Первомайский сотив

1967 г. Мне 18 лет. С аэропорта Курумоч самолет АН-10, перевалив через Урал, несет меня в Якутск. Оттуда на ИЛ-14 через Верхоянский хребет – на Яну. Поршневой самолет низко тарахтит над Верхоянским хребтом. Красоты неимоверные: солнце, горы, скалы, отроги, тайга. И все это – помноженное на расстояние и простор. Вспоминаю лесоучасток за рекой Яной. От поселка Батагой километров 40. В Верхоянском районе быт и работа зависели полностью от дров. Даже электростанция - на дровах, а она питала электроэнергией рудник и обогатительную фабрику.

На нашем лесопункте работало до сотни лесорубов. Платили 1 рубль за кубометр. Были у нас такие здоровые парни, что в день рубили по 20 кубов топором. Морозы в январе 1968 г. доходили до минус 68 градусов. И в такой мороз мы, лесорубы, работали, чтобы не заморозить поселок. Руки прилипали к железным пилам, машины ломались, много было помороженных людей.

Под вечер лесорубы возвращались с делян. Пили чай, разговаривали. Печка горит. Якут Гоша, пожилой лесоруб говорил как-то со всей серьезностью: «Печка – это хорошее изобретение. Раньше, до коллективизации, мы жили в тайге, у нас в юртах в углу был комелек».

Комелек – это такая корзина, которая к верху идет воронкой с трубой. Все это обмазано глиной, напоминает камин. Кладутся короткие дрова, готовится пища. От огня - свет и тепло. Это теоретически. А практически – холод и дым разъедает глаза. Якут Гоша очень благодарен «старшему брату», (русским то есть) за коллективизацию и за печку: «Стало жить намного легче».

Двое, побывавшие на Великой Отечественной, не раз вспоминали войну. Один был разведчик. Другой говорил о войне неохотно: он воевал в армии предателя Власова. Выяснилось, что воевали-то они рядом – в районе одной из деревень. После войны сидели в одном лагере. Были лесорубами. Один был осужден за воровство, а власовец – как враг народа. В конце 50-х лагеря из Батагая вывезли, а большую часть заключенных амнистировали, а они остались здесь же жить и работать. Причем, в тех же бараках, только слегка переделанных. Оба – и разведчик, и власовец – русские. Гриша, молдаванин, в тот раз спросил: «Чего ж вы не переубиваете друг друга?». В ответ оба ему: «Не дай Бог опять война, и не дай Бог, Гриша, тебе пережить такое же, что и нам!».

Лесоруб Вася с Западной Украины часто рассказывал про свою жену. О том, что она была полная и всегда мечтала похудеть. При этом всегда очень мало ела. А однажды проснулся ночью и увидел, как она тайком поглощала холодные пельмени прямо из кастрюли.

Увидев мужа, испугалась. Тот успокоил: «Ешь, ешь и не сердись на меня, что я тебя за полноту попрекал». Васина жена была родом из Полтавщины. Когда он женился на ней, то привез к себе, в Ровенскую область, в свою гуцульскую деревню. Мать вскрикнула: «Москальку в дом привел!». Хотя жена была и чистокровная украинка с Полтавщины. Вася со своей женой оказался на Крайнем Севере, приехали «заробить грошей». Вася нахваливал Украину: «Колосья пшеницы большие – с ладонь, сало у свиней – шесть пальцев толщиной».

А еще он был уверен, что если Украина отделится от СССР, то жить станет лучше. Я спорил с ним: «А промышленности-то в Украине мало, тебе разве трактор не нужен будет?». На что Вася уверенно отвечал: «Ну, за сало с маслом трактор-то всегда поменяешь. А солярку можно купить и в Румынии». Тут вмешался молдаванин Гриша: «Что ты голову пудришь: сало, масло! Лучше молдавского вина и кукурузной мамалыги ничего быть не может!».

Юра, лесоруб из Приморья, который служил в морском флоте на подводной лодке, считал так: «Смех смехом, а вот уже скоро 50 лет Советской власти – хлебушек-то мы должны уже бесплатно кушать». Я спросил: «А почему он должен быть бесплатный? Его колхозники выращивают и, вообще, с ним много работы». Но Юрина мечта сбылась: его жена пошла работать на хлебозавод пекарем. И Юра стал кушать бесплатный хлеб.

За 20 с лишним лет работы на Крайнем Севере мне приходилось общаться с людьми разных национальностей, разных профессий, из разных уголков страны. Где они сейчас, мои товарищи, как сложилась их судьба?

Через каждые 2-3 года я ездил в отпуск на материк. Заезжал вначале в Ленинград, к родственникам, покупал подарки и приезжал в свой любимый Куйбышев, где родился. Кстати, иногда подарки приходилось покупать «с рук», с переплатой. Джинсы, например – по 120 рублей, хотя госцена их была – 80. Продавали тогда их в Ленинграде студенты, целые бригады этим занимались. Уже много позже я как-то подумал: а ведь среди них, наверняка, были и студенты Собчака. Может даже и те, кто стал потом завлабами, а позже – так же лихо взялись за управление страной. И очень даже успешно ее развалили – так, что все мои товарищи, как и миллионы граждан Советского Союза, разбрелись по своим «национальным квартирам». Страшный удар по нашей солидарности работяг, никогда прежде не задумывавшихся – кто мой сосед и откуда он родом.

Д.И.Корнилов, с. Орловка, Хворостянский район Самарской обл.