Когда Путин окончательно уйдет: сценарии

Книжка или фильм перестают быть интересными, когда важнее действия становится вопрос «чем же все закончится». В этом смысле политики мало отличаются от кино- или литературных героев. Политическая смерть, с этой точки зрения, и есть момент, когда уже не очень интересно, что политик будет делать дальше, гораздо интересней, что с ним будет в конце его карьеры. Для многих российский граждан, по крайней мере, для большинства тех, кто выходил на Болотную площадь или проспект Сахарова, премьер Владимир Путин в этом смысле как политик умер после 24 сентября. Решив вернуться, он снова оказался в центре магистрального сюжета российской политики, но этих граждан, в том числе и меня, уже не так сильно интересует, сколько именно либерализаций или, наоборот, консерваций он учинит. Нам всем гораздо любопытней, когда и при каких обстоятельствах он уйдет. В этом, как мне кажется, и есть смысл политологической формулы про «слабеющую легитимность». Чем больше граждан думают о развязке, а не о сюжете, тем, в общем, слабее становится Путин.

Понятно, что пока сценарии ухода Путина – предмет скорее фантазии, чем солидного прогноза. Но я уверен, что мост между одним и другим в данном конкретном случае уже существует. Его точно возможно представить и даже попробовать по нему пройти. Попробуем сделать это вместе. Описанные ниже три сценария не являются точками невозврата для премьера. Скорее, речь идет об угрозах и рисках, которые могут возникнуть как по отдельности, так и все вместе в ближайшие несколько лет. Они связаны и с экономическими проблемами, и с политической ситуацией, которая может сложиться на вершине российской власти. Разумеется, их перечень не является ни исчерпывающим, ни даже систематическим. Но все они, на мой взгляд, вполне реальны и так или иначе могут сбыться.

Первая, ближайшая для премьера по времени угроза – повторение декабрьских протестов против нарушений на выборах в Москве и Санкт-Петербурге. Надо заметить, что вероятность превращения Болотной в постоянно действующий антиПутинский Майдан зависит не столько от результатов выборов 4 марта в целом, сколько от конкретных процентов «за Путина» и количества нарушений на участках в российских столицах. Если столичный избиратель, настроенный, в целом, не очень проПутински, увидит картину, похожую на картину нарушений 4 декабря – переписывание протоколов, массовые вбросы, циничные заявления руководства избирательных комиссий, – Болотная площадь мгновенно получит очень значительную людскую, а затем и ресурсную поддержку. Двое или трое суток уличного протеста неизбежно вызовут реакцию системных оппозиционных партий, а уход, к примеру, их фракций из зала заседания Госдумы тут же создаст ситуацию глубокого политического кризиса. Не очень понятно, как он может быть разрешен, но очевидно, что ключевая роль в его развитии будет не у премьера и его структур, а у президента Дмитрия Медведева, который будет вынужден в рамках своих конституционных полномочий вмешаться в ситуацию. Ведь до 7 мая 2012 года, так или иначе, именно он отвечает за российскую политическую систему в целом.

Второй сценарий связан с тем сложным комплексом экономических и бюджетных вызовов, которые неизбежно встают перед ЛЮБЫМ составом будущего кабинета министров. По оценкам правительственных чиновников, в 2013 году дефицит Пенсионного фонда России составит 2,9 триллиона рублей, почти треть прошлогоднего федерального бюджета.

Если учесть риски снижения цен на основные товары российского экспорта (углеводороды, металлы, иные природные ресурсы), этот вызов предопределяет необходимость проведения глубоких реформ: налоговой, пенсионной, бюджетной. В самом общем виде речь пойдет о неизбежности сокращения объемов социальных пакетов, которые государство предоставляет сейчас разным группам граждан. Учитывая, что в ходе избирательной кампании сам Путин, практически, не упоминал эти проблемы и не акцентировал внимание избирателей на том, что пояса все-таки нужно немного затянуть, разочарование станет самой слабой из возможных реакций на эти, весьма вероятные, реформы. Учитывая рост запроса избирателей на прямо противоположную, в сущности, левую социальную политику, риск появления мощной «левой волны» в ответ на необходимые, но непопулярные реформы, становится практически неизбежным. Предсказать развитие событий в деталях, разумеется, невозможно, но очевидно, что ответ на эту волну в виде формирования Путиным коалиционного с левыми партиями правительства (с премьером Дмитрием Рогозиным, например) расколет и общество, и элиту. И точно так же приведет к системному политическому кризису, который можно будет разрешить только жесткими мерами по перезагрузке всей картинки, например, внеочередными выборами в Госдуму.

Есть и другой сценарий, который может реализоваться как в связи с «левой волной», так и сам по себе. С приходом в правительство премьера Дмитрия Медведева, который был обещан как раз 24 сентября прошлого года, в кабинете министров как бы сама собой сформируется мощная право-либеральная аппаратная оппозиция «серединному» курсу Путина. К слову, уже сейчас вокруг первого вице-премьера Игоря Шувалова сформировалась серьезная группа из чиновников, предпринимателей и ведущих экономических экспертов, считающих необходимым любой ценой провести предложенные в новой «Стратегии 2020» реформы. С присоединением к этой группе Медведева и его соратников в нынешнем Кремле, вроде Аркадия Дворковича, ее ресурсы и влияние окажутся столь значительны, что Путин, если он таки согласится на реализацию плана «2020», так или иначе окажется ее заложником. Слабость нынешнего состава Госдумы и планы Кремля по реформированию «Единой России» создадут этой условно правой группе значительное пространство для политического маневра. Понятно, что чем слабее будет Путин, а его ослабление при проведении непопулярных реформ неизбежно, тем большим будет это пространство и тем большим станет запрос этой части элиты на нового публичного лидера. Который может быть выдвинут из состава этой группы или рекрутирован из среды лидеров протестантов, системных и даже несистемных политиков.

Приведенные выше сценарии – только часть тех угроз, которые так или иначе могут привести политическую карьеру Владимира Путина к концу. Их конкретный перечень можно продолжать и дальше, варьируя набор внешних вызовов и комбинируя их со слабостями действующей Путинской политической модели. Важно понимать, что вне зависимости от конкретных форм будущих кризисов сам факт возвращения Путина в Кремль и характер его нынешней избирательной кампании не усиливают, а ослабляют созданную им политическую и экономическую модели. Если вернуться к литературе, то можно сказать, что шансов на «долго и счастливо» у них, на мой взгляд, уже нет.