"Государство наше захудалое", или Когда лесть гнусна и не вредна

 Знаменитый публицист назвал Россию «государством захудалым, страной несчастной». Другой известный литератор отмечает как типичную национальную черту «нашу русскую сгорбленность, пришибленность».

Эти высказывания не вызвали гневной отповеди на страницах патриотической печати. Возможно, потому, что принадлежали не каким-нибудь либералам-инородцам, а истинно русским людям. Но скорее потому, что толки Розанова и Ремизова о русской захудалости и пришибленности не были вызывающе смелыми, выражали некую грань общего мнения.

Теперь считается, что те годы, между первой революцией и Первой мировой, были для России самыми благополучными и обнадеживающими чуть ли не за всю историю. Страна на огромном духовном и экономическом подъеме, и если от чего-то и страдает, то, по словам В. Кожинова, именно от колоссального переизбытка сил.

Мне кажется все-таки, что о безнадежной отсталости, ущербности, исчерпанности сил можно говорить только в подсознательной уверенности, что страна крепка и народ велик. Твердить насчет захудалости, пришибленности людям отчаявшимся, униженным, действительно пришибленным жизнью… Это неблагородно. Выражаясь изящнее - западло.

Так что же, прикажете льстить и трубить о неслыханных талантах, удивительных добродетелях и неизбывном величии народа, чтобы подбодрить уставших, разуверившихся, потерявших надежду? А хоть бы и льстить!

Лесть вовсе не обязательно «гнусна и вредна», часто она очень полезна тем, что вызывает у человека, которому льстят, желание казаться (а затем и стать) лучше, дотянуться до своего же идеализированного образа.

Лесть не отдельному лицу, а целому коллективу, обществу бывает совершенно необходима. Как обойтись без нее перед спортивным состязанием, перед боем?

- Зададим им жару, храбрецы, чудо-богатыри!

Лучшие душевные качества пробуждаются и поддерживаются с помощью откровенной лести. На ней основано патриотическое воспитание.

Нам следовало бы различать лесть «короткого» и «долгого» эффекта. В первом случае льстящий побуждает «льстимого» к действиям разовым, к достижению цели близкой и конкретной, к порывам энтузиазма и моментальному героизму. Поэтому к существительному «патриотизм» так естественно пристраивается междометие «ура!»:

- О, народ, ты мудр, велик и талантлив! Голосуй же за меня, говорящего тебе такие приятные слова! Ура! (Или: «Так разбей же собачьи головы моим врагам, которые суть и твои, народ, враги! Ура!»)

Лесть второго рода по определению не может иметь такого же успеха, она относится не к факту, к возможностям, апеллирует не к уязвленной гордости, а к самолюбию. Ну, например:

- Я знаю, ворона, ты можешь когда-нибудь стать великой певицей, но для этого надо много и упорно трудиться.

Так льстят годами. Не перед сражением или состязанием, а перед изнурительной каждодневной тренировкой.

Вдохновит ли такого рода лесть народ после тяжелого поражения? Если это действительно великий, мужественный, терпеливый народ?..