Путь создания социального общества в России один - возвращение в СССР

 Одной из целей проводимой российской властью экономической политики является смягчение перекосов в новой классовой структуре российского общества, сложившейся в эпоху ельцинизма. Подчеркнем, речь идет лишь о смягчении, но никак не об уравнении положения этих классов, ибо фактическое социальное равенство считается сегодня пройденным этапом в истории нашей страны. Социальному равенству предписано скончаться вместе с советской властью, а на смену ему пришел лозунг о «равенстве возможностей»

Эпоха ельцинизма радикально перекроила классовую карту России. Появился класс крупных собственников. Составляя не более 5% от общей численности населения, он сконцентрировал в своих руках свыше 80% национального богатства.

Как учит история, захвативший власть класс играет созидательную роль лишь в том случае, если он реализует новый исторический проект. Таковой была французская буржуазия после Великой французской революции, таковыми были большевики после Октября 1917. Современный российский правящий класс никакого нового проекта с собой не принес. Напротив, он вернул классовые отношения на сто лет назад всего лишь в несколько модернизированном виде.

Произошел парадокс: коммунистическая доктрина дала советскому обществу высокие цели в виде атеистической версии христианского наследия (всеобщее равенство и любовь к ближнему). Россия на полпути отвергает эти цели и возвращается к антихристианской идеологии неравенства на базе ростовщического капитала. Этот исторический реверс не может быть продуктивным, ведь Россию из лаборатории по созданию человека-творца истории переоборудовали в лабораторию по его превращению в примата-потребителя. Это стало главной причиной тяжелейшего депрессивного состояния всего общества (за исключением правящего класса) и неудачного хода реформ.

Придя к власти, новый правящий класс начал карабкаться вверх по лестнице, ведущей вниз, полагая, что встраивается в лидирующую группу человечества, расположенную на Западе, хотя на самом деле мировое лидерство со всей очевидностью бурно формируется в Азии. Не осознавая долгосрочных последствий того, что он творит, этот класс приступил к радикальному разрушению классовых структур, сложившихся при социализме.

Наиболее пострадавшим объектом его разрушительной деятельности стал традиционный носитель христианства – русский крестьянин. Формально дело выглядит так, что новый класс уничтожает колхозную систему, не способную приспособиться к новым условиям. Но в происходящем имеется еще и мистический подтекст. Крестьянство несет настоящую кару, вызванную двумя причинами – отступлением его от Бога и особой ненавистью к нему антихристианских сил.

За двадцать лет целевого и планомерного уничтожения колхозной системы, когда-то могучий класс крестьянства сведен к беспрецедентно малому проценту населения. Едва ли можно в полной мере отразить картину страданий бывшего колхозного крестьянства в нынешнее время. Его лишили возможности продуктивно трудиться и жить благополучной жизнью. Множество заброшенных и полузаброшенных деревень с немощными жителями стоят среди бескрайних полей, заросших сорняками. Он спивается и умирает до срока, лишается и без того скудной медицинской помощи, школ, магазинов и других признаков цивилизации. Судьба сегодняшнего российского крестьянства – это миллионы больших и малых человеческих трагедий.

Сложившаяся в России система продовольственного импорта, в которую включена армия «заинтересованных» чиновников, успешно одолевает попытки мелких и средних сельхозпроизводителей выжить, а скорое вступление России в ВТО подписывают русскому крестьянину окончательный приговор как классу.

Стимулируемые правительством агрохолдинги являются идейно верным направлением развития сельского хозяйства. Но они малочисленны и также превратились в коррупционные кормушки для чиновников. Они не в состоянии восполнить дефициты сельскохозяйственной продукции в масштабах всей страны. В результате впервые в русской истории правящий класс лишает свою страну продовольственной безопасности.

Произошли серьезные изменения внутри рабочего класса, который по-прежнему составляет около 30 млн. человек, Его внутренняя структура претерпела значительные изменения. Существенно приросла сфера наемных работников сервиса и обслуживания, а довольно большое количество рабочих профессий высокой квалификации исчезло.

Политическое сознание класса имеет некую инерционность. Рабочим потребовалось немало времени¸ чтобы распознать ложь реформаторов о «временных трудностях и грядущем счастье». Наконец, сегодня рабочий класс хорошо усвоил, что «временные трудности» превратились в суровую реальность выживания и счастливое будущее ему не светит. Это осознание можно охарактеризовать как переходную стадию к собиранию воли к действию. Пока рабочие не готовы к организованным выступлениям как классовая сила. Достаточно большая их часть, в первую очередь молодежь, заражена потребительской психологией и введена в заблуждение пропагандой правящих кругов о «либеральных ценностях». Профсоюзы не играют серьезной мобилизующей роли даже в области борьбы за экономические интересы. КПРФ также удерживает в рабочем классе определенные позиции, но в основном за счет демагогии и традиционной привязанности к ней старшего поколения. Фактически она не в состоянии стать его боевым авангардом по причине скрытого конформизма ее руководства. В целом же еще раз подчеркнем, что рабочий класс находится в переходном состоянии, вызванном неспособностью правящих сил строить социальное государство. В таком случае социальная напряженность с объективной неизбежностью будет возрастать, пробуждая волю рабочих к действию. И когда у них появится новая руководящая сила, Россия выйдет на новый круг социальных потрясений.

Формирование «среднего» класса» буксует в силу невыносимых условий для этого рода предпринимательства. В отличие от монополий, он не защищен от массового разбоя «государевых слуг» и балансирует на грани выживания. Надежды власти на появление в виде этого класса новой опоры не могут быть реализованы в тотально прогнившей системе экономических отношений.

Влиятельная прежде прослойка интеллигенции деморализована и опущена на социальное дно. Научно-техническая ее часть практически не востребована в силу деградации промышленности. Творческая часть также не в лучшем положении. В стране распылено множество прекрасных творческих коллективов и индивидуальных мастеров. Однако правящий класс создал для них условия глубокой маргинальности. В этом положении они не поднимут голову и не внесут вклад в национальную культуру, не породят протестное движение, опасное для правящего класса. Поэтому можно утверждать, что системной социальной прослойки под названием «интеллигенция», как носителя передовой культуры и духовности в России больше не существует. На ее место пришли продажные мистификаторы, не способные породить ничего здорового и передового. Их роль проста – через пробуждение низменных инстинктов увести общественное сознание от реальных проблем жизни.

Армия безработных по иностранным данным насчитывает около 10% трудоспособного населения. По статистике российской власти – в 3-4 раза меньше.

Несмотря на существенную разницу в социальном положении, все слои людей наемного труда продолжают носить в себе остатки социалистического менталитета, что и предопределяет специфику межклассовых отношений в России. России не нужны новые большевики, чтобы обучить трудящихся пониманию социальной справедливости. Они ее еще не забыли. Поэтому межклассовый мир на самом деле балансирует на очень узенькой жердочке. С одной стороны новому правящему классу нечем сплотить общество, а с другой – трудящиеся хорошо помнят иную жизнь и эта память из психологического фактора может быстро превратиться в политический. И хотя для вызревания радикальных социально-политических перемен сегодня недостает нескольких важнейших компонентов (о которых мы будем говорить в отдельной работе), в целом они вполне мыслимы.

Сегодня мы живем в эпоху пост-ельцинизма, отличающуюся от ельцинизма не изменениями в конструкции, а лишь некоторой коррекцией процесса ее функционирования. Следует заметить, что эта конструкция уродлива и нежизнеспособна, но совсем не потому что такова вся рыночная демократия, а потому что в России она была наспех скопирована с западных моделей хаотическим и полукриминальным способом. Научный макроэкономический анализ состояния России указывает на то, что хотя реальный сектор пока жив ( в 2010 рост ВВП составит по прогнозам иностранных экспертов 1– 2% ), социально-экономическая ситуация в стране в целом движется к коллапсу. На этот счет имеется достаточно много публикаций авторитетных исследователей. Наверное, наиболее точно об этом сказал Нобелевский лауреат по экономике Джозеф Стиглиц: «Россия обрела самое худшее из всех возможных состояний общества – колоссальный упадок, сопровождаемый столь же огромным ростом неравенства. И прогноз на будущее мрачен: крайнее неравенство препятствует росту». (Дж.Стиглиц. Глобализация: тревожные тенденции. М.Мысль.2003).

Нобелевский лауреат знает, что говорит. Кроме голой экономики огромную роль играет и социально-психологический фактор. Население не в состоянии адаптироваться к новым условиям жизни в рамках столь неравноправной системы и с правящим классом такого низкого качества. При этом справедливости ради следует отметить, что в стране имеется вполне здоровое ядро бизнесменов, желающих работать честно. Но главный поганец этого класса – коррумпированный чиновник, вездесущ, всемогущ и не склонен допускать появления «прозрачной» экономики.

С учетом обозначенной ситуации весьма важно посмотреть на отношение классов друг к другу внутри этой конструкции, так как здесь кроются семена важнейших событий будущего.

Начнем с последнего этапа в жизни СССР. Позднесоветское общество, несмотря на ряд зигзагов и серьезных ошибок в строительстве, сумело к концу своего существования стать достаточно монолитным образованием, состоящим из равноправных в социальном, материальном и правовом отношениях классов. Единственной социальной группой, несколько отличавшейся от остальной массы населения, была партийно-хозяйственная номенклатура, реально имевшая гласные и негласные привилегии, которые в силу своей незначительной сути («спецраспределители», партийные санатории, элитный жилой фонд, «позвоночное» право) сами по себе не могли стать причиной социального напряжения. Тем не менее, окрепшее с помощью М.Горбачева диссидентское движение сумело на этой весьма мелкой почве подготовить процесс компрометации КПСС. Это стало тенью на социально-политической палитре советского общества, которую при желании можно было устранить оперативным вмешательством. Однако вмешательства не произошло. Размножившиеся на почве «перестройки» диссиденты взяли на себя гордую роль «демократического движения» и усиленно продолжали подрывную работу при пассивном отношении руководства страны, в результате чего общество начало трещать по швам.

Настоящие трещины появились в тот момент, когда номенклатура осознала, что группировка М.Горбачева настолько раскачала государственный корабль, что пришла пора растаскивать общественное добро. Началось неправедное обогащение этой группы, давшее начало расколу по всем направлениям – правовому, материальному, социальному и духовному.

Следующим этапом стали дела группы Ельцина-Гайдара, по недоразумению именуемые реформами. На самом деле это было сознательное растаскивание и уничтожение могучего народнохозяйственного комплекса СССР. Именно в этот период новая правящая система начинает наполняться «поганцами» – армией чиновничества, нацеленной на использование своих должностей для личного обогащения. Весьма серьезную роль в этом процессе играла кадровая политика высших руководителей РФ. Отсутствие серьезного профессионального отбора и жесткого отсева непригодных чиновников, игнорирование их злоупотреблений, назначения по знакомству, кумовство и прочие «внештатные» меры привели к вопиющему непрофессионализму важнейших управленческих звеньев, и в результате вся Россия покрылась сетью криминально-бюрократических сообществ, превративших поле реформ в зловонное болото.

Бездарные и преступные «реформы» «младореформаторов» предполагали, что стремительно нищающая масса народа должна родить в себе стремление к социальной активности и начать участие в рыночных отношениях.

Эта группа не видела несколько очевидных факторов, в решающей мере повлиявших на то, что вместо борьбы за место под солнцем, широкие слои населения впали в депрессию.

О важнейшем факторе – идейном возврате в прошлое, мы уже говорили. Затуманенный до предела перестроечной демагогией, этот фактор, тем не менее, влиял на людей на уровне инстинктивного восприятия. Нейтрализовать его можно было только тем, о чем мы также упоминали – новым национальным проектом, или, в данном случае -разумной национальной программой созидания рыночной демократии. Но такой программы не имелось, потому что она была невозможна по определению. Невозможно по разумным причинам возвращаться в пройденную историческую формацию. На самом деле вопрос стоял о необходимости провести гигантскую работу, для того, чтобы создать проект, бравший лучшее от социализма и от рыночной демократии. Возможно, это был бы лишь этапный проект. Но он купировал бы национальный шок и дал импульс движению. Однако у реформаторов на это не хватало ни желания, ни интеллекта, ни указаний американских «консультантов». Именно поэтому реформы носили унизительно-подражательный характер, проводились воровским образом, по принципу «хватай и тащи», сопровождались яростной антикоммунистической ругней и лозунговой демагогией про грядущее демократическое счастье.

Какова бы ни была программа построения коммунизма, утопичной или нет, она исполняла важнейшую роль мотиватора общественной жизни. Менять ее на примитивную мантру о «свободе и демократии» означало – закладывать мину с часовым механизмом. Реформаторы имели дело с советским человеком, воспитанным в достаточно стройной мировоззренческой системе, который ожидал от нового класса системных действий. Однако вместо них он увидел, что сразу после захвата власти «демократы» стали хаотически строить некую импровизированную конструкцию «а ля не то Европа, не то Америка», полагая, что она станет «самобеглой тележкой», которая сама привезет всех скопом в город Солнца. Философские труды русских мыслителей 19-20 вв. об устройстве российского общества в расчет вообще не принимались.

В итоге тележка оказалась настолько плохо сколоченной, что не захотела двигаться с места, зато стала разваливаться от слабости внутренней конструкции и все усилия авторов до сих пор употребляются на то, чтобы не дать ей рухнуть.

В результате народ понял, что его не просто «развели», а «развели по крупному» и это стало вторым ударом по состоянию народного духа после лишения его коммунистической идеологии.

Во-вторых, стремительное частнособственническое обогащение было предложено народу, несущему в себе коллективистское сознание. Это сознание уходит корнями вглубь времен и зиждется на системе ценностей, за которой прятались заповеди Евангелия: «не убий, не укради, не клевещи, не возжелай и т.д», которая специфическим образом была укреплена через коммунистическое воспитание. Психологическое состояние коллективистского «Мы» было глубоко укоренившимся и представленным во всех социальных и национальных группах. «Мы выиграли войну, мы построили Днепрогэс, мы пережили землетрясение и т.д». Общество, спаянное таким коллективистским «Мы» является народом-личностью. Поселившийся на телевизионных экранах агитатор за приватизацию Леня Голубков, явивший собой образ человечка духовно убогого, живущего потребностями земного червя, ничего, кроме насмешек среди населения не вызывал.

Зато осуждение и отторжение «процесса приватизации» не исчезли до сих пор. Возврат к капитализму не получил всенародного энтузиазма.

В третьих, злую шутку с «младореформаторами» сыграла предоставленная им неограниченная свобода действий. Они творили, что хотели, и это породило эйфорию их недоразвитого сознания. Мы с полным основанием говорим об их теоретической и практической недоразвитости в том смысле, что это были случайные люди, не имевшие подготовки и понимания стоявших перед ними гигантских задач. Ни один из «младореформаторов» не был заметным ученым-экономистом. В лучшем случае, недоучкой гарвардских курсов, наподобие Е.Гайдара. А замахивались они на исторические процессы, требовавшие глубочайшего профессионального осмысления. Поэтому деятельность этих социал-дарвинистов больше напоминала нападение разбойников на народ-личность. Иначе быть не могло, ибо поголовно являясь идейными перерожденцами, они таили в себе скрытую ненависть к тем, кто остался на «той стороне баррикад». В результате плоды их деятельности прямо противоположны объявленным целям. Вместо общества равных возможностей, где процветают законность и свобода инициативы, создано уродливое чудовище, попирающее законность на каждом шагу и давящее инициативу в корне. Вместо «равенства и братства» введена забытая в России практика апартеида. Она разделила население на «чистых» и «нечистых», введя де факто произвол «чистых» над «нечистыми». Наилучшим подтверждением предельно пренебрежительного отношения реформаторов к народу явилась «шоковая терапия», продемонстрировавшая, что «чистые» ни в грош не ставят право «нечистых» на жизнь.

Сегодня практика апартеида проявляет себя в том, что русский мир богатых останавливает «социальные лифты» для бедных, создает собственную среду обитания и «окукливается» за высокими заборами элитных поселков и витринами недоступных народу магазинов.

Попав в условия апартеида, общество-личность встало на путь духовной анемии и все глубже погружается в нее уже более 15 лет. Необходимо заметить, что одной из причин этой медленной потери жизнеспособности стало его глубинное христианское смирение, замедлившее выработку адекватной реакции. Точно так же, как в частном случае, православный русский мужик отвечал обидчику действием только после нескольких предупреждений, так и общество-личность до сих пор аккумулирует и передает через своих мыслителей предупреждения обидчикам, теряя при этом окончательные силы для социального реванша.

В четвертых, ельцинско-гайдаровская ломка общества не могла дать никаких других результатов, кроме негативных. Криминально-вакханальная власть может породить только криминально-вакханальную систему. Наличие в Кремле и Белом доме внешне интеллигентных людей нисколько не изменяет картину. Внутри самого тела правящего класса живет и размножается масса попирающих закон вредителей, разрушающих основы экономики и управления. Социальный класс такого типа лишен исторического зрения и имеет близкую к приматам духовность. Рассмотрим подробнее отношение класса «новых русских» к остальному народу.

Видимо, нет необходимости спорить о том, что руководители государства также принадлежат к этому классу. Начнем с них.

В чем ожидаются главные шаги наших руководителей во благо народа?

Конечно же, в обуздании естественных монополий и перераспределении получаемых от них доходов в пользу бедных. Общеизвестно, что помимо плоского налогообложения (!) все естественные монополии пользуются «серыми» схемами для увода части прибылей в оффшоры. Отсюда непомерное личное обогащение их руководящего звена, курирующих государственных чиновников и пополнение кассы правящей партии. Каждый житель России знает о существовании этой системы и каждый понимает, что происходит воровство именно его денег в неисчислимых количествах. Отношение к этой проблеме правительства – оселок, на котором проверяется истинность любви к народу наших главных лиц. Как известно, Д.А.Медведев на данную тему вообще не говорит, а В.В.Путин заявляет, что прогрессивная шкала налогообложения в нашей стране вредна, ибо «будут еще больше воровать». То есть, его вполне устраивает недофинансирование множества областей народной жизни при массовом воровстве народных денег и никаких мер он принимать не хочет.

Другая важнейшая проблема современной России – необходимость оживления народного хозяйства понята главными лицами с детской непосредственностью. Провозглашен лозунг: спасение в инновациях. Эти руководители не обращают никакого внимания на то, что при сложившейся структуре экономических отношений не приживутся вообще никакие инновации.

Сложившаяся же структура экономических отношений представляет собою прямую насмешку над рыночной экономикой.

- Вместо свободной конкуренции – засилье монополий, опирающихся на властный ресурс,

- Вместо прозрачного контроля над процессом регулирования экономики – криминально-бюрократические сообщества по изыманию денег из финансовых потоков,

- Вместо льготных условий для мелкого и среднего бизнеса – пресс инородной криминально-перекупочной сети,

- Вместо государственных протекционистских мер для собственного производителя – всеобъемлющая система импорта товаров народного потребления, работающая на уничтожение внутреннего производства.

В целом политика руководящего звена правящего класса России достаточно очевидна. Наши лидеры бессильны предложить обществу национальную повестку дня. Рожденные ими проекты «Сколково» и «Сочи-14» не опираются на планы радикальной санации сложившейся конструкции экономических отношений. А санация – это не только борьба с коррупцией. Здесь необходим комплекс мер по превращению всего управленческого аппарата из ненасытного чудовища в профессиональный и «прозрачный» механизм, мотивированный на созидание. Сегодня его нет. Без такой санации никакие нововведения не приживутся.

Отношение же правящего класса в целом к остальному народу является продолжением политики первых лиц.

Правящий класс ведет тотальный пиар своих социальных «успехов и благодеяний» по основным каналам воздействия на умы людей. Если верить новостным программам, то в стране строят новые дороги, открывают промышленные объекты и даже увеличивают урожаи. Существующая сравнительная статистика замалчивается, ибо в таком случае стало бы очевидным, что столько асфальтовых километров, сколько мы строим за год, Китай делает за неделю; новых промышленных объектов сдаются считанные единицы, а ряд таких сегментов российского сельского хозяйства, как животноводство находится на пути к полному исчезновению.

По психологическому закону вымещения правящий класс выражает собственную неспособность стать мотором русской цивилизации презрением и равнодушием к народу. Это может иметь прямые и завуалированные формы, но в любом случае народ хорошо чувствует его.

Такое отношение правящего класса может говорить лишь об одном – он судьбой страны заниматься всерьез не намерен. Лучшее, что смогли придумать его наиболее мыслящие представители – это встраивание России в систему западной цивилизации на правах одного из членов, хотя данная цель камуфлируется риторикой о «многополярном мире». Суть мечтаний наших руководителей однозначно ясна: мы хотим стать еще одной Германией или Францией. Это было бы вполне похвальным желанием для уставшей от потрясений страны, если бы не ее масштаб, богатство и человеческий потенциал. Ни один учебник геополитики не отрицает, что Россия – это «сердцевина Земли», имеющая особое предназначение. Не люди, а сама История ожидает от нее особой роли. Но наши руководители не задумываются о том, куда идет западная цивилизация, нужно ли нам к ней присоединяться, и в чем реальное предназначение России. Они не поднимаются на геополитический уровень осмысления складывающихся в мире тенденций и не знают о том цивилизационном вызове, перед которым стоит страна.

Из этого вытекает историческая обреченность российского правящего класса. Выживает лишь та лягушка, которая сбивает молоко в масло. Русская правящая лягушка никакого масла не сбивает, а занята обжорством и гламурной косметикой. Те необходимые действия, которые она кое-когда и кое-как производит, по своим масштабам никакого решающего изменения ситуации повлечь не могут. Народ-личность уже сидит в гробу под названием «пост-ельцинизм», и есть все указания на то, что с помощью постоянно углубляющегося неравенства и грабежа его хотят уложить туда окончательно.

Поэтому чрезвычайно интересно посмотреть, что происходит в недрах самого народа, каким образом «реформы» сказались на его состоянии.

Зададимся главным вопросом: воспринял ли русский народ буржуазную идеологию Запада, встал ли на путь осознания неизбежности рыночного демократического общества? Существуют ли некие вехи, при достижении которых можно будет констатировать завершение определенной фазы такого осознания?

Ответ на этот общий вопрос можно начать с частности. Президент Д.А.Медведев полагает, что тотальная коррупция силовых органов произошла по недосмотру власти, и, переименовав милицию в полицию, а также приняв ряд административных мер, можно исправить положение. Комментировать понимание главой государства ситуации не этично, поэтому дадим ей собственное описание.

Тотальное разложение органов милиции произошло в контексте отказа функционирования всей государственной машины. Эта машина уже не работает штатно. Премьер-министр Путин даже не подозревает, какой анекдот он придумал, поставив камеры наблюдения на строительстве всего лишь погорелых деревень. А не поставь он их – увы…

Естественно, что милиционеры, не самая высоко оплачиваемая категория служащих, убедившись в том, что во всех этажах государственного аппарата идет «распил» и присвоение народных средств, что проверяющие проверяющих также вымогают взятки, быстро встроились в эту антисистему. Они – всего лишь частное отражение общего развала. Этот развал существует в первую очередь в головах. Почему он существует – понятно. Замены коллективистскому менталитету на аналогично работоспособный менталитет не произошло. Программа «атомизации» русских людей породила вместо прагматичного индивидуалиста человека без тормозов. Раньше его держала в рамках коллективная мораль. Теперь же – только ее остатки. Когда эти остатки окончательно будут уничтожены – мир ужаснется новой России. И в данном случае мы не имеем права на иллюзии. В каждом человеке спит хищник. Сегодня дело ведется к тому, что этот хищник все больше и больше пробуждается. Какова же будет картина разбуженного хищника в целом народе?

Может быть, именно к этому ведут дело исторические враги России, ведь тогда будет просто окружить ее карантином и назначить санкции, ведущие к нужным им последствиям.

Да, опасность пробуждения в народе агрессивных инстинктов проявляется все сильнее. Это случалось в нашей истории. Самый страшный пример – гражданская война. Но это не его вина. Народ хочет мирной и процветающей жизни. Какой он ее видит? Буржуазно-демократической?

НЕТ! Он не может этого хотеть, потому что все примеры взаимоотношений предпринимателя и наемного работника в реальном секторе экономики отталкивают его от этой мысли.

Точно также П.А.Столыпин столкнулся со звериным менталитетом русского кулака, когда захотел сделать из него цивилизованного агрария. Не получилось потому, что «цивилизованный аграрий» ошкуривал батраков до мяса, а взамен получал «красного петуха», что также показывало осатанелое состояние души эксплуатируемых низов. Сегодня история повторяется на новом витке, потому что национальный характер со всеми его прелестями дается только один раз. Новые кулаки – монопольно-олигархические образования, также ошкуривают страну – остальной народ, опуская его на грань выживания. В России не предвидится цивилизованного рынка по той простой причине, что сверху донизу экономика стоит на нецивилизованных отношениях. Цивилизовать их в течение двух десятилетий не удалось и нет указаний на то, что власть всерьез собирается это сделать.

Отсюда вывод: народ прекрасно понимает уродливость и нежизнеспособность сегодняшней конструкции, не намерен терпеть ее бесконечно и все больше возвращается в мыслях ко дню былому. Своим глубинным инстинктом он чувствует, что вместе с социализмом страна отказалась от бесценного опыта, которого сегодня не хватает. И он размышляет о возможности возврата к прежней жизни в новом измерении. Он спрашивает себя: а не напрасно ли мы так легко отдали завоевания наших отцов? Ведь вместо того, что мы хотели – обновления строя, свершилось его уничтожение. Это разбойная кража. Те, кто нас обманул, сегодня строят для себя рай на наших спинах. А мы хотим справедливости для всех.

Поэтому вызревание порыва к новой социализации общества является фактом народной жизни. И этот порыв не заставит себя долго ждать. Другое дело, что полного возврата к тому социализму, который уже был, никто не хочет. Это было бы странно, ведь то был социализм периода строительства в тяжелейших исторических условиях со всеми этапными трудностями и жестокостями. Память об этом героическом и трагическом периоде крепка в народе, но его реальное желание заключается не в прямой реставрации социализма, а использование его наиболее привлекательных черт при создании нового общества. Эти еще не артикулированные, но существующие в массовом сознании представления можно разделить на несколько составляющих:

- желание снова стать творцом истории и почувствовать свою ответственность перед человечеством ( а теперь еще и перед Богом).

-желание участвовать в справедливых трудовых отношениях, исключающих необузданную эксплуатацию человека человеком.

- желание вернуться в систему социальной справедливости, где базовые жизненные вопросы граждан (жилье, образование, здравоохранение, забота о детстве) решаются на государственной основе, а они могут высвобождать свою творческую энергию для дел более высокого порядка.

- желание вернуться в систему, культивирующую государственную поддержку народной культуры и творчества, противодействие убийственному влиянию духовного тлена, надвигающегося с Запада, защиту неприкасаемого мира семьи от сеятелей зла.

Вместе с тем, люди не хотят навязанного единомыслия при монополии одной партии, тотального государственного контроля экономики, товарного дефицита и ограничений в свободе передвижения. Это предполагает сохранение ряда основных элементов сегодняшнего общества, с возвращением также многих элементов социального государства.

Дискуссия по этим вопросам со всей очевидностью развернется в 2011 году и даст свои результаты.

Все это дает основание полагать, что в исторической перспективе «похищение России» Западом так и не состоится. Когда то Запад вместе с новоявленными российскими «демократами» смог обмануть советский народ и подсунул ему вместо ожидаемого реформирования социализма собственную заготовку.

Пройдет еще немного времени и бывший советский народ скажет: «Возьмите это обратно. А нам верните то, что мы хотели – государство социальной справедливости».

http://otchizna.su/main-theme/2699