Аскетическое. Из преп. Макария Великого

Если же кто, не имея молитвы, принуждает себя к одной только молитве, чтобы иметь ему молитвенную благодать, но не принуждает себя к кротости, к смиренномудрию, к любви, к исполнению прочих заповедей Господних, и не заботится, не прилагает труда и усилия преуспеть в них; то, по мере его произволения и свободной воли, согласно с прошением его, дается ему иногда отчасти благодать молитвенная, в упокоении и веселии духа, но по нравам остается он таким же, каким был и прежде (Макарий Великий, беседа 19, 4).

Не слышишь ли, что говорит Павел? Если имею все дарования, аще предам тело мое, во еже сжещи е, аще языки ангельскими глаголю, любве же не имам, ничтоже есмь (1 Кор. 13, 1-3). Ибо дарования сии руководствуют только к совершенству; и достигшие оных, хотя и во свете, однако же еще младенцы. Многие из братии восходили на сию степень, и имели дарования исцелений, откровение и пророчество; но, поелику не пришли еще в совершенную любовь, в которой соуз совершенства (Кол. 3, 14), то восстала в них брань, и они, вознерадев, пали. Но кто достигает совершенной любви, тот делается уже узником и пленником благодати. А кто приближается постепенно к совершенной мере любви, но не дошел еще до того, чтоб стать узником любви, тот находится еще под страхом, ему угрожают брань и падение; и если не оградит он себя, то низлагает его сатана (беседа 26, 16).

…Видел я людей, имевших все дарования и соделавшихся причастниками Духа, и не достигнув совершенной любви, они падали. Некто, человек благородный, отрекшись от мира, продал имение свое, дал свободу рабам; и как благоразумный и смысленный прославился уже честною жизнью, и между тем, предавшись самомнению и надменности, впал, наконец в распутство и в тысячи зол.

Другой, во время гонения, предал тело свое, и быв исповедником, впоследствии, по наступлении мира, освобожден и был в уважении: у него повреждены были вежди от того, что его томили в сильном дыму. И он прославляемый, будучи позван на молитву, взяв хлеб, дал оный отроку своему; и ум его пришел в такое состояние, как будто бы никогда не слышал он Божия слова. Другой предал на мучение тело свое во время гонения, был повешен и строган, потом ввергнут в темницу. Ему по вере прислуживала одна инокиня, и сблизившись с нею, пока был в темнице, впал он в блуд. Смотри же, почему пали - и этот богатый, продавший имение свое, и этот, предавший тело свое на мучение?

А другой некто благоразумный подвижник, живя со мною в одном доме и молясь вместе со мною, так богат был благодатью, что, молясь подле меня, приходил в умиление; потому что кипела в нем благодать. Ему дано было дарование исцелений; и не только изгонял бесов, но и связанных по рукам и ногам, имевших жестокие болезни, исцелял возложением рук. Потом, вознерадев, прославляемый миром, и услаждаясь сам собою, возгордился он и впал в самую глубину греха. Смотри же и имеющий дар исцеления пал. Видишь ли, как падают непришедшие в меру любви? А кто достиг любви, связан и упоен ею, тот погружен и отведен пленником в иной мир, как бы не чувствуя собственной своей природы (беседа 27, 14-16).
========================================================================================

Вот сколько у нас священников или архиереев, прославляемые миром и услаждающиеся самими собой, падают без конца подобным же образом?
Интересно, что при всей внешней аскетической склонности российского православного быта, когда определенная аскеза даже насаждалась начальствующими административно и по-волюнтаристски, это нисколько не приносило добрых плодов. Сейчас, впрочем, произошло уже отторжение от былой внешне принудительной аскезы. И неспроста: христианин призван в этом плане спрашивать строго с самого себя, а к другим быть снисходительным. Кто хочет быть большим, будь для всех меньшим, послужи другим. Покажи личный пример самоограничения, но не принуждай к нему остальных. Тогда окружающие могут вдохновиться и по-своему заразиться этим примером. И с начальствующих (пастырей) всегда спрос больший, чем с подчиненных или рядовых христиан. Но на практике сейчас именно среди рядовых христиан можно увидеть добрый пример самоограничения гораздо чаще. А среди монашествующих, тем более епископата, такого почти не сыщешь.

Кроме того, упор делается на внешнее отправление богослужений, на внешнее послушание, внешнее трудничество. В монастырях зачастую насельники вынуждены все время работать физически, на молитву почти время не остается. Как признался мне однажды в стиле черного юмора один иеромонах в 1995 году, когда я три месяца жил в Высоцком монастыре в Серпухове, уединиться монаху удается только в туалете. Вот и происходило, и продолжает иметь место это самое падение, о котором пишет преп. Макарий. Ну или даже если не одномоментное явное падение, то медленное разложение. Поскольку самая главная христианская добродетель, без которой все остальное ничто, никогда не ставилась во главу угла, в основание всего прочего делания.

Ну и довольно традиционный пиетет перед священнослужителями среди преобладающего женского населения на российских приходах тоже немало способствует их падению. Далеко не каждый устоит перед постоянными похвалами в свой адрес, перед постоянной готовностью услужить батюшке/владыке и во всем потакать ему. Получается, низы с грехом пополам упражняются в смирении и послушании, а верхи всё больше утверждаются в своей значимости и непогрешимости. Но при существенной модернизации всей светской жизни XXI века, за которой церковная едва успевает хотя бы на внешнем уровне, неуклонно возрастает вероятность возникновения той известной ситуации, когда уже «верхи не могут, а низы не хотят»…