ПЕЧАТЬ "БРЕЖНЕВА"

ПЕЧАТЬ «БРЕЖНЕВА».
(Набросок)
Прежде, чем отправить меня на учебу в ВШ КГБ при Совете Министров CCCР особый отдел дивизии, в котором я служил, начал проверку моих родителей. Это обычное дело.
Во время этой проверки я получил письмо от матери. Она писала: сынок, в чем дело. Нас заставляют писать, кто мы, откуда, были ли у нас уголовники, сидел ли кто в тюрьме, где был батько, я во время войны. Дед Митька, баба Ева. Может, с тобой что-то там случилось и так далее.
Я пришел к начальнику особого отдела полковнику Кузнецову, показал ему письмо и попросил его согласия написать матери: проверка, мам, связана с тем, потому что меня направляют учиться в Высшую школу КГБ.
- Ни в коем случае, - ответил полковник. – Напиши, что тебя направляют учиться в институт военных переводчиков.
Я так и сделал. С этого письма и началась «карьера» моего отца в поселке.
Поселок у нас обыкновенный. Ничем не примечательный. Основными, скажем так, достопримечательностями были: депо, где ремонтировали паровозы, бусугарня (пивная), клуб, сквер, школа, поссовет, прокуратура, милиция. И, как говорил Гоголь, дороги и дураки.
Получив письмо, мать успокоилась и показала батьке. Он прочитал его несколько раз и сказал матери.
- Ну, Вера, заживем мы с тобой теперь, как в раю.
- Так он же только поступает учиться, - ответила мать, - а поступит или не поступит, кто его знает. Когда поступит, тогда грошами станет помогать, а если нет – вернется и пойдет слесарем на каракубу.
- Эх, мать, - сказал батько, - при чем здесь гроши, ты никогда не ценила мои мозги. Да я такое придумал, что к нам в гости напрашиваться станут и прокурор, и начальник милиции, и председатель поссовета и… Пиво бочками таскать будут. Да я теперь самым главным человеком в поселке стану. Не веришь. На бутылку самогона спорю.
Спорить мать, конечно, не стала.
- Итак, мать. Мой почерк знают. Я же мастером в депо работаю. Дочки почерк тоже знают. Она в школе учиться, а вот твой почерк никто не знает. Садись и пиши письмо.
Под диктовку отца мать и написала, что я поступил в институт, где учится сам сын Брежнева, и что я лучший друг его.
- А сын у Брежнева есть? – спросила мать.
- Не знаю, - сказал батько, - но по всем правилам должен быть.
- А если нет? – не отставала мать.
- Да кто у нас знает: есть или нет. Директор школы, что ли. Так он из бусугарни не вылазит. Это государственная тайна: есть сын или нет у Брежнева. Да государственной тайной является, на каких подушках спит Брежнев. Ты пиши, что я буду говорить.
- А зачем такое письмо?
- Эх, - вздохнул батько, - не поняла, в чем дело. Ну, ладно поясню. Это письмо, которое ты напишешь, я скажу, что оно пришло из армии, сделаю печать. Поставлю и покажу всему поселковому начальству.
Отец был мастеровой. Сделал круглую печать, в середине которой отштамповал: «Брежнев», и посадил печать на письмо.
- Да тебя посадят за это, - заголосила мать.
- Да хто меня посадит. У нас в начальстве дурак на дураке сидит.
Отец Гоголя не читал, но простой русский ум и сам хлесткий. Ему только намекни, и он с намека ввернет такую правду, что ни одному иностранцу эта правда не придет в голову.
Действие письма, в котором, как бы я писал, что я лучший друг сына Брежнева и с печатью «Брежнев» отец вначале решил проверить на самом вредном соседе Шпендике.
За Шпендиком он послал Людмилу, мою сестру. и наказал ей сказать, чтобы Шпендик готовил хороший стол, побольше самогонки, так как к нему в гости придет не Апой, так называли отца в поселке, а Андрей Дмитриевич.
Разговор Шпендика оказался затяжным, но я приведу его вкратце.
- Это с какой стати Андрей Дмитриевич, а не Апой, и почему я должен готовить ему стол и самогонку, - взбеленился Шпендик. – Цаца нашелся. Пусть свою пьет.
- У нас сегодня большая радость, - сказала сестра, наученная словами батьки, - Андрей Дмитриевича должен каждый человек в поселке поздравить. Валерка стал лучшим другом сына Брежнева.
- Ваш Валерка. Да он первый хулиган в поселке был. Ножики, да детские пистолеты, переделанные под мелкокалиберные, в карманах таскал. Его мужики боялись.
Словом, обо мне Шпендик высказался по полной программы. Вплоть до того, как я ограбил палатку, но меня не посадили, так как батько дал на лапу начальнику милиции. А лапа она и есть лапа. Хоть в деревне, поселке. городе или в самих верхах
- Не верите, а у батька есть доказательства. Если Вы не хотите готовить стол и самогонку, то батько велел Вам передать, чтобы Вы сами пришли к нему. Приглашает в гости.
Такое предложение устроило Шпендика, и он с сестрой направился к нам.
Шпендик и впрямь был шпендик: мелковатого роста, заносит на слово. В поселке о нем так говорили: если взять пенек и поставить на него еще один пенек – будет Шпендик.
Батько встретил его дружественно.
- Сидай, сидай, дорогой товарищ. Щас мы с тобой самогонку будем пить за моего сына и его лучшего друга сына Брежнева.
- Да откуда твой сын стал лучшим другом сына Брежнева? До этого огого..
Батько объяснять не стал и показал письмо. Особый упор он сделал на печать.
- Бачишь, какой штемпель стоит в низу: Брежнев. А в письме что написано.
Проверка прошла удачно. Шпендик даже сбегал домой и принес две бутылки самогона.
- Это ты сынку отошли в посылочке и скажи от дяди Шпендика.
- Самгон, конечно, неплохо. Мы его сейчас на себя возьмем, но они ж там коньяки, да водку пьют. А ты им самогон.
На столе появилась и водка, и коньяк.
- Ох, повезло тебе, Андрюша, Андрей Дмитриевич, - поправился Шпендик, уловив суровый взгляд отца. – Ты напиши сыну. Может он моего в институт пристроит.
- Ну, - протянул отец, - Сам понимаешь. Вера, а как у нас с сеном. На зиму хватит.
- Маловато, - ответила мать.
- Андрюш, Андрей Дмитриевич. Да разве я не поделюсь с тобой сеном, - ответил Шпендик. – Да за такое дело…
Словом пошло и покатилось письмо батькт.
После ухода Шпендика отец позвал мать.
- Как думаешь, с кого теперь начать? Думаю, что с председателя поссовета. Нам хату нужно приводить в порядок. На крышу шифер нужно, на забор доски, кирпич тоже нужен. Ты, Вер, не молчи. А подсказывай, что там еще нужно. Они же просьбы не понимают, их силой и хитростью давить нужно.
На следующий день с письмом батько пошел в поссовет. Как он мне потом сказал: побаивался я, сынок, конечно, трошки. А все равно шел. Как будто черт какой-то нес.
Поссовет – хилое здание. С потертыми полами. Облезлой краской. Деревянными лавками.
Секретарша Людмила Ивановна вначале не хотела пускать отца, но, услышав, что у него очень важное государственное сообщения для председателя пустила.
Когда отец вошел, Иван Савельевич хмуро посмотрел на батька.
- Что там у тебя за важное государственное сообщение?- спросил он.- Война, что ли.
- Войны не будет. Мой Валерка остановит войну. Тут дело в другом. Ты, Иван Савельевич поздравь меня. Теперь твой поселок станет самым знаменитым в районе.
- Это с какой стаи он станет самым знаменитым, – ответил Иван Савельевич. – Ты что ли его сделаешь таким.
- Не я, а вот мой сын сделает. Читай.
Отец выложил письмо на стол.
- Бачишь, - сказал отец, - в середине печати кто стоит? Брежнев. А ты Брежневу веришь?
Конечно, Брежневу председатель верил, так как на стене вместе с Лениным висел портрет Брежнева.
- Вот не ждал, так не ждал, что у тебя сын Андрей Дмитриевич, дорогой ты мой товариш, до таких высот дойдет. Это, как же получилось?
- Ну, недаром ты же нас с Веркою к себе таскал и заставлял писать нас разные бумажки. Кто, да что. Говорил, что Валерку, наверно, в тюрьму сажать в армии будут. А вышло наоборот. Его проверяли на бдительность. Подойдет ли он в институт, где сын Брежнева учиться. Вот тебя без проверки подпустят к сыну Брежнева?
- Да, ты Андрей Дмитриевич, уж, извини. Кто же знал. Валерка твой в поселке, кем был. Житья от него не было. А тут. Он мою дочку обижал. А она его, как любила. И сейчас ждет и любит.
Поселковые хитрости – это не дипломатия. Председатель явно намекал на невесту для меня.
- Дочка у тебя, конечно, хорошая, красивая, за ней все поселковые пацаны ухлестуют. Но если он жениться на ней, то в какой хате он будет жить. У меня же не хата, а валится все. Нужен шифер, доски….
Через день к нашему дому дважды подъезжала полуторка со всем добром, которое было нужно, чтобы починить хату, в которой должны были жить я с дочкой председателя, приезжая в отпуск.
Над следующим походом отец раздумывал долго. Потом он мне говорил: ночь не спал, думал, к кому идти.
- Наверное, нужно идти к начальнику милиции, - сказал он матери. – Я ему тогда на лапу дал, чтоб он Валерку не посадил. Теперь нужно эти гроши вернуть.
Здание милиции находилось на Ярах. Так звали часть поселка, которая была распложена возле оврагов, куда свозили мусор.
После удачного похода к председателю, который уже запасался свадебными подарками, батько и направился в милицию.
Разговор, как и обычно, начался с вопроса: чего тебя нужно, но перешел в дружескую беседу после письма с печатью «Брежнев». Деньги, которые батько давал на лапу, начальник милиции вернул. Дочки у него не было, сыновья учились в институтах, а вот по службе он рос медленно. Капитан, да капитан. На это он и пожаловался батьке.
- Сложное дело, - сказал батько. – Нужно запросить Валерку. Я его запрошу, но ты Марк Иванович вот, что сделай. Ты своим хлопцам – милиционерам скажи, чтобы они меня не трогали, когда я иду пьяный с бусугарни и играю на баяне. А то в прошлый раз чуть не побили баян. А он у меня пятьсот рублей стоит. Кое-что поломали. Ты это вычти с них с зарплаты, и я починю баян. А можно и так. Я отдам им баян, пусть съездят в Кадиевку, там хорошая мастерская для починки.
Вечером этого же дня на отца налетела сестра.
- Все для себя, да для себя. А к директору школы, когда пойдешь. Пусть ставят одни пятерки. Надоели мне их двойки, да тройки.
После сестры налетела мать.
- А к прокурору. Наш Валерка лучше всех играл в футбол. Капитаном команды был, а когда приехал этот прокурор, так Валерку убрали с капитанов, а поставил сына прокурора. Разве это справедливо?
- Так Валерка сейчас где? Ты хочешь, чтоб меня капитаном поставили?
- Это твое дело, а сделай так, чтоб сына прокурора сняли с капитана.
Мать занесло. Она уже и впрямь начинала верить, что я лучший друг Брежнева, о чем и высказала отцу.
- Ты это остановись трошки, - ответил батько. – К прокурору я, конечно, пойду. Ты ему жаловалась на меня, что я в бусугарне часто сижу. После твоих жалоб он вызвал меня и так дал прикурить, что я месяц в бусугарне не появлялся. Нужно, чтобы он извинился.
Идти к прокурору батьке не пришлось. Прокурор сам приехал к нему, чтобы поздравить отца с таким сыном.
Поселок у нас был маленький и слухи, конечно, распространялась быстро. Словом, то, что обещал батько матери о гостях, он сделал. Бог его знает, какие походы и кому бы он еще предпринял, если бы я после первого курса не приехал домой. Когда мать мне рассказала о походах отца, я сказал батьке.
- Выбрось это письмо и печать «Брежнева». Мы с тобой теперь может пойти в поселке куда угодно и к кому хотим..
Я показал ему студенческие корочки, где было написано ВШ КГБ.
- Ну, сынок, - вздохнул батько, - ты меня выручил. А то я уже стал побаиваться, как бы меня за киршман не взяли.
Словом, все обошлось. Батько стал самым уважаемым человеком в поселке. От просьб не было отбоя. Мать писала: сынок не приезжай к нам на каникулы. Лучше мы будем ездить к тебе в Москву, а то тут все девки за тебя замуж хотят. А сестру твою женихи осаждают.
После этого письма я действительно почти не приезжал на каникулы домой. А мать, батько и сестра приезжали ко мне в Москву, где я поселял их в гостинице «Пекин». Весело нам было. Днем мы гуляли по Москве, а вечером садились за чай.
- Что ж ты отвечаешь, - спрашивал я отца, - отцам невест, прокурору, начальнику милиции, почему я не повышаю ему звание, что я почти не приезжаю в поселок.
- А что отвечаю одно. Валерка работает в КГБ и уехал за границу с сыном Брежнева, а, может быть и с самим Брежневым, чтобы их охранять. Он из-за границы не вылазит. Охранять сына Брежнева и самого Брежнева это не на девках жениться и звание повышать. Это дело государственное. А кто попрет против государственного дела?