КОГДА ЧЁРНОЕ МОЖЕТ СТАТЬ БЕЛЫМ

Евг. Бузни

КОГДА ЧЁРНОЕ МОЖЕТ БЫТЬ БЕЛЫМ

(фельетон)

Не смотря на определённый развал в системе российского образования, читатель, учившийся в прежние годы, хорошо знает о том, что чёрное никак не может быть белым, разве только в случае, когда по глазу проехались кулаком. Ну, тогда чёрное может и красным показаться. Но мы с вами поговорим сегодня не о драке кулаками, а о нормальном, на первый взгляд, судебном процессе, где как раз и происходят порой метаморфозы, при которых известные всем цвета меняются легко меняются решением федерального судьи на противоположный.

Судите сами. Если свидетели истца говорят одно, а свидетели ответчика другое, то кто из них прав? Правильно - кто больше нравится судье. Или вы думаете важно, кто из них говорит правду? Ошибаетесь. И те, и другие предупреждаются об ответственности за дачу ложных показаний. Стало быть, вынося решение в пользу одной стороны, доказывающей, например, что чёрное - это белое, судья обязан привлечь к ответственности тех, кто ложно, с его точки зрения, доказывает, что чёрное на самом деле чёрное. Но всегда ли так происходит?

11 апреля я был свидетелем таких удивительных метаморфоз с цветами в Симоновском районном суде города Москвы на судебном процессе под председательством федерального судьи Е.А. Булучевской. Собственно говоря, я был не свидетелем, а истцом, поскольку ещё 4 марта нынешнего года был кандидатом в депутаты муниципальных выборов Нагатинского затона, где на участке 1812 подсчёт голосов проводился с нарушением Федерального закона о проведении выборов. Поскольку на моё аргументированное требование о пересчёте голосов на участке, поддержанное свидетелями, территориальная комиссия под председательством Е.Н. Кокуриной, мною был получен ничем не обоснованный отказ, я подал жалобу в суд.

И вот теперь мы собрались все вместе перед лицом, как я думал, правосудия. Мне было предоставлено слово, и я начал с выражения надежды на то, что у ответчиков пробудится совесть, и они не станут столь нагло врать, как на предыдущем заседании. Но судья прервала мою речь на первых же словах, потребовав говорить конкретно по делу. А ведь я не случайно хотел напомнить о предыдущем моём же деле, но по участку 1814, где я тоже баллотировался, и где было чётко доказано и даже признано ответчиком, что якобы победившей М.И. Никулаевой в территориальной комиссии было приписано лишних 118 голосов. Казалось бы, всё ясно, как день, и результаты выборов должны быть отменены в связи с явным нарушением. Но судья согласилась с заявлением ответчика о том, что произошла элементарная техническая ошибка, которая была исправлена после получения от заявителя жалобы, и в иске мне отказали.

На новом заседании я решил объяснить суду, в чём же нарушены были мои права, как кандидата в депутаты. Дело в том, что территориальная комиссия в своём возражении на мою жалобу написала весьма странную фразу, которую привожу дословно: «удовлетворение указанного заявления привело бы к нарушению конституционных прав избирателей, принявших участие в выборах 04.03.2012 г. на указанном избирательном участке». Именно на этом основании моё заявление признано комиссией «не основанном на законе и не подлежащем удовлетворению». То есть получается так, что если удовлетворить моё заявление о нарушении законодательства, то тем самым будут нарушены права других избирателей. Писавшие это возражение под копирку на обе мои жалобы не поняли парадокса этих слов. Ведь допуская любое нарушение, комиссия тем самым нарушала права не только мои, как кандидата в депутаты, но и всех избирателей, ожидавших честного подсчёта голосов.

Однако, дорогой читатель, объяснить это на суде мне тоже не удалось, так как судья прервала меня вторично, потребовав говорить только о сути вопроса по участку 1812. Мне не удалось даже пояснить, что я проиграл по сумме голосов на двух участках всего на двадцать три голоса, то есть при правильном подсчёте голосов на участке 1812 я, несомненно, выиграл бы.

Суд этот факт оставил без внимания, и мне пришлось рассказать только о том, что неиспользованные бюллетени не подсчитывались и не погашались в моём присутствии, а я был на участке с самого утра и до двух ночи, отметил, что председатель и члены избирательной комиссии неоднократно покидали помещение участка во время подсчёта бюллетеней, а сам подсчёт проводился таким образом, что наблюдателям невозможно было контролировать правильность подсчёта, ибо он проводился по уголкам бюллетеней, а не перекладыванием листов с показом наблюдателям и на видеокамеру. Обратил внимание судьи и на тот факт, что цифры в увеличенном протоколе несколько раз менялись председателем, в том числе и после завершения подсчёта всех бюллетеней, когда из членов комиссии осталось всего пять человек. Остальные члены комиссии покинули участок значительно раньше и в подсчёте голосов по муниципальным выборам не участвовали.

Казалось бы, оспорить изложенные мною факты невозможно, однако выступивший за мной председатель участковой комиссии Р.Е. Винокуров построил свою речь очень просто, заявив, что всё на участке осуществлялось в соответствии с инструкциями, а истец сказал девяносто процентов неправды и никто ни с какими жалобами к нему не обращался.

Теперь, естественно, дело стало за свидетелями. Как же без них доказать что чёрное, а что белое? Игра вступила в основную фазу. Появляется заместитель председателя УИК 1812 В.В. Минакова. Представившись и согласившись говорить правду, она ничтоже сумняшеся повторила, сказанное перед этим председателем. Тогда я задал ей простой, на мой взгляд, вопрос: когда именно происходил подсчёт и погашение неиспользованных бюллетеней, до того, как составлены были столы и на них высыпали бюллетени, или после того? Девушка смутилась и сказала, что отказывается отвечать на этот вопрос. Она не помнит.

На самом деле она не знала, назвать ли чёрное чёрным или лучше белым. Не знала, что сказал её бывший шеф по выборам до её появления в зале суда. А я ему задал вопрос несколько иначе. Я спросил, помнит ли он, что я после того, как составлены были столы и высыпали из ящиков бюллетени, поинтересовался у него, почему мы начинаем не по правилам, когда ещё не подсчитаны неиспользованные бюллетени. Тогда он ответил, что погашение бюллетеней произведут позже. Теперь же на мой вопрос он ответил просто: Не помню. Вот и помощница его не помнила, когда именно погашались бюллетени.

Второй свидетель, бывший секретарь комиссии В.В. Минаков, начал свои свидетельские показания с того, что он вообще мало что помнит. Поэтому его ответы не внесли никакой чёткой окраски.

Что касается моих свидетелей, коими была член комиссии с правом решающего голоса М.Ю. Мамонтова и член комиссии с правом совещательного голоса Е.Н. Некрасова, то ни всё помнили и заявили недвусмысленно, что неиспользованные бюллетени в их присутствии не подсчитывались и не погашались, что один из членов комиссии покинула помещение до завершения подсчёта голосов с непонятным пакетом в руках, что наблюдатели неоднократно заявляли протест по поводу нарушений до тех пор, пока председатель комиссии не заявил, что будет удалять из зала, если протесты будут мешать подсчётам. Тем не менее, жалоба в письменном виде ему всё же поступала от Некрасовой, и она же выступала с речью перед камерой видеонаблюдения, привлекая внимание всех к вопиющим нарушениям на участке.

Вот дорогой читатель, краткая картина выступления сторон. Добавлю только, что представитель истца, опытный юрист Д.А. Базаркин, заявил ходатайство о приобщении к делу видеозаписей, которые можно получить по требованию суда, и которые могут помочь установить истину, учитывая то, что свидетели явно говорят диаметрально противоположные вещи. Камеру привлекать к ответственности не нужно. Она могла бы стать третейским судьёй.

И какое же, вы думаете, приняла решение судья? Полагаю, читатель догадлив. В приобщении видеозаписей отказать. В удовлетворении иска отказать. А кто-то думал иначе? Нет, дорогие друзья, чёрное может быть белым, если так решит федеральный судья. Принимайте, как есть. Или можно всё же поспорить?