КАРАБАС БАРАБАС или страдания бравого капитана

Жизнь так распорядилась, что многие мои друзья - приятели живут теперь очень далеко. Но это не мешает нам обмениваться новостями, рассказами, шутками. Вот и сейчас я получила от одного из них рассказик- байку. И предлагаю её вашему благосклонному вниманию. Веселитесь!

Многим, надеюсь, знаком анекдот про полковника на военной кафедре, который, просматривая списки студентов, начинает заходиться от хохота и сквозь слезы делится с коллегой: "Товарищ Пиздюхайло, дывись, яка смешна фамилия у студента – ЗАЯЦ!!!"

Если не путаю, 1979 год, военная кафедра одного из поволжских университетов. Аудитория на 200-250 человек. В ней фактически человек 100-120, мужская часть двух факультетов - мехмат и физики. Многие (и я в том числе) уже нашли себе занятие на ближайшие полтора часа: пишут пулю, играют в шахматы и в бесконечные крестики-нолики на деньги. Короче, рутина. Но минут через пять лектор умудряется завладеть нашим вниманием.
То, что это новый преподаватель, нас мало смутило (или мало привлекло, не знаю, как правильно в данной ситуации). Лекции мог читать любой офицер кафедры, на которого в этот день пал выбор начальника. Бралась соответствующая папочка с наименованием специальности и порядковым номером лекции и потом, без соблюдения знаков препинания, каких-то технических пауз на осмысление торжественно зачитывалась перед аудиторией. Тоже я вам скажу при определенном таланте – ого-го какое шоу.
Но наш сломал все стереотипы.Во-первых, он представился:
" Я новый преподаватель военной кафедры Госуниверситета, капитан Бабкин, - потом жизнерадостно предложил - Давайте знакомиться». И начал зачитывать список присутствующих, чтобы стало быть познакомиться.
Дальше надо либо стенограмму, но она утрачена))), либо попытаться представить сам процесс. Мало того, что все, КРОМЕ капитана понимают, что знакомство с такой толпой займёт по минимуму полпары, так он ещё фамилию, если она больше двух слогов, с первого раза прочесть не может, разбивает на части (Белобородов - с четвертого раза осилил) и ударение ставит в самых неожиданных местах.
Минут через 40 две трети списка уже было оглашено, половина аудитории, состоящей из двадцатилетних оболтусов, не имея возможности смеяться в голос, хрипит под столами, но самые прозорливые уже поняли: главное веселье ещё впереди, точнее, в конце списка.
Вот сыграла моя ставка - три литра пива против кружки, что мой дружок Витя Попов будет ПОпов (он потом месяц у пивного ларька не появлялся, когда стало известно, по какому поводу он мне пиво проставил), вот уже капитан поднял первого Рабиновича, Аркашу (у нас их было два, один с мехмата, другой физик) и радостно, как ребенок диковину, его разглядывал.

Похоже, ему часто приходилось слышать эту фамилию в анекдотах, но счастливого её обладателя он видел впервые. Далее в списке был опять Рабинович, но Валерий. Сразу этого факта капитан Бабкин осознать не смог. Что в одном помещении могут оказаться сразу два Рабиновича, для него было полнейшей экзотикой. Валера поднялся сам, зная что следующий в списке он. Бабкин обалдело на него посмотрел и неуверенно спросил: «ШО, тоже??» Валера только развел руками, как бы соглашаясь со всеми возможными версиями капитана. А на горизонте, точнее через 2-3 фамилии, в списке уже маячил Хэбанес Кабос Хосе Викторович.
Такой тишины аудитория похоже не знала даже по ночам. Все, включая самого Хосе Викторовича, полного паренька в очках с толстыми стеклами, затаив дыхание следили за капитаном. Откуда тому было знать, что в 30-е годы теперь уже прошлого века в СССР из Испании вывезли несколько сотен детей, чьи родители воевали в это время против Франко, и один из внуков героев-коммунаров сидит сейчас в зале.
Сначала капитан просто вздыхал и шевелил губами, пытаясь сложить из букв хоть что-то, в его понимании осмысленное. Потом начал багроветь и вроде бы про себя, но в воцарившейся тишине это услышали все, с чувством произнес:
-Херня какая-то!
По щекам слушателей потекли первые слёзы, а капитан багровел всё больше и больше и, похоже, из состояния показного благодушия перекочёвывал в состояние глубокой «личной неприязни» к Хэбанес Кабосу Хосе Викторовичу. Каким он себе его представлял, история умалчивает, но… Когда он закрыл ведомость списочного состава, вышел из-за кафедры к аудитории и голосом, не предвещавшим ничего хорошего произнес: «Ну, Карабас Барабас, выйди, покажись какой ты есть!», захрипели почти все. Кто-то, сам того не замечая, от избытка чувств колотил ногой в перегородку между рядами, кто-то (а таких было много) просто сполз под столешницу, кому-то была нужна скорая. Не смеялись двое, капитан Бабкин и Хосе Викторович Хэбанес Кабос.

Капитан Бабкин через месяц стал майором, а Хосе оставался Карабасом Барабасом до 4 курса, пока не стал Парижским Грузчиком. Но это отдельная история.