"Призван полевым военкоматом"

Общественная память и официальная история - категории со сложным (даже более, чем сложным) переплетением и взаимодействием. Феноменальные и даже абсурдные свидетельства этих взаимодействий постоянно и непременно являются и будут являться источником вдохновения для историков, художников, публицистов и, скажем так, рядовых интересующихся.

Лично меня в этом вопросе постоянно что-либо поражает (и слава Богу). Хотелось бы поделиться тем, что впечатлило совсем недавно.

Многие, наверное, помнят примечательную сцену из фильма Михалкова "Утомлённые солнцем: Цитадель": Верховный Главнокомандующий поясняет бывшему опальному комбригу, а теперь генералу Котову, почему надо отправить в и так саму по себе безнадёжную атаку тысячи безоружных людей. Выясняется, что в данной акции определяющим является карательный элемент. Смысл её таков: люди должны знать и впредь помнить, что нахождение на территории, оккупированной противником, наказуемо вплоть до смерти.

Сцена по своему страшная и небесспорная - но самое страшное, что не всё в ней является художественным вымыслом.

Дело в том, что согласно приказу Ставки Верховного Главнокомандования № 089 от 9 февраля 1942 года «О призыве в Красную Армию граждан, проживающих на освобождённых от оккупантов территориях» Военным советам действующих армий было дано право проводить мобилизацию среди местного населения на освобождённых территориях СССР. Конечно, само по себе это право преступным отнюдь не является. И, возможно, в какой-нибудь другой стране реализовывалось бы это право так, как и задумывалось: то есть с пользой для большого общего дела. Но не у нас.

Даже в советской мемуарной литературе, проверенной-перепроверенной цензурой, можно найти такие свидетельства:

"В начале февраля 1943 в наших местах развернул работу полевой военкомат. В армию призывались парни и мужчины только что освобождённой местности... Внезапно обстановка на нашем участке фронта обострилась. Потребовались решительные усилия для блокирования действий противника. Новое пополнение не успели обмундировать. Получив оружие пошли в атаку. То там то здесь пестрели черные ватники и пальто. Наше наступление способствовало успеху дивизии. После атаки многих в строю не досчитались. В числе погибших оказались некоторые из моих земляков. Так печально закончилось для них крещение огнём.

— Обедняк Н.И., Заяц Н.Р. Рядовыми через войну. К Параду Победы. — 1-е изд. — К.: Политиздат Украины, 1989. — 287 с."

Фактически это означает следующее: пришёл в только что освобождённый город или посёлок взвод солдат с офицером, собрал молодых мужчин (а по сути: от 17 до 55 лет), и отвёл в ближайшую войсковую часть. Там "новобранцам" выдали винтовки, и тут же отправили в атаку. Против хорошо обученного, отлично вооружённого, несравненно опытного и грамотного противника. "После атаки многих в строю не досчитались..." - это ещё чудо было, если не всех.

А бывали казусы и похлеще. При втором освобождении Харькова в близлежащих районах полевыми военкоматами было мобилизовано около 12 тысяч человек. Переписали всех, занесли в соответствующие журналы. И внезапно отступили - немец попёр. Большинство "вновь призванных", естественно, разбежались обратно по домам. При третьем освобождении всех их, уже как официальных дезертиров, судили военным трибуналом и в лучшем случае отправляли в дисциплинарные роты (дисбат).

Повсеместная практика качать "пушечное мясо" из местных жителей и, что хуже всего, тут же без пользы и бестолку сжигать его в пламени боёв привела к появлению ещё одного приказа СВГ: № 0430 от 15 октября 1943 г. «О порядке призыва военнообязанных в освобождаемых от немецкой оккупации районах». В нём было сказано следующее: запретить проводить мобилизацию новобранцев из местных полками и дивизиями - это можно делать только на уровне армии; призывников в части сразу не направлять, а отводить в тыловые запасные полки для военного обучения.

Конечно, наивно было бы надеяться, что с выходом этого приказа всё стало делаться правильно, как надо (вообще-то, так должно было бы быть и после первого приказа, не так ли?). Во всяком случае, в апреле 1944 года при освобождении Одессы в состав 9-й Гвардейской казачьей кубанской кавалерийской дивизии и 30-й кавалерийской дивизии было отмобилизовано полевыми военкоматами около тысячи человек. Их тут же безоружными кинули в бой: в живых после этого остался только один из десяти.

Конечно, не всякий командир полка или дивизии, или командующий армией рискнул бы поступить так, если бы не видел, что это поощряется сверху. Про эпизод из фильма Михалкова я уже упоминал. А вот ещё одно свидетельство, на этот раз -  офицера по особым поручениям при командующем Первым Украинским фронтом (Ватутину, кстати, местные дали прозвище "Генерал-облава"). Вкратце: надо было форсировать Днепр, занимать плацдармы и освобождать Киев. Представитель Ставки ("святой" Жуков) дал указание массово использовать для этого только что призванных из числа местного населения.  Причём автоматического оружия им не давать ("недостойны"), ограничиться винтовками. Однако и винтовок на всех всё равно не хватало. Далее по тексту:

"Рокоссовский предложил отправить в Москву курьера, чтобы описать в Ставке Верховного главнокомандования ситуацию и попросить помочь с вооружением и формой (для призванных полевыми военкоматами). И тут Жуков не выдержал и заявил: «Зачем мы, друзья, здесь головы морочим. Нах… обмундировывать и вооружать этих хохлов? Все они предатели! Чем больше в Днепре потопим, тем меньше придется в Сибирь после войны ссылать». В ответ Рокоссовский сказал, что «это — геноцид», и дал указание сообщить о подобных планах в Генштаб. Однако Ватутин перехватил эту инициативу, заявив, что «не хочет портить отношения с Жуковым из-за этой молодежи»"

А теперь напомню, с чего я начал эту запись: Общественная память и официальная история - категории со сложным (даже более, чем сложным) переплетением и взаимодействием. В общественной памяти до сих пор сохранился ужас попасть в число "чёрнобушлатников" ("чорносвітників" по-украински) - так зачастую называли подобных "новобранцев" в действующих частях. В официальной истории не отрицается ни наличие системы полевых военкоматов, ни даже наличие массовых злоупотреблений в работе данной системы.

И вот парадокс: то, что были "дисбаты", и что это было страшно - знают все. А что были "полевые военкоматы", что это было не менее страшно, и причём страшно без вины - об этом не говорится практически нигде.