Великая Отечественная война как война идеологий

С чего это я затеваю разговор об идеологии применительно к Великой Отечественной войне? Или мне неведомо положение Конституции, гласящее: "В Российской Федерации признается идеологическое многообразие". Какая тут может быть война?
Идеологическое многообразие применимо и к этому важнейшему во всей истории ХХ в. событию. Помните американский документальный фильм "Неизвестная война", шедший на наших телеэкранах? Или книги современных отечественных авторов, вкривь и вкось толкующих о Великой Отечественной войне? Прочитав их, не сразу и врубишься: так кто же победил в этой войне, обошедшейся советскому народу в 27 млн. загубленных жизней?
Да что там книги! Достаточно одной-единственной фразы замечательного писателя-фронтовика Виктора Астафьева, который однажды сказал, что Советский Союз не выиграл, а проиграл войну, поскольку численность погибших с нашей стороны несоизмерима с численностью погибших со стороны Германии. И это тоже свидетельствует о признании в современной России идеологического многообразия.
И все же, все же... Идеологическое многообразие, полагаю я, это не яблоки, рассыпавшиеся по асфальту из хлипкого ящика при переносе из фуры к прилавку магазина. Это, если продолжить мое не претендующее на образность сравнение, это не крепко сколоченный ящик, из которого не высыпятся никакие яблоки, и даже не товар, предназначенный к продаже (кого коробит слово "продажа", замените его на "потребление"). Это нечто большее. Идеология сплачивает людей в коллектив единомышленников, единомышленников в нации и нации в народ. Идеологическое многообразие способно разъединить народ, тогда как идеологическое единство - сплотить и сподвигнуть на решение любой сложности вопросов.
Поясню свою мысль на свежем примере. С какой бы стати президент Медведев, выступая 24 апреля с.г. на расширенном заседании Госсовета России с отчетом о проделанной за 4 года работы, начал с идеологемы: "Свобода лучше, чем несвобода"?
Привереженность Медведева этой идеологии заслуживает всяческой поддержки. Впервые в широком контекстве он озвучил ее в сентябре 2009 г. на Мировом политическом форуме в Ярославле: "Демократии нет или есть проблемы с демократией, если человек на личном уровне чувствует несвободу и несправедливость. Правительства могут сколь угодно долго говорить своим гражданам: "Вы сободны". Но демократия начинается только в том случае, если гражданин скажет сам себе: "Я свободен"".
Кто тут поспорит? Действительно, никакое правительство, даже самое раздемократическое, не способно сделать человека свободным.
А если не правительство, а чиновник местного масштаба? О, вот от кого напрямую зависит наша свобода или несвобода!
Практически одновременно с Медведевым в Ярославле высказался на этот счет Путин, обкатывавший на Дальнем Востоке новую "Ладу-Калину": "Нужно получить разрешение местных органов власти. Получили? Идите и демонстрируйте. Если нет - не имеете права. Вышли, не имея права, - получите дубинкой по башке. Вот и всё".
Так и будем раскачиваться ближайшие 6 лет, а то и все 12, между "я свободен и потому имею право" и "разрешения нет? Не имеете права и потому получите дубинкой по башке".
Впрочем, будем справедливы к Путину. У него тоже есть свое представление о важности идеологии, способной сплотить народ. Выступая 23 февраля с.г. перед 130-ю тыс. своих сторонников в "Лужниках", он сказал: "Мы с вами народ-победитель. Это у нас в генах, в нашем генетическом коде. Это передается у нас из поколения в поколение".
В конце апреля с.г. наш добрый Гайдпарк, не на словах, а на деле исповедующий идеологическое многообразие, провел среди своих свыше 1,7 млн. пользователей опрос: "Нужен ли России сегодня лидер, подобный Петру Столыпину?" И вот какие были получены ответы:
10% - затруднились ответить,
14% - нет, не нужен,
22% - да, нужен,
54% - нужен скорее Сталин, нежели Столыпин.

О Сталине сегодня известно больше, чем знал о себе он сам. О Гитлере нам известно не меньше.
Незадолго до нападения на Советский Союз фашистские идеологи внушали солдатам вермахта: «Не разговаривайте, а действуйте. Русского вам никогда не “переговорить” и не убедить словами. Говорить он умеет лучше, чем вы, ибо он прирожденный диалектик и унаследовал “склонность к философствованию”. Меньше слов и дебатов. Главное – действовать. Русскому импонирует только действие, ибо он по своей натуре женственен и сентиментален». Гитлер, обращаясь к войскам, отправлявшимся на Восточный фронт, напутствовал их: «Наша политика относительно народов, населяющих широкие просторы России, должна заключаться в том, чтобы поощрять любую форму разногласий и раскола». Наконец, нельзя не вспомнить и такую «установку», высказанную на конференции, состоявшейся в Берлине 18 декабря 1941 года: «Россию могут разбить только русские».
Сталин принял вызов фашистских идеологов и дал им сражение на их же «поле». Трудно сказать, что при этом сыграло бóльшую роль, - незнание немцами русской ментальности или то, что Сталин как верховный главнокомандующий нашел самый верный и короткий путь к общенациональному единению: спустя год самого тяжкого периода во всей истории Великой Отечественной войны, в июле 1942 г. учреждаются ордена Александра Невского, Суворова и Кутузова, в марте 1944 г. – ордена Ушакова и Нахимова; 5 августа 1943 г. в честь освобождения городов Орел и Белгород в Москве был произведен первый артиллерийский салют, и грохот орудий, транслировавший на всю страну по радио, напомнил людям о древнем обычае русских отмечать радостные события звоном церковных колоколов; в том же 1943 г. Сталин пригласил в Кремль митрополита Сергия, который в 30-е гг. дважды подвергался тюремному заключению «за антисоветскую деятельность» и по инициативе которого с началом войны были собраны и переданы в фонд обороны 300 млн. руб., - и достиг с ним соглашения о возобновлении патриаршества, прерванного после смерти патриарха Тихона; в армии был упразднен институт военных комиссаров и введены погоны, как это было в царской армии; наконец, в ночь на 1 января 1944 г. страна обрела новый Гимн (до этой даты Гимном Советского Союза был «Интернационал»), который начинался словами: «Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки великая Русь…» Добавье к этому и заботу о детях – будущее страны: в 1943 г. организуется работа детских садов санаторного типа с круглосуточным проживанием в течение 3 – 6 месяцев, а для мальчишек-сирот учреждаются суворовские и нахимовские училища, в которых они получают среднее образование и готовятся к поступлению в вузы. Словом, Отечественная война по всем параметрам превратилась в священную войну, которую народ вел не только ради собственного будущего, но и будущего всей планеты, что в полной мере соответствовало давней русской идее соборности. Суть - той же идеологии.
Эту-то особенность Великой Отечественной войны до сих пор не могут понять очень многие люди не только на Западе, для которых война советского народа против фашистской Германии остается «неизвестной войной», но и в современной России. Не могут найти вразумительного объяснения тому, чем руководствовались больные и пожилые люди, признанные негодными к военной службе, записываться в дивизии народного ополчения? Что побуждало крестьян, насильно загнанных в колхозы, уходить в партизаны? Почему дети, хотя никто не заставлял их это делать, взбирались на ящики и табуреты, приставленные к станкам, и производили сложнейшие детали к танкам и самолетам, выпускали артиллерийские снаряды, мины и патроны к стрелковому оружию? Какие причины побуждали девчонок идти на фронт санинструкторами, сопровождать санитарные поезда, вывозить в тыл тяжелораненых и сутками напролет работать сиделками в госпиталях?
В ходе войны первыми, кто пересмотрел свое отношение к русским, оказались сами немцы. Вот фрагменты из достаточно красноречивого документа на этот счет, опубликованного целиком на страницах журнала «Источник»:

«НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ БЕЗОПАСНОСТИ И СД
Берлин, 17 августа 1942 г.
СВ II, Принц-Альбрехтштрассе, 8
Секретно!
Лично. – Доложить немедленно!
Сообщение из империи № 309
II. Представления населения о России

1. Наша прежняя пропаганда против Советского Союза подчеркивала, что коммунистическо-большевистская система была основана евреями как система чудовищного угнетения и нищеты русского населения… Картина Советского Союза и его людей предстает как исключительно мрачная, как состояние ужасного упадка и страшной нищеты…
3. Советские люди преподносились как жестокие скотоподобные существа. В лице комиссаров и политруков они превращались просто в “недочеловеков”. Сообщения о зверствах, которые имели место в первые месяцы восточного похода, подкрепляли убеждение, что военнослужащие вражеской армии являются “бестиями”. С озабоченностью спрашивали, как мы поступим в будущем с этими “зверьми”. Многие немцы полагали, что их нужно будет полностью уничтожить…
5. Особенно сильно занимает немцев проблема боевой мощи Красной Армии, которая наряду с количеством и качеством удивительного вооружения явилась второй большой неожиданностью. До сегодняшнего дня упорство в бою объяснялось страхом перед пистолетом комиссара и политрука. Иногда полное безразличие к жизни истолковывалось исходя из животных черт, присущих людям на востоке. Однако снова и снова возникает подозрение, что голого насилия недостаточно для того, чтобы вызвать доходящие до пренебрежения жизнью действия в бою. Различными путями приходят к мысли, что большевизм привел к возникновению своеобразной фанатичной веры.

В Советском Союзе, возможно, многие люди, главным образом молодое поколение, придерживаются мнения, что Сталин является великим политиком. По меньшей мере большевизм, безразлично какими средствами, вселил в большую часть русского населения непреклонное упорство. Именно нашими солдатами установлено, что такого организованного проявления упорства никогда не встречалось в первую мировую войну. Вполне вероятно, что люди на востоке сильно отличаются от нас по расово-национальным признакам, однако за боевой мощью врага все же стоят такие качества, как своеобразная любовь к отечеству, своего рода мужество и товарищество, безразличие к жизни…
В целом, учитывая все эти суждения, невольно приходишь к мысли, что Россию и ее людей нельзя привести к одному знаменателю. До войны нам было очень мало известно о реальном положении в России, и сейчас, как следует из частично противоречивых высказываний, понятий и представлений, мы знаем в основном все еще очень мало. Да, сейчас, кажется, даже труднее создать достоверную картину из отдельных факторов русского и досоветского периода, из того, что должно быть приписано большевистскому времени и что сводится к освобождению от большевизма, а что является русским и показательно для него…»

То, что для высокопоставленных чиновников Третьего рейха представляло трудность в создании «достоверной картины», «чтó является русским и показательным для него», нашло логическое завершение в тосте, который Сталин провозгласил на приеме в Кремле в честь участников Парада Победы 24 июня 1945 г. «за великий русский народ» как «наиболее выдающуюся нацию из всех наций, входящих в состав Советского Союза», и признал русских «руководящей силой в великом Советском Союзе».
Эти в общем-то понятные и психологически выверенные слова Сталина, которые отчасти оправдывают его вину перед русским народом за то, что самой многочисленной нации страны, призванной, по Ленину, «возместить так или иначе своим обращением или своими уступками по отношению к инородцу то недоверие, ту подозрительность, те обиды, которые в историческом прошлом нанесены ему правительством “великодержавной” нации», не было предоставлено в Советском Союзе не только союзного статуса, а хотя бы права автономии, - встретили в наше время абсолютно вздорное толкование. Так, историк, доцент Московского университета Г. Бордюгов сделал «открытие», «научную ценность» которого я предоставляю определить самим читателям: «Война была серьезным и бесспорным поводом для окончательной трансплантации русского национализма в официальную идеологию… К русской теме Сталин особенно часто обращался в первый, наиболее сложный период Великой Отечественной войны. Указание на вероломный характер нападения, объявление войны Отечественной, неоднократное обращение к слову “Родина” без определения “советская”, “социалистическая” (что не было характерно для 1930-х годов) были призваны воздействовать на национальное самосознание прежде всего русского народа. Почти все сферы общественной жизни страны были отмечены знаками новой идеологической установки» (далее Бордюгов перечисляет эти «знаки новой идеологической установки» в армии, в отношении государства к церкви, приводит в качестве доказательства «окончательной трансплантации русского национализма в официальную идеологию» такие факты, как восстановление Новгородского кремля и реставрацию в Суздале могилы князя Пожарского, разоренной в 1933 г.).
Еще дальше пошел бывший депутат Государственной думы, лишенный священнического сана Глеб Якунин. Вот что пишет он в брошюре «Исторический путь православного талибанства»:
«В 1943 году бывший тифлисский семинарист И. Сталин решил использовать в политических целях десятки миллионов русских за рубежом, а заодно и попробовать сплотить страны поствизантийского пространства (Восточная Европа и Балканы) под крылом Москвы как Третьего Рима, разыграв этноконфессиональную карту.
Сталин вызвал в Кремль трех сохранившихся активистов сергианской раскольничьей группировки: митрополитов Сергия (Страгородского), Алексия (Симанского) и Николая (Ярушевича), выделил правительственный самолет и велел собрать по концлагерям оставшихся в живых лояльных епископов для избрания нового “патриарха”. Срочно провели несколько сомнительных хиротоний, и в итоге 19 человек объявили себя православным собором, на котором, поправ все основополагающие каноны вселенского и российского Православия, провозгласили Сергия Страгородского “Патриархом всея Руси”.
Новообразованную религиозную организацию – Московскую Патриархию – Сталин и Берия назвали также по-новому: “Русская Православная Церковь” вместо традиционного (“Российская”), подчеркнув ее националистический характер и обозначив ее роль в борьбе с так называемым “космополитизмом”…»
Оставляю на совести священника Якунина обвинение Русской православной церкви в участии в борьбе с космополитизмом, равно как зачисление Берии в разряд русских националистов. Но вот что касается использования церкви в политических целях – тут Сталин, строго говоря, ничего нового не выдумал: просто «бывший тифлисский семинарист», в отличие от современного дипломированного священника, много читал и многое знал. Знал он и историю Великой Французской революции, которая за полтора века до него декретом Учредительного собрания гарантировала материальное обеспечение священников только при условии принесения ими присяги на верность республике. Наполеон, никогда не веривший в Бога и утверждавший: «Священнослужители всегда и повсюду распространяли ложь и обман», - тем не менее, придя к власти, по его же собственным словам, «поспешил восстановить религию». «Я использовал ее, - говорил он, - как опору, как корневую систему. Она была в моих глазах основой доброй нравственности, истинных принципов, хороших нравов».
Что нового, по сравнению с Наполеоном, привнес в отношения государства с церковью Сталин? Только то, что, в отличие от французского Учредительного собрания, взявшегося содержать на государственный счет священников в обмен на принесение ими присяги на верность республике (а какое государство потерпит под своим крылом религиозную организацию, ставящую своей задачей свержение существующего строя?), одарил епископов «драгоценными подарками», «икрой» и «кавказскими винами и коньяками», которые, как пишет Якунин, показались «членам “собора” манной небесной среди голода и разрухи 1945 года»? Но это, согласитесь, уже проблемы не Сталина, а священнослужителей, которые оказались падки на подарки и щедрые угощения.
О минувшей войне мы знаем еще очень мало. Правительства Великобритании и США, располагающие архивами фашистской Германии, обещают рассекретить их не ранее 2044 года, - фактически через 100 лет после окончания Второй мировой войны. Как знать, какие тайны откроют нам эти архивы? А пока приходится признать: свой вклад в победу Светского
Союза над фашистской Германией внесла идеология, вошедшая в плоть и кровь советских людей. И название этой идеологии, как бы ни открещивались от нее и кляли ее многие наши современники, идеология коммунизма.

Это поняли, как ни странно, опять же не русские, а иностранцы, которых пригласили в Россию с целью проведения реформ под названием "шоковая терапия". Рискну повторить то, что писал уже недавно в своем блоге.
Очень скоро из их среды выделился молодой представитель Чикагской школы монетаристов Джеффри Сакс, возглавивший группу экономических советников Ельцина в 1991 - 1994 гг. За порученное ему и его коллегам дело Сакс взялся ретиво. Но вот что интересно: вернувшись на родину, Сакс написал: "Когда мы приступали к реформе, мы чувствовали себя врачами, которых пригласили к постели больного. Но когда мы положили больного на операционный стол и вскрыли его, мы вдруг обнаружили, что у него совершенно иное анатомическое устройство и внутренние органы, которых мы в нашем медицинском институте не проходили". Другими словами, обнаружил в теле России укоренившуюся в ней идеологию коммунизма.
С фактом этим нельзя было не считаться, о чем Сакс открытым текстом сказал в интервью от 15 июня 2000 г.: "Главное, что подвело нас, это колоссальный разрыв между риторикой реформаторов и их реальными действиями... И, как мне кажется, российское руководство превзошло самые фантастические представления марксистов о капитализме: они сочли, что дело гсударства - служить узкому кругу капиталистов, перекачивая в их карманы как можно больше денег и поскорее. Это не шоковая терапия. Это злостная, предумышленная, хорошо продуманная акция, имеющая своей целью широкомасштабное перераспределение богатств в интересах узкого круга людей". И посоветовал новому руководству России во главе с Путиным "отменить приватизацию и начать всё заново".
Откровение бывшего учителя и друга взбесило всегда нагло-самоуверенного Чубайса. В 2001 г. Чубайс дал собственное интервью, в котором заявил: "Не Западу судить! Мало что понимает в этом Запад. Мы занимались не сбором денег, а уничтожением коммунизма". И далее: "Мы знали, что каждый проданный завод - это гвозь в крышку коммунизма. Дорого ли, дёшево, бесплатно, с приплатой - двадцатый вопрос. А первый вопрос один: каждый появившийся частный собственник в России - это необратимость".
Разбушевавшегося Чубайса поддержал Путин, заявив: "Пересмотра итогов приватизации не будет".
Вот вам, читатель, и положение Конституции, гласящее: "В Российской Фендерации признается идеологическое многообразие".