О так называемых "ошибках" Ленина. (К дню рождения)

Как бы мы не относились к перипетиям двадцатого века, но чем дальше мы от него отодвигаемся, тем явственнее видно, что этот век обозначится в истории, как век социализма. По-разному относятся к новому общественному строю. Одни - как к неудачному социальному эксперименту, другие - как началу новой эпохи. Начавшие строить в нищей лапотной России социалистическое общество большевики видели его как начало новой истории человечества. Они полагали, что распространение социализма, а затем и коммунизма как качественно новой общественной формации в разных странах - дело недолгого времени. В 1920 году, выступая перед молодежью, Ленин сказал, что лет через пятнадцать люди будут жить при коммунизме.   Жизнь не подтвердила столь оптимистичных прогнозов. Строительство социалистического общества оказалось гораздо сложнее и драматичнее научных выкладок. Не перешли на новый путь и развитые капиталистические страны. Двадцатый век придал мощные импульсы и для их развития. Ныне такое несовпадение прогнозов марксистов с реальным течением истории подается как принципиальная ошибка теории - ошибка ставящая под сомнение самоё её правильность. Для вульгарных историков высказывания о скорой победе пролетарских революций являются ныне даже объектом насмешек, а слова о загнивании капитализма стали нарицательными, представляются даже как образец неудачной пропагандистской догмы.   Конечно, многие объективные ученые и политики не склонны акцентировать на этом примере свое внимание, сознавая, что перемены, произошедшие в мире в течение ХХ века, не могли быть предвидены даже самым гениальнейшим умом, но нельзя и не отметить той медвежьей услуги, какую оказали Ленину его последователи из числа тех ученых, которые вместо анализа изменений, происходящих в мире, превратили выводы Ленина в догму и долгие годы пытались подгонять под нее те явления и события, которые требовали нового объяснения.   Да, капитализм за прошедшие десятилетия существенно изменился. Объясняя сегодня его жизнестойкость, говорят, что она стала возможной благодаря тому, что капитализм многое перенял у социализма, что он взял на вооружение планирование, перешел от стихийного к регулируемому рынку, что он сумел воспользоваться и обернуть себе на пользу плоды научно-технической революции.

Однако парадокс данной ситуации в том, что главное объяснение неисполнения пророчества Ленина дают, опираясь на ... самого Ленина, на ту принципиальную оценку, которую он дал капитализму своего времени, характеризуя его как империалистический, то есть как капитализм общемировых империй. Сегодня уже никто не оспаривает, что своей устойчивостью капитализм обязан в первую очередь развернувшейся международной эксплуатации, тому, что он высасывает из третьего мира природные богатства, трудовые и интеллектуальные ресурсы. "Золотой миллиард" процветает и развивается за счет обнищания населения так называемых "развивающихся" стран. Этот и другие ключевые признаки империализма были подробно описаны Лениным, и сегодня мы пользуемся его выводами, как абсолютным инструментарием, подобно тому , как физики пользуются законами Ньютона даже после появления на свет теории относительности Эйнштейна.

Однако, упомянув об этом, нельзя уйти от вопросов, поставленных оппонентами Ленина ребром: можно ли говорить о неизбежности ухода капитализма с исторической арены? Можно ли говорить об империализме, как о кануне социалистической революции? Сегодня, когда реальное соотношение сил между капиталистической и социалистической системами не в пользу последней, когда вероятность социалистических революций в ведущих капиталистических странах даже не просматривается, ответы на эти вопросы становятся принципиально важными. Они имеют как научное, так и прикладное пропагандистское значение (я уж не говорю о выборе стратегии и тактики коммунистического движения). И для того, чтобы хотя бы двинуться вперед в разрешении этих вопросов, нужно понять, что же произошло, какие принципиальные изменения произошли с капитализмом за прошедшие после Ленина десятилетия.

Сегодня на финише ХХ века мы видим, что основное отличие капитализма сегодняшнего от капитализма времен Ленина в том, что нынешний капитализм представляет собой единый, неразрывный, общемировой хозяйственный механизм. Системой рыночных связей развитые страны крепко пристегнули к себе богатый сырьем и ресурсами третий мир. Полюса противоречий между трудом и капиталом, которые в XIX веке раздирали капиталистические государства теперь выведены за государственные границы развитых стран и распределены по континентам. Развернулась невиданная ранее международная эксплуатация, в которой жители "Золотого миллиарда" выступают совокупным эксплуататором нищающего большинства населения Земли. Новая структура капиталистического мира позволила ему обрести необходимую устойчивость, сгладить социальные конфликты в ведущих странах, трансформировав их в конфликты межгосударственные. Борьба развивающегося мира против своего угнетения выливается в формы межнациональных стычек, путчей, террора, которые легко подавляются под лицемерным предлогом борьбы за сохранение мира и стабильности.   Капитализм начала двадцатого века не носил такого глобального характера, не был выстроен в единый общемировой хозяйственный механизм. Социальная напряженность, не находя выхода в третьи страны, оборачивалась социальными потрясениями в ведущих капиталистических странах, раскачивая и разрушая систему. Именно это случилось в начале века с Россией, для которой переход в иную социально-экономическую формацию был единственным выходом из разыгравшегося кризиса. Другие развитые страны приступили к формированию своих мировых империй, к ним потекли богатства со всего мира, но и они не могли добиться в полной мере социально-экономической устойчивости. Разрушительные тенденции преобладали, и капиталистический мир двигался к своему финалу.

Выступая на съезде комсомола в 1920 году Ленин сказал тогдашней молодежи, что лет через пятнадцать они будут жить при коммунизме. Если иметь в виду, что скорый приход коммунизма он в немалой степени связывал с победой революций на Западе и с тем, что экономически высокоразвитые страны, встав на социалистический путь, могли бы очень быстрыми темпами двинуться к новому обществу, увлекая за собой и Россию, то здесь можно удивиться ленинскому чутью, хотя, казалось бы, в последующем История развивалась совершенно иначе. Ведь, действительно, тридцатые годы нашего столетия оказались годами жесточайшего кризиса капиталистической системы. Над капитализмом прозвенел звонок. Эти годы были отмечены великой депрессией в США и приходом к власти фашизма в Германии, Испании и Италии. Самым примечательным и существенным в этой ситуации было то, что этот кризис привел к социализации (в традиционном понимании этого слова) капиталистической системы. Как выходили из депрессии США, как воспользовались они плановыми, регуляторными началами, говорится много. Но примечателен и пример Германии. Фашисты шли к власти как национал-социалисты. Была пущена в ход демагогия высшего разряда, но надо отметить, что население купилось отчасти и социалистическим названием партии, отчасти и мерами, которые были действительно направлены на проведение социальных перемен. Вообще, отличительная черта фашизма, как политического движения, в том, что он под правые цели и лозунги собирает левоориентированное население. В тридцатые годы капиталистический мир сделал шаг к социализму. Каждая страна сделала это по своему, но сделала.

Сегодня говорят, что, взяв все лучшее от социализма, капитализм укрепился, но делают такой вывод, имея в виду ту конкретно-историческую ситуацию, которая больше подходит к нашим дням, чем к тому времени. Тогда социализация капитализма могла приблизить его конец, она давала временную передышку, но не останавливала накопление негативных противоречий, не исключала возобновление следующих серьезных кризисов, из которых понадобилось бы выходить следующими, все более и более глубокими социалистическими преобразованиями. Этого требовала логика Истории, в этом направлении мир начинал свое движение, однако ...   Однако в дело вмешалась война. Вторая мировая война явилась поворотным пунктом в истории человечества. Она с одной стороны подтолкнула созревание социалистической системы, с другой стороны стимулировала тот качественный скачок капиталистической системы, который спас ее. Она сцепила разрозненный капиталистический мир в тот самый единый механизм, каковой в его развитом виде мы имеем сегодня.

Здесь необходимо остановиться на том моменте, который как раз характеризует силу этой самой "сцепки" разрозненного мира и по которому мы можем дать более определенную характеристику системе. В работе "Империализм, как высшая стадия капитализма" Ленин, говоря о торговых, финансовых и иных связях в капиталистическом мире, привел такую цифру: доходы от международной торговли в общем обороте Англии составляли 2,5 процента. И это-то для самой торгующей на мировом рынке державы. Так было в 1900 году. К концу двадцатого века товары, производимые для продажи на международном рынке, составляли 20 процентов, и это был среднемировой показатель. Если же учесть неравномерность этого показателя по разным странам и то, что ведущие капиталистические страны доминируют в международной торговле, то легко догадаться, что для этих стран этот процент намного выше. Степень взаимосвязанности мира характеризует как раз показатель товарооборота между странами. Беря его во внимание, можно сказать, что империализм времен Ленина от сегодняшнего империализма отличался так же, как раннефеодальные княжества с обособленным натуральным хозяйством отличались от позднейших централизованных феодальных государств. Обособленность капиталистических империй, слабая торговая связь даже со своими обширными колониями - вот, что характеризовало капитализм первой половины ХХ столетия. Не вывоз товаров, а вывоз капитала преобладал в капиталистическом мире. С этим была связана тенденция к застою и превращению ведущих государств в государства-рантье. И хотя вывоз капитала позволял капиталистическим странам получать колоссальные сверхприбыли и, подкупая рабочих, решать свои внутренние социальные проблемы, этот вывоз способствовал развитию колоний, а значит и последующей их борьбе за независимость, раскачивающей систему. Неизбежное в будущем отделение колоний, которые предвидел Ленин и которое в конце концов и произошло, отсекало капиталистические державы от мощного источника доходов, капиталистическая эксплуатация всей своей мощью вновь обращалась на свой собственный народ, и это ставило капитализм перед лицом крупнейших социальных потрясений. Спасти систему могло не колониальное, а иные формы экономического порабощения. И одна из таких, самых надежных и проверенных форм - через международную торговлю, позволяющую посредством закамуфлированного неэквивалентного товарного обмена выкачивать из сырьевых стран несметные богатства. Капитализму как воздух требовалось резкое увеличение мирового товарооборота. Но каким образом он мог быть увеличен? Или сегодня иначе можно спросить: каким образом он был увеличен? Из стран третьего мира товарный поток могли составить сырье, металлы, другие природные ресурсы. А что навстречу? Движению товаров, производимых развитыми странами, мешал низкий уровень потребления населения развивающегося мира. Невозможно или крайне затруднительно было организовать торговлю, не имея достаточных рынков сбыта. Из этого затруднительного положения два пути - первый, наиболее длительный и трудный - через постепенное наращивание товарооборота, через постепенное повышение уровня потребления. Этот путь очень длителен по времени и для той конкретно-исторической ситуации капитализму был неприемлем. Прижимало время, система уже подвергалась сильной внутренней раскачке и саморазрушалась. Второй путь - выбор такого товара, который пользовался бы большим спросом в любой точке планеты и в любом количестве.

И такой товар (супертовар) был найден. Его-то и вывела на первые роли вторая мировая война. Этим супертоваром стало оружие.

Оружие - вот палочка-выручалочка для производителей. Достаточно поддерживать мир в напряженном состоянии, достаточно поджигать повсюду войны и сбыт этому супертовару обеспечен. Капиталистическую систему выручило оружие. На его производство была ориентирована промышленность, именно оно стало главным заказчиком научно-технической революции (более того, бурное развитие научно-технической революции вряд ли бы стало возможным без обильной подкормки военно-промышленным комплексом), именно оружие, точнее, интересы его сбыта определяют политику в послевоенном мире. С точки зрения развития промышленности оружие хорошо тем, что позволяет аккумулировать в себе последние достижения науки и техники, высокие технологии - то есть то, что особенно высоко ценится во всяком товаре. Впоследствии международные торговые каналы, сформированные оружием, начали заполняться товарами другого назначения, но изначально именно оружие явилось цементирующим материалом для построения пирамиды капиталистического мира нового типа.

История не излагается в сослагательном наклонении: что было - то было, чего не было - того не было, и все-таки, поскольку мы здесь говорим об выводах Ленина, можно отвлечься и пофантазировать. Действительно, если бы вторая мировая война не подстегнула международную торговлю оружием, такого резкого увеличения мировой товарооборот бы не получил. И тогда обособленные в экономическом отношении капиталистические державы, лишившиеся к тому времени своих колоний, были бы поставлены лицом к лицу перед своими социальными проблемами. Волей-неволей они вынуждены были бы проводить социалистические преобразования, к чему первыми и приступили в тридцатые годы Соединенные Штаты Америки. Так что Ленин, говоривший комсомольцам двадцатых годов, что лет через пятнадцать они будут жить при коммунизме, по-своему был не так уж далек от истины. Для той конкретно- исторической ситуации, в которой он жил, он сделал практически безошибочные выводы.

И здесь впору начать разговор об ошибках иных. Сделав ставку на новый выгодный супертовар, подчинив ему новую международную политику, капиталистический мир сформировал такую международную атмосферу, которая помогала ему обеспечивать постоянный сбыт производимого им супертовара. Мир был ввергнут в состояние постоянной предвоенной напряженности. Новые "правила игры" принял социалистический мир. Советский Союз также включился в мировую торговлю оружием. В такой торговле с одной стороны из стремления подтолкнуть скорую кончину "загнивающего" капитализма была сделана ставка на повсеместное его военное вытеснение из различных точек планеты, с другой стороны, торгуя оружием, СССР решал ту же задачу, что и капиталистический мир, - задачу быстрого и относительно легкого завоевания рынков сбыта (благо, что война "помогла" создать высокоразвитую военную промышленность). Чего здесь было больше - еще рассудят будущие историки, но факт остается фактом: Советский Союз так же, как и ведущие капиталистические страны, нашел в оружии вернейшее средство занять выгодное положение на мировом рынке. Гонка вооружений велась не только и не столько во имя обеспечения собственной безопасности, сколько и во имя успешного участия в международной торговле. Все это привело к гипертрофической деформации социалистической экономики, сориентированной на производство этого супертовара, и постперестроечные "реформы", кроме всего прочего, вскрыли и это. Перестройщики и их заокеанские вдохновители в первую очередь лишили нашу страну рынков сбыта оружия, и этим, собственно говоря, был дан старт обвалу экономики. Ведь, главная отрасль, которая тянет сегодня на дно всю экономику - оборонка. Давайте себе признаемся: работай она, и ничего бы особо страшного не произошло. Люди имели бы работу, получали бы зарплату, НИИ имели бы заказы, от оборонки (читай: от продажи воюющим меж собой туземцам оружия) опять бы кормились и врачи, и учителя, и строители. Да и новоявленные хозяева жизни поспешили бы прибрать к рукам столь лакомый кусок, а не оставили бы оборонку на произвол судьбы. Но сбыт оружия прекращен, оборонка повалилась, а вслед за ней и вся ориентированная на нее экономика. Беда Советского Союза, что он "позарился" на торговлю этим супертоваром, что последние годы мы жили в немалой степени на доходы от торговли оружием. Но был ли другой путь?

Сложнейший вопрос. Возможно, задача выживания социалистической системы не оставляла иного варианта. Но сегодня иной путь необходимо искать, причем делать это надо еще и потому, что в случае прихода к власти коммунисты встанут перед труднейшей проблемой: оборонку в ее прежнем виде восстановить не удастся, она была ориентирована на международную торговлю, откуда мы уже вытеснены, а без восстановления оборонных заводов трудно будет обеспечить работой людей, по сути дела с нуля придется выстраивать внутрихозяйственные связи. Коммунисты уже доказывали свою способность поднимать страну из любой разрухи, нет сомнения, что справятся и на этот раз, однако говорить снова о восстановлении оборонной промышленности в объеме ее прежнего торгового предназначения вряд-ли будет уже правильно. Новой, совершенно неожиданной стороной оборачивается сегодня этот вопрос. Изменившаяся к концу столетия ситуация на планете, порожденная безудержным ростом производства, в котором производство оружия занимало весьма заметное место, привела человечество на грань катастрофы. Входить в новое мировое сообщество производителем и продавцом оружия - значит усугублять и без того острые глобальные проблемы, значит в одной упряжке с капиталистическим миром тащить человечество к пропасти.

(Или, может, взять за образец пример Китая? Кстати, это вариант ленинского НЭПа. Но я намеренно начал писать об этом в скобках, поскольку во-первых: это предмет уже другого разговора, а во-вторых: чем закончился НЭП, мы помним из своей истории. Суть его - в резком развитии мелкого частнособственнического производства. Это несет в себе гибельные для социализма тенденции. Рано или поздно экономические тенденции выльются в политические. Окрепнут политические силы, стремящиеся к реставрации капитализма. Отчасти именно это привело к известному обострению внутренней ситуации в стране к началу тридцатых годов. Чем может обернуться повторение той истории для миллиардного Китая, трудно даже себе вообразить)

   * Для США не учтен экспорт вооружений по частным каналам, который, например, в 1986-1989 гг. составлял в среднем 3,3 млрд. долл. в год.