Марксизм как инструмент порабощения.

Под конец своей жизни И.В.Сталин вынес смертный при­говор марксистской доктрине. В его последней массово изданной в своё время работе “Экономические проблемы социализма в СССР” — напутствии большевикам последующих поколений — есть такие слова:

«... наше товарное произ­водство коренным образом отличается от товарного производства при капитализме» (“Эконо­мичес­кие проблемы социализма в СССР”, Москва, «Политиздат», 1952 г., стр. 18).

Это действительно было так, поскольку налогово-до­тационный механизм был настроен на снижение цен по мере роста производства. И после приведённой фразы И.В.Сталин продолжает:

«Более того, я думаю, что необ­ходимо откинуть и некоторые другие понятия, взятые из “Капитала” Маркса, ... искусственно приклеи­ваемые к нашим социалистическим отношениям. Я имею в виду, между прочим, такие понятия, как “необходимый” и “при­­бавочный” труд, “необ­ходимый” и “прибавочный” продукт, “необходимое” и “при­бавочное” время. ( ... )

Я думаю, что наши экономисты должны покончить с этим несоответствием между старыми понятиями и новым положением вещей в нашей социалистической стране, заменив старые понятия новыми, соответствую­щими новому положению.

Мы могли терпеть это несоответствие до известного времени, но теперь пришло время, когда мы должны, наконец, ликвидировать это несоответствие (выделено при цитировании нами)» (там же, стр. 18, 19).

Если из политэкономии марксизма изъять упомянутые И.В.Сталиным понятия, то от неё ничего не останется, со всеми вытекающими из этого для марксизма последстви­ями.

Вместе с «прибавочным продуктом» и прочим исчез­нет мираж «прибавочной стоимости», которая якобы су­ществует и которую эксплуататоры присваивают, но ко­то­рую Сталин не упомянул явно.

Приведённым фрагментом своей работы И.В.Ста­лин пря­мо ука­зал на мет­ро­ло­ги­че­скую не­со­стоя­тель­ность мар­кси­ст­ской по­лит­эко­но­мии: Все пе­ре­чис­лен­ные им её из­на­чаль­ные ка­те­го­рии не­раз­ли­чи­мы в про­цес­се прак­ти­че­ской хо­зяй­ст­вен­ной дея­тель­но­сти. Вслед­ст­вие это­го они объ­ек­тив­но не под­да­ют­ся из­ме­ре­нию в процессе хозяйственной деятельности. По­это­му они не мо­гут быть вве­де­ны в прак­ти­че­скую бух­гал­те­рию ни на уров­не пред­при­ятия, ни на уров­не Гос­пла­на и Гос­ком­ста­та. Вследствие этого на их основе невозможны ни анализ прошлой хозяйственной деятельности, ни прогнозирование и планирование.

Это оз­на­ча­ет, что мар­кси­ст­ская по­лит­эко­но­мия об­ще­ст­вен­но вред­на, по­сколь­ку её про­па­ган­да из­вра­ща­ет пред­став­ле­ния лю­дей о те­че­нии в об­ще­ст­ве про­цес­сов про­из­вод­ст­ва и распре­де­ле­ния и управ­ле­нии ими.

Но как заявляют марксисты (и в чём многие из них искренне убеждены), марксистская политэкономия — результат применения диалектико-материалистической философии к познанию производственно-потребительских отношений в обществе.

Однако если результат не верен, то после того, как это осознаётся:

Неизбежно встаёт вопрос о ревизии диалектико-материа­лис­ти­ческой философии «мрак­сизма», её теории познания и практики её применения к исследованию самых разных явлений в жизни природы и общества.

В результате такого рода ревизии неизбежно появление какой-то иной философии, содержащей качественно иную теорию познания, которые при искреннем подходе к делу ревизии и познания неизбежно окажутся более эффективными средствами познания жизни и защиты психики личности и общества от всевозможного вздора и злого умысла[1].

Если, понимая это характеризовать марксизм в целом, то получается следующее:

• В его философии главный вопрос «что первично: материя либо сознание?» уводит признающих эту философию от существа наиболее управленчески значимого вопроса о способах осуществления многовариантной прогностики будущего и выборе наилучшего варианта для осуществления управления. Поэтому под властью марксистской философии невозможно развитие теории управления, и как следствие — управленчески грамотная самоорганизация общества в выявлении и разрешении своих проблем.
• Его политэкономия метрологически несостоятельна, что исключает интеграцию в неё методов бухгалтерского учёта (прежде всего аналитического) и методов экономического прогнозирования и планирования как на микро-, так и на макро- уровнях производственно-потребительской системы общества. Поэтому под властью марксистской политэкономии невозможно развитие экономических прикладных отраслей теории управления.
• Вследствие этого и «интернационализм» марксизма — не мир и дружба народов и взаимопомощь и уважение людей без различия рас и национальностей, а антинациональный — интернацистский — фашизм при ведущей роли в культуре и власти порабощённого марксизмом общества представителей еврейской диаспоры.

При таком фактическом положении дел в фундаментальных научных дисциплинах социологии (философии и политэкономии) провозглашаемая марксизмом ориентация на построение коммунизма представляет собой не освобождение трудящегося большинства от эксплуатации злоупотребляющего знанием и властью меньшинства, а ловушку для легковерных благонамеренных.

Поскольку на основе философии марксизма невозможно адекватное жизни познание, а на основе его политэкономии невозможно управление хозяйственной деятельностью, то общество, признающее марксизм адекватным учением, обречено быть заложником тех, кто предлагает ему в терминологических формах марксизма понимание проблем и путей их развития, полученное на основе иной — таимой от общества — эзотерической субкультуры познания, миропонимания, управления.

                                                                      *       *       *

Те, кто готовил доклад Н.С.Хрущёва, были профессиональными работниками сферы идеологии. Они не могли не знать текста этой — последней — работы И.В.Сталина. И это приводит к вопросам:

• либо они были безнадёжными идиотами, которые не поняли значения того, что написал И.В.Сталин?[2]
• либо они не были идиотами и всё поняли? — но тогда они — мерзавцы, которые для того, чтобы сохранить систему масонско-фашистского рабовладения, увели внимание людей от рассмотрения проблематики роли марксизма в трагедии России и СССР к надуманной ими проблематике культа личности, которую к тому же представили в неадекватном понимании.

Но вне зависимости от того, были ли авторы доклада Н.С.Хрущёва безнадёжными идиотами или мерзавцами, его доклад и ХХ съезд в целом съиграл в истории страны и мира именно эту роль: он задержал на 30 лет переосмысление политического предназначения марксизма и выявление алгоритмики порабощения общества на его основе.

Хотя после публикации доклада Н.С.Хрущёва на Западе, вместе с авторитетом СССР упала и популярность идей коммунизма в среде взрослой интеллигенции, вследствие чего коммунистические партии капиталистических государств, прежде всего наиболее развитых, начали терять численность. Но этот процесс не затронул молодёжь, некоторая часть которой вследствие возрастных психологических особенностей мыслит предельно критично и радикально-ниги­ли­с­тически по отношению к полученному ими «на­следию предков».

В капиталистических и развивающихся странах этот радикализм по-прежнему выражался в решительном неприятии молодёжью исторически сложившегося капитализма.

В СССР же ХХ съезд удовлетворил изрядную долю такого рода нигилистических потребностей молодёжи, и потому первые годы после ХХ съезда в СССР характеризовались надеждами молодых поколений на возвращение жизни страны к так называемым «ленинским нормам». Но по существу это было возрождением марксистско-троцкистских романтических иллюзий на основе бессмысленного эмоционального подъёма.

Однако поскольку марксисты-троцкисты второго и третьего поколений в СССР, в отличие от своих сверстников в капиталистических и развивающихся странах были более склонны к «базару» в процессе застолий и бардовско-песен­ному творчеству[3], а не к фанатично-одержимому продвижению своих убеждений в политическую практику[4], то глобальное неотроцкисткое возрождение марксизма в конце 1950‑х — начале 1960 гг. не состоялось, хотя глобальная революционная ситуация в мире в тот период истории нагнеталась целенаправленно.

Куба, революционные партизанские войны Че Гевары, «Ка­риб­ский кризис» (одно из наиболее громких событий в этом сценарии глобальной политики), финансирование «братских партий» по всему миру из бюджета СССР, резко увеличившееся при Н.С.Хру­щёве и не прекращавшееся до краха государственности СССР, — лежат в этом сценарии новой мировой марксистской революции. Движение хиппи, студенческие волнения во Франции 1968 г., «красные бригады» в Италии, президент С.Альенде в Чили — запоздалые проявления этого сценария, прошедшие без глобальных последствий во многом благодаря склонности к застольям представителей поколения неотроцкистов в СССР и снятию консервативно-умеренными локально-государственно (а не глобально) “мы­сля­­щими” бюрократами Н.С.Хрущёва со всех должностей в 1964 г.

Вследствие этой политической недееспособности неотроцкистов в СССР — «романтиков» 60-десятников — ХХ съезд КПСС продлил эпоху масонско-фашистского библейского рабовладения в глобальных масштабах в формах капитализма. Это вызвало опьянение иллюзиями и не обоснованную реальными жизненными обстоятельствами удовлетворённость и самоуверенность у представителей либерально-буржуазной части политического спектра.

                                                                        *       *       *

При всех этих особенностях марксизм на протяжении ХХ века десятилетиями культивировался в обществах многих стран как истина, открытая человечеству гениями: Марксом, Энгельсом и развиваемая их продолжателями Лениным, Сталиным. Т.е. марксизм был официальным экзотерическим учением, назначение которого сокрыть от осознания людьми власть, осуществляемую в отношении них на основе некоего иного — эзотерического учения. В социалистических государствах это было безальтернативно культовое учение, а в капиталистических государствах он культивируется и по настоящее время как одна из альтернатив господствующей в них исторически сложившейся либерально-буржуазной идеологии.

Если бы И.В.Сталин обо всём этом сказал прямо изустно, то прежде, чем осознание этих фактов стало нормой в обществе и повлекло бы за собой политические последствия, то по приказу заправил библейского проекта глобализации, включающего в себя некое сочетание марксистского экзотеризма и некоего эзотеризма, Сталина бы убили бы сразу, после чего предали бы забвению сам факт его выступления против марксизма подобно тому, как предали забвению тот факт, что на пленуме ЦК после завершения XIX съезда он просил освободить его от руководства КПСС. Если бы он написал об этом прямо, то его могли бы убить или заточить в дурдом раньше, нежели текст был бы опубликован[5], после чего текст не был бы опубликован, а в лучшем случае был бы приобщён к истории болезни «выдающегося деятеля коммунистического движения, чьё здоровье якобы подорвали непосильные труды на всеобщее благо». В обоих бы вариантах у заправил проекта не было бы потребности развенчивать культ личности И.В.Сталина.

В иносказательной же форме выражения мысли И.В.Сталин успел и вынести смертный приговор марксизму, и опубликовать его, а брошюры ещё прижизненного издания “Эконо­ми­ческих проблем социализма в СССР” успели разойтись по стране и осесть в домашних библиотеках, где они обрели качество неизвлекаемой мины под марксизмом и библейским проектом порабощения всех в целом, которая обязательно сделает своё дело[6]. Противники большевизма — долго и тупо соображали, и потому не успели пресечь публикацию напутствия И.В.Сталина большевикам новых поколений.

С выходом из печати “Экономических проблем социализма в СССР” хозяева масонства поняли, что И.В.Сталин — не масонская агентура в большевистской партии, а настоящий большевик, нанёсший непоправимый ущерб марксистскому проекту ликвидации капитализма и замещения его интернацистским фашизмом в экономических формах социализма в глобальных масштабах. Но было уже поздно предпринимать какие-либо действия по спасению марксизма[7], тем не менее вторая часть (продолжение) “Экономических проблем социализма в СССР”[8] после устранения И.В.Сталина не была опубликована и о её содержании до настоящего времени ничего не известно.

Большевизма и отступничества от “общего” дела масонства, подрыва системы власти на основе культа личностей и взаимного соответствия «эзотеризм — экзотеризм» они простить И.В.Ста­ли­ну не могли, и потому должны были предпринять какие-то действия для спасения или модификации библейского проекта порабощения всех.

Так ХХ съезд стал не только запоздалой местью заправил библейского проекта порабощения всех ушедшему в мир иной И.В.Сталину, в доверии которому они обманулись в 1923 г., но и попыткой если не искоренить большевизм навсегда, то остановить самобытное развитие его миропонимания на некоторое как можно более продолжительное время, достаточное для того, чтобы заместить убитый И.В.Сталиным марксистский проект, каким-то новым проектом: проблемы, которые создал капитализм библейской цивилизации[9], всё равно надо решать…

Масонство по своему предназначению вне зависимости от высказываемых иногда на публику деклараций типа: «все люди — братья в большей или меньшей степени, но осознаётся это только после принятия определённого градуса[10]» — представляет собой систему канализации активности носителей духа властолюбия и карьеризма, позволяющую некоторой части властолюбцев и карьеристов (из числа наличествующих в обществе и признаваемых полезными для библейского проекта глобализации) удовлетворить их амбиции при поддержке системы за счёт остального общества, а подчас и в ущерб ему[11].

Не поддерживаемые системой, а тем более подавляемые ею, обречены быть «неудач­ни­ками», если их нравы и целеустремлённость не таковы, чтобы они обрели прямую поддержку и защиту Свыше.

В силу этих особенностей библейского проекта порабощения всех и масонства, как инструмента его осуществления, масонство не просто “элитарно”, но экстремистски “элитарно”, хотя его “элитарный” экстремизм в спокойные периоды течения истории большей частью не носит пугающе-террористического характера по отношению к массам обывателей, жизнью которых масонство и его хозяева правят и на которых паразитируют.

Если выразить это предельно кратко, то:

Идеал заправил библейского проекта и подвластной им верхушки масонства — паразитизм меньшинства на труде и жизни большинства, организованный в социально бесконфликтных и биосферно безопасных формах.

Существование капитализма евро-американского типа на протяжении нескольких веков на основе воплощения в жизнь идей индивидуализма и либерализма этому идеалу не отвечало ни в XIX веке, ни позднее; не отвечает и ныне по трём причинам:

• ПЕРВАЯ. Обделённое социальными благами (главное из которых правильное воспитание и адекватное жизни образование) большинство населения, занятое к середине XIX века в сфере материального производства, было крайне недовольно своей жизнью и потому несло в себе потенциал бунта — бессмысленного и беспощадного, как всякий бунт, а не только русский.
• ВТОРАЯ. Развитие системы социального обеспечения в условиях капитализма и господства либерально-буржуазной культуры, как показывает опыт развитых стран, включая и США, ведёт к нарастанию в структуре общества потенциально криминогенных масс разнородного люмпена, что потенциально опасно для системы;
• ТРЕТЬЯ. Ликвидация сословно-кастового строя, мешавшего глобализации по-библейски вследствие претензий национальной аристократии на самовластье, с установлением капитализма открыла дорогу гонке потребления индивидуалистов по способности, что неизбежно вело и ведёт к тому, что массы индивидуалистов-либералов в слепоте и безответственности «обожрут планету» и уничтожат современную биосферу, положив тем самым конец истории нынешней глобальной цивилизации.

Эти три причины неустранимы при сохранении либерально-буржуазного капитализма, вследствие чего эта система в её исторически сложившемся виде является порочной.

В этом и есть суть того объективного явления, которое получило в марксизме название «общий кризис капитализма», который представляет собой фактически не общий кризис капитализма, а одну из главных проблем в жизни нынешней глобальной цивилизации.

Эту проблему в XIX веке предполагалось решить с помощью марксизма.

Посредством пропаганды марксизма через масонскую периферию[12] заправилы библейского проекта во второй половине XIXвнедрили в культуру капиталистических и полуфеодальных стран (к числу которых принадлежала и Российская империя) идею социализма как общественного устройства, гарантирующего социальное равноправие всех трудящихся, т.е. большинства, занятого вне сферы управления; а с переходом к высшей стадии социализма — коммунизму — свободу и равноправие всех без исключения членов общества.

Естественно, что среди угнетённого и обездоленного большинства, влачившего существование в трущобах городов, и среди деревенской бедноты эти идеи находили сочувствие и отклик.

Но наряду с этим содержательные особенности марксизма, о которых было сказано в предшествующем разделе (управлен­чес­кая несостоятельность его философии, метрологическая несостоятельность его политэкономии и тотальный антинационализм под видом интернационализма) сохраняли реальную власть над большинством в руках заправил библейского проекта глобализации и их периферии.

Таковы были предпосылки к марксистским революциям в России и в других странах.

Но дорогу революциям и их успеху всё же открывала правящая “элита” каждой страны своею неспособностью к своевременному выявлению и разрешению проблем как в жизни своего общества, так и в аспекте глобальной политики[13]. Если же смотреть на продвижение марксистского проекта в жизнь, то следует признать, что в организации проблем и неспособности “элиты” их разрешать принимали самое деятельно участие другие — не-марк­сис­т­ские ветви всё того же масонства[14].

После завершения гражданской войны марксистская ветвь масонства легализовалась в СССР не просто в рядах правящей партии — ВКП (б), а в составе её партактива; институты государственной власти в СССР тоже были построены в соответствии с канонами архитектуры масонских лож[15]. Так же нельзя забывать, что становление Советской власти в 1917 г. и в годы гражданской войны носило двоякий характер:

• С одной стороны — Советы как органы власти учреждались на местах самими людьми, принадлежавшими к разным политическим партиями и беспартийными. Т.е. «снизу» шло становление и формирование государственности Советской власти как общенародной прямой и оперативной демократии — самодержавия народа.
• С другой стороны изначально замасоненное руководство марксистской партии РСДРП (б) — РКП (б) — ВКП (б) формировало Советы высших уровней государственной власти и входило в них, имея целью подчинение марксистскому проекту и себе персонально низовых Советов всеми правдами и неправдами. Т.е. сверху шло формирование государственности Советской власти как масонской диктатуры, реализуемой в формах демократии и осуществляемой опосредованно через единственную правящую партию, представляемую в качестве авангарда всего народа.

Конфликт этих двух процессов был неизбежен.

И одно из наиболее громких его ранних проявлений — Кронштадтское восстание (организованное и спровоцированное не без участия Г.Е.“Зиновьева”). Лозунг Кронштадтского восстания: “За Советы без коммунистов!” — в нашем его понимании с учётом всех известных ныне факторов по сути означает: “За Советскую общенародную власть, свободную от масонства!”. Однако в те годы он не мог быть воплощён в политическую практику в силу неготовности народных масс к деланию глобальной политики вследствие их крайне низкого образовательного уровня и неадекватного миропонимания.

Таковы были обстоятельства, которых не понимали многие к моменту, когда И.В.Сталин ответил на приветствие рабочих главных железнодорожных мастерских в Тифлисе. Большинство не знает и не понимает этого и ныне.

Глава 1.

Глава 2.

Глава 3.

Глава 4.

Глава 5.

Глава 6.

Глава 8.

Глава 1.

Глава 2.

Глава 3.

Глава 4.

Глава 5.

Глава 6.

Глава 8.