пока я был под домашним арестом, свои машины предоставляло и МВД, для того чтобы я мог ездить в Казань на следственные действия.

В самом начале домашнего ареста один раз приезжала полиция. Сказали: "Мы вас будем проверять, чтобы вы были дома. Если не застанем — напишем рапорт". После этого они меня ни разу не проверяли, я работал только со следователем. А следователь сам знал, где я нахожусь.

Это, вообще, все было на честном слове. Нигде не были прописаны четкие параметры — как и чего я должен придерживаться. Я мог пользоваться телефоном и интернетом. Следователь хотел ограничить меня в этом, но мои адвокаты сказали: "Как это не имеет права? Он даже в изоляторе мог писать письма". В итоге судья на предложение следователя не пошел. Это я сам слышал. Остальные условия ареста не обсуждались.

1) Экс-начальник ГИБДД Приморья Александр Лысенко, избивший во Владивостоке стритрейсера Ярослава Горбенко.

2) Сотрудники управления уголовного розыска ГУВД Воронежской области Валерий Мочалов и Александр Новиков, избивавшие задержанных с целью получения признательных показаний.

3) Сотрудники полиции города Стерлитамака: Равиль Шамсутдинов, Андрей Пискунов и Ринат Казакбаев, которые в участке избили 15-летнего и двух 17-летних молодых людей.

4) Зампред правления кредитной структуры Александр Крюков, подозреваемый в причастности к делу о группировке "обналичников", незаконно отмывших за границей более 2 млрд рублей.

5) Сотрудник полиции из ОВД "Дальний" Ильшат Гарифуллин, обвиняемый в гибели в здании ОВД 52-летнего жителя Казани Сергея Назарова.

6) Предполагаемый убийца предпринимательницы Кристины Шутовой из города Тайшета Иркутской области, который подбросил ей гранату в подарочной жестяной коробке.

7) Автомобилист Ирина Добржанская из Брянска, которая сбила на пешеходном переходе женщину с ребенком. От полученных травм 3-летняя Соня Сивакова скончалась на месте, а ее мать, 29-летняя Анна, в тяжелом состоянии попала в больницу.

8) Тульский экс-губернатор Вячеслав Дудка, обвиняемый в получении взятки в 40 миллионов рублей.

9) Экс-начальник управления прокуратуры Московской области Дмитрий Урумов, обвиняемый в крышевании казино, который признался в 15 эпизодах получения взяток на общую сумму более 17 млн рублей.

10) Руководитель кооператива "Равенство — гарантия — стабильность" Александр Рыженко. Его кооператив признали финансовой пирамидой, от которой пострадало 4300 человек, а ущерб составил 633 миллиона рублей.

За 2011 год российские суды рассмотрели около 75 тысяч ходатайств об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. Из них 67 тысяч было удовлетворено. Из альтернативных мер пресечения чаще всего суды выбирали домашний арест — в 584 случаях. Под залог были отпущены 254 человека.